Белла Ахмадулина
- Август - Бог - В тот месяц май, в тот месяц мой... - Варфоломеевская ночь - Взойти на сцену - Вот не такой, как двадцать лет назад... - Декабрь - Дождь в лицо и ключицы... - Живут на улице Песчаной... - Жила в позоре окаянном... - Жилось мне весело и шибко... - Игры и шалости - Мазурка Шопена - Не уделяй мне много времени... - Невеста - Нежность - О, еще с тобой случится... - О, мой застенчивый герой... - Опять в природе перемена... - По улице моей который год... - Приключение в антикварном магазине - Прощание - Пятнадцать мальчиков - Сказка о Дожде - Смеясь, ликуя и бунтуя... - Снегурочка - Сон (Наскучило уже, да и некстати...) - Твой дом - Театр - Цветы - Я думала, что ты мой враг...
* * * Я думала, что ты мой враг, что ты беда моя тяжелая, а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя - дешевая.
На площади Манежная бросал монету в снег. Загадывал монетой, люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал там, в Александровском саду, и руки грел, а все обманывал, всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье.
Но вот в последний раз прощаешь 1000 ся. В глазах ни сине, ни черно. О, проживешь, не опечалишься, а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно, но как же всё нелепо! Тебе идти направо. Мне идти налево. 1957 Белла Ахмадулина. Озноб. Посев, 1968.
* * * О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой все на беду, все на виду, все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер! Ты не прощал мне очевидность бесстыжую моих потерь, моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада напиться из моей печали. Одна, одна - среди стыда стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе герой действительный не виден. Герой, как боязно тебе! Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль. Я проиграла в ней жестоко. Вся наша боль - моя лишь боль. Но сколько боли. Сколько. Сколько. Белла Ахмадулина. Озноб. Посев, 1968.
ТЕАТР В. Высоцкому
Эта смерть не моя есть ущерб и зачет жизни кровно-моей, лбом упершейся в стену. Но когда свои лампы Театр возожжет и погасит - Трагедия выйдет на сцену. Вдруг не поздно сокрыться в заочность кулис? Не пойду! Спрячу голову в бархатной щели. Обреченных капризников тщетный каприз вжаться, вжиться в укромность - вина неужели? Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет. Я не помню из роли ни жеста, ни слова. Но смеется суфлер, вседержатель судеб: говори: все я помню, я здесь, я готова. Говорю: я готова. Я помню. Я здесь. Сущ и слышим тот голос, что мне подыграет. Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств здраво мыслит один: умирающий Гамлет. Донесется вослед: не с ума ли сошед Тот, кто жизнь возлюбил да забыл про живучесть. Дай, Театр, доиграть благородный сюжет, бледноликий партер повергающий в ужас. Bella Akhmadulina. The Garden. New and selected poetry and prose. Ed.,transl. by F.D.Reeve. New York, Henry Holt and Co., 1990.
БОГ За то, что девочка Настасья добро чужое стерегла, босая бегала в ненастье за водкою для старика,
ей полагался бог красивый в чертоге, солнцем залитом, щеголеватый, справедливый, в старинном платье золотом.
Но посреди хмельной икоты, среди убожества всего две почерневшие иконы не походили на него.
За это вдруг расцвел цикорий, порозовели жемчуга, и раздалось, как хор церковный, простое имя жениха.
Он разом вырос у забора, поднес ей желтый медальон и так вполне сошел за бога в своем величье молодом.
И в сердце было свято-свято от той гармошки гулевой, от вин, от сладкогласья свата и от рубашки голубой.
А он уже глядел обманно, платочек газовый снимал и у соседнего амбара ей плечи слабые сминал...
А Настя волос причесала, взяла платок за два конца, а Настя пела, причитала, держала руки у лица.
"Ах, что со мной ты понаделал, какой беды понатворил! Зачем ты в прошлый понедельник мне белый розан подарил?
Ах, верба, верба, моя верба, не вянь ты, верба, погоди! Куда девалась моя вера остался крестик на груди".
А дождик солнышком сменялся, и не случалось ничего, и бог над девочкой смеялся, и вовсе не было его. Песнь Любви. Стихи. Лирика русских поэтов. Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ "Молодая Гвардия", 1967.
* * * По улице моей который год звучат шаги - мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела, нет в их домах ни музыки, ни пенья, и лишь, как прежде, девочки Дега голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх вас, беззащитных, среди этой ночи. К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как 1000 твой характер крут! Посверкивая циркулем железным, как холодно ты замыкаешь круг, не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди! Твой баловень, обласканный тобою, утешусь, прислонясь к твоей груди, умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу, на том конце замедленного жеста найти листву, и поднести к лицу, и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек, твоих концертов строгие мотивы, и - мудрая - я позабуду тех, кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль, свой тайный смысл доверят мне предметы. Природа, прислонясь к моим плечам, объявит свои детские секреты.
И вот тогда - из слез, из темноты, из бедного невежества былого друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова. 1959 Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, "Феникс", 1998.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ В АНТИКВАРНОМ МАГАЗИНЕ Зачем?- да так, как входят в глушь осин, для тишины и праздности гулянья,не ведая корысти и желанья, вошла я в антикварный магазин.
Недобро глянул старый антиквар. Когда б он не устал за два столетья лелеять нежной ветхости соцветья, он вовсе б мне дверей не открывал.
Он опасался грубого вреда для слабых чаш и хрусталя больного. Живая подлость возраста иного была ему враждебна и чужда.
Избрав меня меж прочими людьми, он кротко приготовился к подвоху, и ненависть, мешающая вздоху, возникла в нем с мгновенностью любви.
Меж тем искала выгоды толпа, и чужеземец, мудростью холодной, вникал в значенье люстры старомодной и в руки брал бессвязный хор стекла.