Слава тебе, безысходная боль!

Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,

Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

«Знаешь, с охоты его принесли,

Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!…

За ночь одну она стала седой».

Трубку свою на камине нашел

И на работу ночную ушел.

Дочку мою я сейчас разбужу,

В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:

«Нет на земле твоего короля…»

Сжала руки под темной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

– Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот…

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Всё, что было. Уйдешь, я умру»

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру».

Дверь полуоткрыта,

Веют липы сладко…

На столе забыты

Хлыстик и перчатка.

Круг от лампы желтый.

Шорохам внимаю.

Отчего ушел ты?

Я не понимаю…

Радостно и ясно

Завтра будет утро.

Эта жизнь прекрасна,

Сердце, будь же мудро.

Ты совсем устало,

Бьешься тише, глуше…

Знаешь, я читала,

Что бессмертны души.

И с тобой, моей первой причудой,

Я простился. Восток голубел.

Просто молвила: «Я не забуду».

Я не сразу поверил тебе.

Возникают, стираются лица,

Мил сегодня, а завтра далек.

Отчего же на этой странице

Я когда-то загнул уголок?

И всегда открывается книга

В том же месте. И странно тогда:

Всё как будто с прощального мига

Не прошли невозвратно года.

О, сказавший, что сердце из камня,

Знал наверно: оно из огня…

Никогда не пойму, ты близка мне

Или только любила меня.

По аллее проводят лошадок.

Длинны волны расчесанных грив.

О, пленительный город загадок,

Я печальна, тебя полюбив.

Странно вспомнить: душа тосковала,

Задыхалась в предсмертном бреду.

А теперь я игрушечной стала,

Как мой розовый друг какаду.

Грудь предчувствием боли не сжата,

Если хочешь, в глаза погляди.

Не люблю только час пред закатом,

Ветер с моря и слово «уйди».

Я пришла сюда, бездельница,

Все равно мне, где скучать!

На пригорке дремлет мельница.

Годы можно здесь молчать.

Над засохшей повиликою

Мягко плавает пчела;

У пруда русалку кликаю,

А русалка умерла.

Затянулся ржавой тиною

Пруд широкий, обмелел,

Над трепещущей осиною

Легкий месяц заблестел.

Замечаю все как новое.

Влажно пахнут тополя.

Я молчу. Молчу, готовая

Снова стать тобой, земля.

Шелестит о прошлом старый дуб.

Лунный луч лениво протянулся.

Я твоих благословенных губ

Никогда мечтою не коснулся.

Бледный лоб чадрой лиловой сжат.

Ты со мною. Тихая, больная.

Пальцы холодеют и дрожат,

Тонкость рук твоих припоминая.

Я молчал так много тяжких лет.

Пытка встреч еще неотвратима.

Как давно я знаю твой ответ:

Я люблю и не была любима.

О, не вздыхайте обо мне,

Печаль преступна и напрасна,

Я здесь на сером полотне,

Возникла странно и неясно.

Взлетевших рук излом больной,

В глазах улыбка исступленья,

Я не могла бы стать иной

Пред горьким часом наслажденья.

Он так хотел, он так велел

Словами мертвыми и злыми.

Мой рот тревожно заалел,

И щеки стали снеговыми.

И нет греха в его вине,

Ушел, глядит в глаза другие,

Но ничего не снится мне

В моей предсмертной летаргии.

Я живу, как кукушка в часах,

Не завидую птицам в лесах.

Заведут – и кукую.

Знаешь, долю такую

Лишь врагу

Пожелать я могу.