Annotation
«Дар рассказа» ведет читателя к осознанию того, что самый важный и значительный из всех даров, которые один человек может принести другому, - искренняя любовь. А еще – дар рассказа. Это истории, которые служат пропуском в живое и трогательное царство нашего фольклорного наследия, где любовь всегда торжествует над утратой. Доктор Эстес мастерски сплетает горечь и сладость, свет и тьму, отчаяние и надежду в дивную ткань повествования, которое вдохновляет и дает новые силы, в чудесный дар, бесценный для любого, кому посчастливиться его получить.
Кларисса Пинкола Эстес
Кларисса Пинкола Эстес
Дар рассказа. Мудрая сказка о том, что такое «достаточно»
Эта книжица содержит несколько историй, которые, словно матрешки, прячутся одна в другой. У моего народа на вопрос нередко отвечают рассказом. За первой историей почти всегда следует вторая, которая, в свою очередь, вызывает к жизни третью, пока вы вдруг не обнаруживаете, что на поставленный вопрос вам отвечают уже третий час. Несколько связанных воедино историй дают более глубокую и комплексную картину, чем одна-единственная. Так что в соответствии с древней традицией начнем с вопроса: «Сколько будет «достаточно»?» На него я отвечу историей.
Долгими вечерами у огня я внимала этой старой сказке. Добрые старые крестьяне из Восточной Европы, в большинстве своем до сих пор не умеющие писать, рассказывали ее в десятках разных вариантов. Она о великом мудреце по имени Баал Шем Тов[*].
Когда всеми любимый Баал Шем Тов умирал, он послал за своими учениками. «Я был для вас посредником. Когда я уйду, вам придется самим позаботиться о себе. Знаете то место в лесу, где я разговаривал с Богом? Пойдите туда и позовите Его. Вы знаете, как разжигать огонь и как молиться. Сделайте это — и Господь придет к вам».
После смерти Шем Това первое поколение учеников тщательно выполняло его указания, и Бог всегда приходил к ним. Но уже второе начало забывать, как разжигать огонь и чему учил их Баал Шем Тов. И тем не менее они шли в лес, и становились на том самом месте, и произносили слова молитвы, и Бог был с ними.
Еще поколение спустя люди уже не помнили ни как разжигать огонь, ни где было то священное место в лесу. Но они продолжали творить молитву, и Бог приходил.
В четвертом поколении они не разводили огня, и никто не знал, что это за место в лесу, куда их предки ходили молиться, да и слова молитвы забылись. Но один человек все еще помнил сказку, в которой говорилось об этом. И он рассказывал ее. И Бог приходил.
В этой старинной легенде, как и на протяжении всей истории человечества, раскрывается двойная природа дара рассказа, знание которой сохранилось в давних традициях нашей семьи. Для того чтобы история продолжала жить, нужна хотя бы одна живая душа, которая могла бы ее поведать, и тогда само звучание освященных временем слов вызовет к жизни великие силы любви, милосердия, духовной щедрости и силы.
В обеих традициях, к которым я принадлежу, — мексикано-испанской по рождению и венгерской по моим приемным родителям — рассказывание историй считается особой духовной практикой. Сказки, легенды, мифы и истории тщательно собирают, заучивают, систематизируют и хранят бережно, как в аптеке. Сундучок с рассказами, особенно с семейными преданиями, так же необходим для долгой и полноценной жизни, как здоровая пища, хорошие взаимоотношения и нормальная работа. Хранитель историй должен быть одновременно ученым, целителем, знатоком языка символов, талантливым рассказчиком, визионером и путешественником во времени, способным вдохновлять других и разговаривать с Богом.
В обеих моих семьях учили, что большинство историй предназначено не только для развлечения. В народной традиции они издавна считаются лекарством, целительным средством, применение которого требует определенной духовной подготовки и готовности воспринять откровение как со стороны целителя, так и со стороны пациента, и преподносятся именно в таком качестве. Такие целительные истории издавна использовались для того, чтобы учить, исправлять ошибки, просвещать, способствовать глубинному перерождению, лечить раны, восстанавливать память. Их основной задачей всегда было служить делу образования и обогащения опыта души на ее пути в мире земном.
Нужно также заметить, что большинство сильнодействующих лекарств, к разряду которых я отношу и истории, открыто благодаря чьим-то жестоким и мучительным страданиям. Но прежде всего каждая история порождена неустанным трудом — нашим, вашим, моим, всех, кого мы знаем, всех, кого мы не знаем и никогда не узнаем, ибо их жизнь далеко отстоит от нашей во времени и в пространстве. И как ни парадоксально, эти самые истории, появившиеся на свет из пучины человеческих страданий, зачастую так и остающихся никому не известными, оказываются самым сильным средством против прошлых, настоящих и даже будущих страданий и недугов.
Когда я была маленькой, несколько венгерских семей, которым удалось выжить в безумии Второй мировой войны, смогли перебраться в Америку при помощи эмигрантов предыдущей волны. Неожиданно для себя я оказалась принята в огромную шумную семью, среди членов которой было несколько совершенно замечательных старых женщин. Одну из них я звала тетушкой Иреной, что для венгров означает почтенную рассказчицу вроде Матушки-Гусыни для американцев и англичан. Именно она рассказала мне историю о том, что же на самом деле означает «достаточно».
Тетушка Ирена была удивительной женщиной. Она стала для меня настоящим подарком судьбы, ибо ее всегда переполняла бесконечная любовь к людям и в особенности к маленьким детям. Помню, как она будила меня по утрам, стряхивая с рук мне на лицо капли холодной воды, - она называла это своим маленьким благословением. Летом тетушка Ирена румянила мне щеки вишневым соком, а как-то зимой, наплевав на все правила приличия, скатилась со мной на санках с высокого холма на луг, хохоча от восторга. Она знала просто уйму разных историй. Когда я забиралась к тетушке на колени, мне казалось, что я восседаю на большом и уютном троне, и тогда со мной и с миром все было в полном порядке.
Все это было тем более удивительно, что в годы войны вся семья жила в смертельном страхе, испытывая на себе всю бездну унижения и все ужасы оккупации. Это были простые крестьяне, жители крошечных деревень, разбросанных по дальним уголкам Венгрии. И как многие миллионы несчастных мужчин и женщин по всей Европе, они были одним махом брошены в чудовищную мясорубку войны, запущенную без их согласия, и оказались перед выбором - уцелеть любой ценой или сдаться и умереть. Тетушка, как и все, кто выжил, повторяла: «О том, что было на самом деле, я не в силах говорить. Это было так ужасно, что просто недоступно человеческому разумению. Никто не в силах этого понять, пока не увидит своими глазами, не услышит, не почувствует запах войны, не пройдет через всё это сам». Когда я спрашивала ее, какой подарок она хочет к своему дню рождения, вообще к очередному празднику, тетушка неизменно отвечала: «Пожалуйста, никаких подарков, Эстес, моя милая детка. Все, чего я хотела, у меня уже есть - я могу снова держать на руках дитя, чувствовать любовь, иногда смеяться или даже плакать. Все, о чем я молилась, у меня уже есть».
Итак, вот история про «достаточно», которую мне подарила тетушка Ирена. Тетушка рассказывала ее от третьего лица, как всегда делают люди, когда «не в силах говорить об этом». Думаю, суть истории покажется вам чем-то очень знакомой, потому что корни ее уходят в глубокую древность.
Дело было во время войны. Одну маленькую деревеньку в Венгрии трижды брали три разные армии. Уже под конец, зимой, за три дня до Рождества, пришла еще одна армия и угнала почти всех, кто еще оставался в живых, в трудовой лагерь. Остальных выпроводили к границе и, сняв с каждого пальто и ботинки, оставили замерзать раздетыми. Каким-то чудом одной старухе удалось укрыться в лесу. В унынии и страхе она несколько бесконечных часов брела через лес, то стараясь стать черной, как мокрый древесный ствол, то пытаясь слиться с белизной снега. Вокруг стояла безмолвная звездная ночь, только снег порою с шорохом осыпался с ветвей. И вот через некоторое время она вышла к сторожке, вроде тех, какие строят охотники. Убедившись, что сторожка пуста, женщина вошла внутрь и в изнеможении рухнула на пол. Мгновение спустя она почувствовала, что в избушке есть еще кто-то живой. Это оказался древний старик. Он прятался во мраке, и глаза его были полны ужаса. Она тут же поняла, что он ей не враг. Еще немного погодя и он понял, что ему тоже нечего бояться. Сказать по правде, они оба выглядели не столько жутко, сколько нелепо. На ней — мужские штаны, которые были ей слишком коротки, пальто без одного рукава и фартук, намотанный на голову вместо платка. Что до старика, то уши у него торчали вот так, а от волос остались лишь два белых клочка. Ноги жердями болтались в широченных штанах, а ремень был обернут вокруг пояса дважды — такой он был тощий.