Только сколько веревочке не виться… Где гарантия, что он все равно этим же не закончит, даже через хозяина? От таких мыслей, все нутро сжималось в судороге: непонятно, толи от усталого страха, толи желудок от голода подводило все сильнее. Юноша с тоской прикидывал, что скоро вся с таким трудом наведенная красота опять сойдет, и никто кроме исскучавшейся хоть по какой-нибудь дырке матросни в его сторону не посмотрит. И хитрить уже будет без толку.
А жить хотелось - отчаянно, страшно, до колотья в груди и темноты в глазах! Может, кто другой на его месте в ноги бы бросился господину и слезами бы их умыл… Может, и бросился бы, и умыл - жалко что ли! Если б точно знал, что это поможет. Иначе, слезы для хозяев лишняя морока, а мороки господа не любят - это Равиль выучил. Слава создателю, хоть это выучил не на своей потрепанной шкурке.
Голос господина снова заставил вздрогнуть от неожиданности: вот как у него так получается - несмотря на немалые габариты, ни шороха не услышишь!
- Держи.
Равиль вскинул голову от колен и едва ли не носом уткнулся в… мясо.
Вырезка. Отборная. Целый ломоть!
Подкопченая, с перчиком и чесноком. Когда он подобное в последний раз видел, нюхал, а не то, что ел - не вспомнить уже!
Мясо вместе с прилагавшимся хлебом исчезло мгновенно. Хотя юноша старался быть максимально утонченным и элегантным, по привычке играя на своего единственного и самого важного зрителя.
- Благодарю, господин, - Равиль изобразил самую очаровательную улыбку, но сбился невольно, торопливо облизнув губы.
- Запей, - коротко посоветовал Грие, дернув ртом.
Глоток вина заставил замереть и забыться…
Вино Равиль пробовал не впервые и даже приучил себя к мерзостному вкусу: просто приходилось иногда и то, старался не проглатывать. Однако такое не пробовал раньше - сладкое, но с легкой кислинкой… Терпкое, густое, ароматное - вкусное!
- Хватит, - мужчина отнял кубок, оценив моментально запылавшие губы и раскрасневшиеся щеки.
Признаться, через пару дней его даже разобрал интерес, сколько парень продержится и что еще выдумает. Отворачивался, уходил, заметив, что мальчишка ест через день - только то, что ухватить успел, да и то так, чтобы было незаметно. А сегодня не выдержал! Таких грехов, как голодом человека уморить - за ним тоже еще не водилось.
Правда ситуация определенно была идиотской: он, уважаемый и состоятельный буржуа Ожье ле Грие, акула торговых дел, сидит на корточках в углу, почти под столом, и кормит с рук, как приблудившуюся дворнягу, невероятно соблазнительную «штучку», едва в какой-то дребедени на бедрах… Причем явно неадекватную штучку!
Екарный гафель! Рю тебе в гик!
- Ну-ка заканчивай свое великое сидение! - мужчина дернул за руку свое приобретение.
Равиль гибко распрямился навстречу, тряхнув волосами, отчего кудри рассыпались по плечам, и послал мужчине взгляд из-под ресниц.
Тот только вздохнул тяжело. Взял блюдо, покидал на него всякого разного из своего ужина и сунул мальчишке.
- Ешь. Да не торопись, не отберу.
Юноша снова стрельнул на него глазами и не заставил себя упрашивать, усевшись прямо на пол. Ожье хмыкнул, с интересом за ним наблюдая.
Паренек на самом деле смотрелся хорошо: высокий лоб, густые, красиво изогнутые брови, большие глаза в обрамлении загнутых длиннющих ресниц, прихотливо очерченные губки - не пухлые, не узкие, а золотая середина. Легкая горбинка нисколько не портила аккуратного носа. Волосы - настоящее богатство: темные крупные кольца на солнце переливались золотом. Изящные запястья с выступающей косточкой и тонкие кисти с ровными пальцами, чистая линия подбородка и шеи, разворот плеч как у античной статуи и прямая, несмотря на ошейник, спина. Бедра узкие, а ягодицы маленькие, но округлые и крепкие… Мужчина оборвал себя, вернувшись к тому, с чего начал: фигура у мальчишки изумительная, - не хилая, а именно стройная и вполне развитая, хотя при ближайшем рассмотрении парень худоват даже для своего сложения, и цвет лица за эти дни стал ближе к зелени, чем к своему естественному состоянию. Ему бы отдохнуть немного - вообще загляденье будет!
- Сколько тебе лет? - поинтересовался торговец.
- Семнадцать, - неохотно признался юноша, но глупо было бы прикидываться невинным отроком.
Господин лишь кивнул чему-то своему. Семнадцать это хорошо. Ожье в последнее время откровенно предпочитал мальчиков, но не понимал занятия любовью с маленьким ребенком. Пусть даже наложник вполне растянут и ему не больно, послушно двигает попкой, но смысл примерно тот же как если бы он в собственную руку спустил, ведь мальчик старается не потому, что ему нравится, он еще физически не дорос до того, чтобы получать удовольствие от секса, а потому что он раб.
- Как твое имя? - продолжил расспросы мужчина, снова наливая юноше вина.
- Равиль.
- Красивый ты парень, но… Ты что-нибудь еще умеешь делать, Равиль, или только господам в свой хорошенький задик давать?
Равилю не понравился смысл вопроса и как он прозвучал. Он не понимал хозяина, а это было плохо, потому что каким будет его будущее и будет ли вообще, - сейчас зависило от этого человека.
- Ртом я тоже многое умею, - томно протянул юноша и облизнул губы уже намеренно, пытаясь свести игру к тем правилам, которые он знал.
- Все с тобой ясно, - вздохнул Ожье, и вместо того, чтобы отобрать кубок, подлил мальчишке вина опять, хотя у Равиля уже подозрительно поблескивали глаза, а щеки ярко пылали. - Массаж еще делаешь. А там, петь, танцевать, на дуде играть?
Юноша наконец понял, что над ним насмехаются, но от упоминания о танцах похолодел.
- Нет, господин, - свою панику Равиль скрыл за очередным долгим глотком вкуснейшего вина.
- Да ну! Не поверю, что тебя танцам не учили! - Грие подлил еще добавки в почти опустошенную чашу. - Вон какой ты гибкий и ладненький.
- Мне жаль, господин, - Равиль уткнулся в кубок, изобразив самое искреннее расстройство по поводу того, что разочаровал хозяина в таком животрепещущем вопросе.
- Действительно жаль, жаль… - покивал Грие.
Все, что он видел и слышал до сих пор, говорило, что прикажи он стихи на китайском читать - Равиль выполнил бы: и язык бы придумал, и стихи написал, и декламировал бы с выражением. А уж за возможность исполнить эротический танец малец должен был обеими руками уцепиться, даже если на самом деле ничего не умеет! И вдруг такой категоричный отказ…
- Жаль, - с нажимом повторил Ожье.
Равиль сидел ни жив, ни мертв, мелко выцеживая ароматный напиток, и понимал, что пропал. Хозяин сменил гнев на милость, а он не может этим воспользоваться! Может, отговориться отсутствием музыки? А если господин устроит и музыку либо скажет обойтись так… И в танце никак не получится скрыть незначительную, но роковую часть его тела.
Вино кончилось, а никакой идеи так и не пришло. Господин налил снова. В голове уже приятно шумело, было жарко. Равиль знал, что должен сохранить ясное сознание, но хозяевам не отказывают, когда они угощают, а выплеснуть под пристальным взглядом мужчины было некуда…
К счастью, невольно ему на помощь пришел старпом, отозвавший Грие по какой-то надобности, и мужчина ушел, сунув юноше попавшуюся под руку айву.
Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Мальчишка явно был не так прост, как хотел казаться, и докопаться до сути для Ожье стало делом принципа. В конце концов, именно он зацепил эту ниточку в узоре судеб, ему и приходилось разматывать клубочек дальше, а Фейран только удачно свалил заботу с больной головы на здоровую. С Равилем надо было что-то определять, определять не откладывая… хотя очевидное решение прямо-таки напрашивалось само собой - провести с ним время в свое удовольствие и при первой возможности пристроить в хорошие руки.
Мысль напоить парня пришлась весьма кстати: если мальчишка спит и видит, как забраться кому-нибудь в штаны - в данном случае, понятное дело, своему хозяину - и только, то когда хмель уберет страх и добавит азарта, естественно Равиль повторит свою попытку. Это обещало быть забавным: Равиль в одиночестве и трезвым устроил представление, какое в цирке не увидишь, а пьяному - море по колено.