Луи Жаколио

Питкернское преступление

ПРЕДИСЛОВИЕ

В настоящем рассказе передается правдивая история о бунте английских моряков на судне «Bounty» и их высадке на острове Питкерн в Тихом океане, где их удалось отыскать только спустя тридцать лет, когда уже преступление покрылось налетом забвения.

Все малейшие детали этого необычайного приключения взяты мною как из корабельного журнала, так и из дневника одного из участников этой драмы, гардемарина Юнга.

В Питкерне мне пришлось побывать два раза, а именно в 1868 году и в 1871, когда я жил на острове Таити. Там мне удалось познакомиться со старым Адамсом, бывшим штурманом на «Bounty», патриархально управлявшим колонией, и его многочисленными внуками. Один из них, плотник Бембридж, работал над постройкой дома в долине Фаатаца. И не проходило дня, что бы я не завел с ним разговора об этом интересном событии, о котором он знал массу мельчайших подробностей от своей матери, дочери Адамса.

Таким образом, я имел возможность к официальным фактам прибавить еще факты, сохраненные преданием.

О причинах бунта в официальном сообщении говорилось глухо, они были объяснены раздорами, возникшими между командиром и его помощником, двумя старшими офицерами судна. Но истинное происхождение этих распрей, которые привели к катастрофе, так и осталось тайной Адмиралтейства.

Закинутые несчастным стечением обстоятельств на маленький остров, едва известный мореплавателям, помощник Христиан и штурман Адамс, которых несчастье сравняло в положении, часто вели продолжительные и откровенные разговоры. Особенно же Христиан любил рассуждать о том несчастном стечении обстоятельств, которые привели его к катастрофе, его, которого ожидала блестящая будущность. Кто знает, быть может, в этих искренних излияниях о перенесенных страданиях он думал найти успокоение для своей исстрадавшейся души.

И вот, благодаря этим продолжительным беседам, я имел возможность узнать от детей тех, которые играли в Питкернском преступлении главные роли, самые откровенные стороны этой драмы.

Всякий, прочитавший этот рассказ, может убедиться, что в нем соединены более сильные интересы, чем те, которые описываются в романах.

Сохраняя для этих происшествий форму рассказа, наиболее подходящую в данном случае, я попутно укажу на нравы, верования и обычаи этих мало изученных стран. Питкернское преступление будет служить мне, так сказать, рамкой для описания этих картин.

I

В декабре 1787 года, к которому относится начало нашего рассказа, в порту Плимут оканчивалось вооружение английского брига «Bounty», который должен был идти по приказу правительства к архипелагу Полинезии, чтобы взять оттуда хлебные деревья и всевозможные виды растений этой части океана с целью акклиматизации их в британских колониях. Это судно, несмотря на небольшое водоизмещение, — всего двести пятьдесят тонн, — было построено прочно и отличалось прекрасным ходом, благодаря чему все моряки, имевшие право командовать этим судном, добивались этой чести, тем более, что подобное специальное поручение, с которым посылался бриг, сулило после возвращения награды.

Экипаж был набран из самых лучших моряков, а Лондонское Королевское Общество само указало ботаника и садовника, которые должны отправиться вместе с экспедицией. Был уже назначен и высший судовой состав, который состоял из трех офицеров и стольких же гардемаринов, лейтенанта, штурмана и доктора, и бриг был уже совершенно готов к дальнему плаванию. А командира и его помощника все еще не могли выбрать среди той массы кандидатов, которые буквально осаждали Адмиралтейство с просьбою о назначении, как будто бы дело шло о назначении командира целой эскадры.

Но вот, наконец, двенадцатого декабря последовал приказ о назначении командиром судна лейтенанта Вильяма Блига, по указанию которого в качестве старшего офицера был назначен мичман Христиан, а двадцать пятого числа того же месяца бриг «Bounty» летел на всех парусах по водам Ла-Манша.

Виллиам Блиг был человек образованный и энергичный, но из-за резкости его скорее боялись, чем любили, и только один Христиан был рад сделать плавание под его начальством. Он уже не один раз плавал с Блигом, своим бывшим школьным товарищем, и был убежден в счастливом исходе путешествия. И это убеждение имело тем больше оснований, что на всех судах, на которых им приходилось совершать вместе плавания, они всегда оставались приятелями, несмотря на разницу в чинах, так как оба были субалтерн-офицерами, и Бигл никогда не имел случая показать власть над своим приятелем.

Что же касается Христиана, то несмотря на то, что он имел характер более мягкий, отличался той же решительностью и энергией, как и командир «Bounty». Несомненно, что Христиан и Вильям Блиг, имевшие так много общего между собой, рано или поздно должны были столкнуться. Дальше будет рассказано об одном обстоятельстве их прошлой жизни, которое, казалось, должно было бы предохранить их от этого столкновения и в то же время выяснить, как могло случиться, что при первом же недоразумении их дружба разлетелась, как дым. Удивительная вещь, что океан, который человек покорил себе только для того, чтобы быть его постоянной игрушкой, оказывает на характер человека такое же влияние, как на судно, которое отдается на волю его волн.

Тем, кому приходилось совершать большие морские переходы без всяких остановок, знакомо то чувство, которое я назову нравственной морской болезнью, и которое вызывается оторванностью от суши, одиночеством, узким кругом сношений и однообразием зрелища, тогда судно является настоящей морской тюрьмой, угнетающе действующей на человека. Самые уравновешенные люди становятся нервными, раздражительными и бывает достаточно самого ничтожного повода, чтобы разгорались страсти. Если вы моряк, то вам знакомо это, хотя вы и не смеете сознаться, но всякий другой, будь он служащий или пассажир, томиться по земле, один вид которой возрождает его. Я не буду спорить с поэтами, что нет ничего прекраснее бушующего моря или солнца, закатывающегося или восходящего из волн, но только с тем условием, чтобы смотреть на эти величественные картины с суши. Человек не приспособлен для постоянной жизни в воздухе или на воде и, если ему и удается временно изменить условия своего существования, то только ценою нравственных и физических страданий. Надо сознаться в этой истине и не восхищаться морем из рабского подражания. В течение моих двадцатилетних скитаний по белу свету мне не раз приходилось бороздить по всем направлениям воды океана и даже два раза на «Эриманте» чуть не пришлось расстаться с жизнью на дне Индийского океана, если бы не случай, спасший нас от циклона, ездил я и на канакских лодках с местными туземцами на острова и островки Океании, и все-таки, несмотря на то, что должен был бы привыкнуть к морю, я все-таки смотрю на него, как на опасную дорогу, которой в силу необходимости приходится пользоваться человеку.

Если море разжигает страсти, то земля, наоборот, их укрощает, и нет ничего любопытнее, как наблюдать за кружком офицеров после продолжительного безостановочного плавания, старший офицер и доктор поссорились на смерть, у лейтенантов и мичманов в недалеком будущем несколько дуэлей, но стоит им только ступить на землю, как все устраивается к общему благополучию. Но случается и так, что забытые на суше обиды и оскорбления, оживленные продолжительностью переходов, вновь воскресают и ведут к катастрофе, которую трудно было ожидать. Вот таким-то образом старое воспоминание о соперничестве должно было поссорить двух офицеров брига «Bounty», которые, казалось, были связаны теснейшими узами дружбы.

В то время, когда Бриг и Христиан приехали к своим общим знакомым в окрестность Глазгова, чтобы провести там несколько свободных месяцев, первый из них только что получил мичманские эполеты, а второй был еще гардемарином. Оба они начали ухаживать за девушкой из этого семейства, мисс Еленой, которая отдала предпочтение красивому и молодому гардемарину. Виллиаму Блигу надо было бы поскорее уехать, чтобы постараться забыть свое горе, но он остался и только еще больше растравлял свою рану видом счастливой, молодой пары.