Что такое не везет…. Как там дальше? Бороться? Нет. Однозначно нет, ведь против тебя твоя же боль. А против себя ты не устоишь…
Она родилась, когда ее не хотели. В семье, где всю жизнь все обвиняли друг друга в своих бедах. Но все изменилось, когда отца не стало. А возможно это был и не отец…
- Дрянь, сука, я тебя убью, - кричал полупьяный мужик на забившуюся женщину в угу коммунальной квартиры.
Это был первый, и далеко не последний скандал, который устраивал полковник в отставке, которого жизнь вышвырнула за свои грани…
Снова пьяный угар, тихие стоны женщины, которая своим хилым телом пыталась спрятать своего ребенка…
Но все изменилось, когда в одно зимнее утро в комнатушку коммуналки пришли трое военных, которые принесли с собой изменения…
Полковника не стало, просто не стало. Женщине и ребенку перепал билет в новую жизнь, но все равно за все нужно платить.
СТАСЯ
У меня есть, нет не так, у нас есть мама. Это она работает на двух работах, чтобы я могла закончить школу, мы могли жить, а не проживать. Осталась квартира от отца, небольшая двушка на окраине города, но нам хватает. Отца я смутно помню, только урывками, да и то не очень приятными, он будто был, когда-то….
Так, ладно это все было, а сейчас уже ….
- Стаська, ты встала? – я сквозь сон слышу мамин голос, который раздаётся с кухни.
- Угу!
- Не, угу, а вставай, я на работу опаздываю, а ты в школу, ты меня слышишь, Станислава???
- Мамуль, я уже встала.
И так каждое утро, она меня будет, а я пытаюсь снова ее уговорить, что она меньше работала, ведь я уже в этом году заканчиваю школу, а там могу пойти на подработку, чтобы ей было легче, да и в институт я поступлю по пенсии отца, ведь у меня военный был. Но она говорить, что не нужно надеяться, а располагать на себя. Вот так мы с ней и живем.
Так надо в школу…
- Станислава, прошу тебя зайди к Алле Николаевне, она тебя ждет, - это мне с порога класса говорит староста
- Что опять, Воронцова, помощь гуманитарную получать будешь? – кричит мне Ванька, местный супермен, чтобы очередной раз унизить меня перед классом.
Ведь мы с мамой живем не очень уж и хорошо, да хватает на хлеб, на вещи из стока, но большее – увы…
- Можно?
- Да-да, заходи, Станислава, заходи – как-то очень вежливо отвечает директриса моей школы
И вот я стою в кабинете своего директора, и понимаю, что даже палас, на котором я стою, стоит больше, чем моя квартира вмести с мебелью. Вот снова это чувство, что ты – ничто.
- Станислава, позволь, познакомить тебя с дорогим гостем нашей школы, ведь это огромная для нас честь…- директриса продолжает дальше лестным тоном хвалить гостя… а…
А я, только теперь замечаю, что в кабинете, кроме меня и пресловутой Аллочки, есть еще два человека. Точнее не человека, а два индивида, от которых исходит непотное, но очень твердое чувство страха, смешанной с властью и силой.
Это были двое мужчин, от которых так веяло жутью, которая возникала от просмотра криминальных хроник….
- Так вот Воронцова, - до меня снова стали доноситься обрывки пламенной речи моей директрисы, - так вот Воронцова, господин Страшинский, хотел лично встретиться с тобой и поговорить. Не буду мешать, - и она, коряво улыбнувшись на все свои тридцать два, улетучилась из кабинета, словно ее и никогда здесь и не было.
Так, стоп, поговорить, кто? С кем? Почему? Что и кому от меня нужно?
- Станислава Воронцова? – голос мужчины, словно осколки льда пронзил меня,- ты являешься дочерью Воронцовой Дарьи Ивановны?
Передо мной были двое, но только глаза одного из них, заставляли пропускать удары сердца. Нет это не было эфемерное чувство любви, первой влюбленности, это был он. Первобытный страх, страх перед охотником, который поймал свою жертву. И этой жертвой была я.
-Ты, меня слышишь, паршивка, я с тобой говорю!! – прорычал второй, - что глухая?
- Не-ет,- полушепотом говорю, - я слышу, и да, я ее дочь. А что-то случилось с моей мамой? - выдаю я на одном дыхании, боясь шелохнуться, чтобы не прервался контакт с напрочь черными глазами другого. Ведь, даже не знаю почему, я была уверена, что если этот контакт пропадет, пропаду и я.
- Ты не знаешь, где она?
- На-нааа работе
- Ты уверена?
- Да?!
СТРАШИНСКИЙ
Я тот, которого бояться. Бояться не просто так, ведь после меня даже смерти уже делать нечего. Свое имя и статус в определенных кругах я заработал своей кровью, и кровью тех, кто решил встать на моем пути. За свою жизнь я добился того, что каждая дрянная шавка или авторитет, знали кто я, и что могу. К своих годам, я поджал под себя всех, а кто воспротивился, покоиться где-то в канаве…
Я- зверь, которому принадлежит весь этот гребанный город. Но вот сейчас, я стою перед этой соплячкой и не могу даже пошевелиться. Меня как будто что-то привинчивает к ней, это не то тупое чувство с кучей соплей, это жара азарта, охоты на добычу, зверское чувство похоти…
- Ты знаешь, что мать работает в гостинице, уборщицей?
- Это не новость, нам надо жить как-то, - вот снова от ее голоса в моей теле просыпается, нет даже усиливается ощущение охоты, - но в этом ведь ничего противозаконного? – все я решил, что нашел свою новую игрушку для … - Что с моей мамой?
Тут раздался стук в дверь, и вошли мои ребята с женщиной на лице которой было написан ужас и страх…
СТАСЯ
Тут раздался стук в дверь, и вошли два здоровых амбала с мамой, с моей мамой, которая будто постарела еще больше.
- Стася, родная, с тобой все хорошо? – мама тихо плакала и пыталась подойти ко мне.
Но мне дорогу преградил мужик, который вел допрос у меня.
- Что ж, вы, Дарья Ивановна, пропадаете, дитё свое непутёвое, жизни не учите?
- Простите, но я не могу понят, что происходит, и что вы хотите от нас?
-Что? – тут вдруг взревел тот, чьи глаза горели тьмой, - Что? Ты, спрашиваешь, что происходит? Ты, вообще должна в ногах валяться, дрянь, и просить, чтобы твое пребывание в этом гнилом мире закончилось побыстрее. Сколько? Я спрашиваю, сколько, тебе заплатили (цензура), чтобы ты сперла папку?
- Пожалуйста, только, дочь не трогайте, она не причем, это я, только я, - мама начала судорожно со вскрикиванием говорить, а я не могу вообще понять, что это