Росс Макдональд

Пропавшая девушка

Это случилось в пятницу вечером. Я ехал домой со стороны мексиканской границы в своем светло-синем кабриолете. Но настроение у меня было, можно сказать, темно-синее. Я преследовал одного человека от Фресно до Сан-Диего и потерял его в лабиринте улиц Старого города. Когда же снова набрел на его след, было уже поздно. Он пересек границу, а мне было сказано: границы не пересекать.

На полпути от дома, в районе Изумрудной бухты, я обогнал самого плохого водителя из всех, которые когда-либо мне встречались. Он ехал в черном «кадиллаке» старого образца с рыбьим хвостом, как на паруснике. Тяжелая машина болталась по шоссе из стороны в сторону, занимая два, а иногда и все три из четырех рядов. Было поздно, и я торопился домой — хотелось спать. Поэтому я начал объезжать его справа, когда он пересекал двойную линию. Вдруг «кадиллак» ринулся в мою сторону, как неуправляемая ракета, и вытеснил меня на обочину.

Я решил обогнать его слева. «Кадиллак» увеличил скорость, и я не смог этого сделать. Мы мчались нос в нос посередине дороги. Мне было интересно: пьян он или просто сумасшедший, а может быть, почему-то боится меня? Шоссе сузилось, и я ехал теперь навстречу движению. Вдруг передо мной появился огромный грузовик. Я нажал на газ с такой силой, что педаль коснулась пола, и, резко подрезав «кадиллак», угрожая машине и жизни ее водителя, свернул вправо. В свете приближавшихся фар грузовика лицо водителя «кадиллака» было таким же невыразительным и белым, как листок бумаги с прожженными черными дырами на месте глаз. Водитель был без рубашки, мелькнули его голые плечи.

В самый последний момент «кадиллак» немного притормозил, чтобы дать мне возможность обогнать его. Грузовик выехал на обочину и остановился. Его водитель, вне себя от злости, не переставал сигналить. Я начал постепенно тормозить, надеясь заставить «кадиллак» остановиться, но он свернул вправо, скрипя шинами, и исчез в темноте. Когда я наконец остановился, мне трудно было оторвать от руля руки. Ног я не чувствовал. Выкурив половину сигареты, я развернулся и поехал обратно в Изумрудную бухту. Я ведь далеко не молод, поэтому нуждался в отдыхе.

Первый же мотель, который мне встретился, был украшен вывеской, на которой неоновыми буквами было написано «Свободные номера», а под надписью спал неоновый мексиканец, прикрыв лицо шляпой типа сомбреро. Позавидовав ему, я припарковал машину перед конторой, в которой горел свет. Стеклянная дверь конторы была открыта настежь, и я вошел в маленькую комнатку, красиво обставленную мягкой мебелью. Я несколько раз позвонил в колокольчик, стоявший на стойке, но никто не появился. Тогда я сел в кресло и закурил. Электрические часы, висевшие на стене, показывали без четверти час.

Я, должно быть, задремал на несколько минут, потому что видел сон и слышал шум. Во сне я видел смерть. Она сидела за рулем черного «кадиллака», заваленного цветами. Проснулся я оттого, что сигарета обожгла мне пальцы. Надо мной стоял худой человек в серой фланелевой рубашке и недоуменно смотрел мне в лицо. Нос у него был длинный, а подбородка почти совсем не было. И он вовсе не был молодым, хотя вначале мне показалось, что это юноша. Зубы у него были плохие, песочного цвета, волосы начали редеть, на лбу залысины. Типичный старый юноша, которые обычно осаждают автомобильные ралли, рестораны, отели, безнадежно цепляясь за жизнь других людей.

— Что вы хотите? — спросил он. — Кто вы? Что вам нужно? — Голос у него был неуверенный и ломался, как у мальчика в переходном возрасте.

— Комнату, — ответил я.

— Только и всего? — спросил он, как бы обвиняя меня в чем-то.

Я не придал его словам особого значения и спросил:

— А что вы еще предлагаете? Балетный номер? Бесплатные кукурузные хлопья?

Он попытался улыбнуться, не показывая своих испорченных зубов. Это ему не удалось так же, как мне не удалась моя шутка.

— Извините, сэр, — объяснил он. — Вы меня разбудили, а я со сна ничего не соображаю.

— Кошмары снились?

Его невыразительные глаза чуть не выкатились из орбит, напоминая голубую жевательную резинку.

— Почему вы так решили?

— Потому что я сам только что видел страшный сон. Ладно, оставим это. У вас есть свободные номера?

— Да, сэр. Извините. — Он сглотнул и спросил отвратительно подобострастным тоном: — У вас есть багаж, сэр?

— Багажа нет.

Беззвучно передвигаясь в своих теннисных туфлях, как бесплотный призрак того юноши, каким раньше был, он прошел за стойку, записал мое имя, фамилию, адрес, номер машины и взял с меня пять долларов. Потом выдал мне ключ с номером четырнадцать и сказал, где находится моя комната. На чаевые он, видимо, не рассчитывал.

Комната четырнадцать была такой же, как любой другой номер мотеля среднего класса, но в калифорнийско-испанском стиле. Шершавая штукатурка, выкрашенная в цвет необожженного кирпича, веселенькие занавески, бумажные абажуры на черных железных ножках. Репродукция «Спящего мексиканца» Риверы висела на стене у кровати. Я тут же последовал его примеру и всю ночь видел во сне танцующих балерин.

Ближе к утру одна из них испугалась, не меня, конечно, и стала кричать во все горло. Я сел на постели, стараясь ее успокоить, и проснулся. На моих часах было около девяти утра. Крик прекратился, а потом начался снова, нарушая утреннюю тишину. Он напоминал пожарную сирену. Я натянул брюки на пижаму, в которой спал, и вышел на улицу.

На дорожке у соседнего со мной номера стояла молоденькая девушка. В одной руке она держала ключ, другая же была вся в крови. Она была одета в широкую цветастую юбку и блузку цыганского типа с большим вырезом на груди. Блузка была расстегнута, рот открыт, и она кричала что есть мочи. Девушка была очень хорошенькая, но я ненавидел ее за то, что она разбудила меня так рано.

Я взял ее за плечи и сказал:

— Прекратите.

Она перестала кричать и посмотрела на кровь на руке. Кровь была густой, как колесная мазь, и почти такого же темного цвета.

— Где это вы испачкались? — спросил я.

— Поскользнулась и упала. Я не видела этого.

Бросив ключ на дорожку, она чистой рукой приподняла свою юбку. Девушка была босиком, а юбка сзади была выпачкана той же самой густой жидкостью.

— Где? В этой комнате?

— Да, — нерешительно ответила она.

В номерах стали открываться окна. Полдюжины людей окружили нас. От конторы, задыхаясь, бежал к нам загорелый мужчина очень маленького роста. Его остроносые туфли скользили по гравию.

— Пойдемте в номер и посмотрим, — сказал я девушке.

— Не могу. Не хочу. — Глаза ее смотрели строго, а лицо было голубоватым от страха.

Маленький человечек встал между нами, приподнялся на цыпочках и взял ее за плечо.

— В чем дело, Элла? Ты с ума сошла — будить гостей в такую рань?

Она ответила:

— Кровь, — и прислонилась головой к моей груди, закрыв глаза.

Он осмотрелся кругом, оценивая положение. Потом обратился к постояльцам мотеля:

— Все в порядке. Не беспокойтесь, леди и джентльмены. Моя дочь разрезала себе руку. Ничего особенного.

Обняв девушку за талию, он повел ее в номер и стал закрывать дверь. Я подставил ногу и протиснулся вслед за ними.

Комната была точно такой же, как моя, включая репродукцию над неубранной кроватью. Но все здесь было наоборот, как в зеркале. Девушка сделала несколько шагов и опустилась на угол кровати. Тут она заметила пятна крови на простыне, вскочила и открыла рот, собираясь снова закричать.

— Не делайте этого. Мы знаем, что у вас прекрасные легкие.

Маленький человечек повернулся и спросил меня:

— Кто вы такой, чтобы здесь командовать?

— Меня зовут Арчер. Я живу в соседнем номере.

— Прошу вас, уходите отсюда.

— Не думаю, что сделаю это.

Он нагнул свою набриолиненную голову, как будто собирался меня боднуть. Под его курткой сбоку оттопыривалось нечто вроде локтя, торчащего не оттуда, откуда нужно, но он раздумал меня бодать и решил заняться дипломатией.