Добредаю до лагеря беленького, нахожу в кустах свои вещи, надо поторопиться. Мне совсем не улыбается драться с ним снова, значит, надо подстраховаться. Вряд ли он будет счастлив стать моим сексуальным партнером, но у меня нет выбора.

Я осторожно раздеваю его, невольно любуясь красотой правильно развитых мышц, рука сама тянется провести по упругому животу, прикоснуться к бледно-розовым соскам, очертить линию ключицы. Узкая талия, идеальная линия бедер, кисти рук выполнены с особым изяществом неведомым скульптором, много шрамов, почти незаметных на молочной коже. Несомненно, передо мной мужчина и настоящий воин. Заплата на боку скрывает рану, на бедре тоже заклеенное повреждение.

Моё дыхание сбивается, когда касаюсь взглядом аккуратного мужского члена в обрамлении шелковых волос. Хочу прикоснуться губами, вдохнуть свежий запах и потеряться в прикосновениях. Как можно быстрее заканчиваю приготовления и любуюсь делом рук своих.

Беленький лежит на черной плотной ткани как сверкающая драгоценность, запястья и лодыжки я привязал мягкой, но прочной веревкой к вбитым в землю колышкам. Он сможет двигаться, но скованно. Лицо парня сейчас, с прикрытыми глазами, кажется слишком бледным. Прямые брови, аккуратный нос, белые губы, короткая грива даже не прикрывает уши, может, у его народа так принято?

Мне уже все равно, он нравится мне весь, его окрас, фигура, лицо и запах. Желание, закрученное тугой пружиной, рвется наружу, мне остается только сорвать с себя одежду и начать ласкать красивое тело.

Его кожа ощущается бархатом под пальцами, соленым привкусом на языке, трусь носом о висок, облизывая круглое ухо, чувствуя изменения ритма дыхания, совсем чуть-чуть. Приподнимаюсь над своим невольным любовником, гневные красные глаза полыхнули росчерком, он дернулся, пытаясь достать меня лбом, но попал не в переносицу, а по губам. Я слизнул оранжевую кровь и широко оскалился.

— Проснулась, спящая красавица? – мурлыкнул я, не надеясь на ответ, хотя переводчик всегда при мне. Надеюсь, у него тоже есть средство перевода с чужих языков.

Клен.

Пробуждение было резким, я вынырнул из беспамятства от чужих наглых прикосновений, шарящих по телу. Оранжевые глаза со звериными зрачками уставились на меня, недолго думая я ударил, но попал немного не туда, куда хотел. Клыкастая морда облизнулась и задала вопрос на рыкающем языке. Мой переводчик справился.

— Какого черта!! Слезь с меня! – рыкнул я и задергался. Эта тварь меня связала! Оранжевые гляделки удивленно расширились.

— Ты меня понимаешь? – рокочущий голос вибрировал. Черная грива волос упала мне на грудь, а треугольники ушей быстро зашевелились.

— Что тебе надо? Кошак драный!! – качественно он меня привязал, не сбежишь. Сильное смуглое тело потерлось о моё, кое-что недвусмысленно упиралось в живот. Он меня изнасиловать собрался? Глаза автоматом отмечали черные полоски шерсти на сильном теле, казавшиеся причудливыми татуировками, но ими не являющимися. Я задел одну полосу ногой, мягкие короткие волоски огладили кожу. Три черных пушистых хвоста танцевали в воздухе за его спиной.

— Почему драный? – обиделось зверьё. – С моей шерстью все в порядке, это у тебя она слишком короткая. – И он завозился на мне, устраиваясь между разведенными ногами поудобнее.

Я заскрежетал зубами и задергался с удвоенной силой.

— Свали на хер с меня! – было неудобно, немного страшно. Откуда этот представитель мурок? Да еще и разумный.

— Не свалю. Ты проиграл в поединке, теперь принадлежишь мне, и я буду делать что хочу. – Гибкое тело потерлось о моё, влажный язык облизал шею и грудь, копна волос щекотала кожу.

Так, ладно, надо думать конструктивно. Кошак хочет меня трахнуть, убежать не получится. Может, договоримся? Теплые губы неторопливо путешествовали к животу, пальцы с втянутыми когтями оглаживали бока и бедра.

— Что ты делаешь? – меня еще никогда не пытались вылизать.

— Ласкаю тебя. Не нравится? – мокрый язык коснулся члена, руки продолжали поглаживать кожу.

Теплая волна прошлась по телу, приливая к паху, сердце забилось быстрее. Что за?.. Джеты не созданы для секса, мы слишком холодные, сосредоточенные на поставленной задаче. Плотские утехи не для нас, даже в Академии близкие контакты были строжайше запрещены, а те, кто все же испытывал влечение, сидели на медикаментах. Так во время войны было, а после… мне даже в голову не приходило заводить столь близкие знакомства. Но горячая волна, накатывающая раз за разом под чуткими пальцами, заставляла сомневаться во вбитых когда-то вещах.

— Я не создан для постельных утех, — прорычал я, стараясь сохранить ровное дыхание, ладони с силой сжались в кулаки, острые ногти впились в кожу.

— Глупости, — пропел ушастый извращенец, вылизывая мой пах и нежно освобождая пальцами головку полуэрегированного члена. – Любое существо откликается на ласку.

Горячие губы обхватили меня, вобрали в рот и стали сосать. От новых ощущений я зажмурился, стиснул зубы, а огненные искры стали распространяться от паха по всему телу, заставляя тело подрагивать. Дыхание сбилось к чертовой матери после трех минут сладких издевательств. Гибкий язык творил восхитительные вещи, стоило больших трудов не издавать ни звука. Я забыл, что должен сопротивляться, возмущаться и посылать матом хвостатую скотину. Осталась только нежность, подаренная настойчивыми ласками. Я знаю все об убийстве человека, о боли, могу написать трактат об устройстве и управлении боевого истребителя и еще о сотне не менее смертоносных вещей. Но… я ничего не знаю об удовольствии. А сейчас, когда я лежал привязанным и беспомощным, принимая чуткие ласки, мне было страшно, страшно как на войне, когда бросали в кровавую мясорубку без надежды на выживание, но я всегда выкарабкивался.

Откровенные ласки переместились на яички. Ладони мяли ягодицы, а длинный язык скользнул в расщелину, обильно смачивая слюной колечко мышц. Я охнул, сделал попытку вывернуться, но меня крепко держали и вылизывали такие места, к которым прикасался только я, да врач на медосмотре.

— Прее… крааа… тиии… — я сам не узнал своего надрывного голоса. Горячие губы выпустили из плена, и мурка плавным движением оказался со мной нос к носу, довольно облизываясь. Его стояк потерся о живот, а мой член, казалось, жил собственной жизнью, гордо подрагивая.

Поцелуй был неторопливый, нежный и целомудренный. Я сжал зубы, не пропуская в свой рот, но губам досталось сполна. Оранжевые глаза смотрели с мольбой и голодным желанием.

— Перестань бояться, я сделаю все осторожно и нежно, только не сопротивляйся, моему контролю есть предел и он подходит к концу, — полные губы шептали слова быстро. Моё тело покрылось мурашками. От котяры пахло выпечкой, кажется, этот запах зовется ванилью. Уши стояли торчком и мелко подрагивали, как и все мускулистое тело на мне.

Он приподнялся, и я ощутил влажную от смазки головку его члена около входа в мою задницу. Паника накрыла, заставляя дергаться, жесткие пальцы вцепились в волосы, фиксируя голову. Я неотрывно смотрел в зеленые зрачки и слушал низкое шипение, пока мурка пропихивался в моё тело. Гад! Что ж он такой большой! Своооолооочь!

Боль резанула по пояснице, пришлось сжать зубы, внизу все заныло, я закрыл глаза, не в силах выносить издевательство. Он замер во мне, отпустил волосы, стал гладить по лицу, голове, прерывисто целовать куда придется. Спавшее было возбуждение накатило с новой силой. Он что-то неразборчиво шептал, быстро-быстро, с придыханием, вылизывал кожу на шее, жар внутри разгорался большим комом. Меня укусили за плечо, я возмущенно задохнулся и распахнул глаза. Его глаза так близко, влажные губы манят, он стал медленно покачивать бедрами, скользя во мне, было больно, но примешивалось и другое чувство. Амплитуда скольжений все увеличивалась, кожа моих ног терлась о его бока, кот выгнулся надо мной, махнув гривой, вошел жестко, на всю длину, и меня пробила молния наслаждения, заставляя тихо застонать. Клыкастая пасть извращенца расплылась в улыбке.