Они расстались очень мило, молодой человек дал Татьяне свою визитку, просил звонить. Сейчас Татьяна поняла, в чем там было дело. Визитка лежала в сумочке.

«Выбросить скорее!» — подумала Татьяна, хотя визитка, естественно, была фальшивой.

Клиент подошел к Илье Борисовичу и тронул его за плечо.

— Деньги назад отдашь! — потребовал он.

— Позвольте! — проскрипел Илья Борисович. — У меня нет уверенности, что вы сами не приложили к этому руку.

Он втянул голову в плечи, ожидая, что разъяренный клиент применит рукоприкладство.

Клиент же отчего-то успокоился. Он нагнулся к Илье Борисовичу и произнес ему на ухо несколько слов.

Илья Борисович послушал и понял, что деньги придется вернуть.

Надежде Николаевне снилось, что ее похитили дикари из племени мумбо-юмбо, как в рекламе жевательной резинки. Они утащили ее в пещеру, где было страшно жарко, положили на раскаленную сковородку, а сверху прижали чем-то тяжелым, как цыпленка табака. Надежда пробовала кричать, но не получалось — рот забили мягким. Она шевельнулась, и в грудь впились тысячи игл, а точнее — десять. Надежда чихнула и проснулась.

На ее груди лежал кот Бейсик и в такт мурлыканью регулярно впускал и выпускал когти. Это была его утренняя зарядка. В комнате была страшная жара, судя по всему, включили-таки паровое отопление, несмотря на то что сентябрь в этом году выдался на удивление теплый — днем доходило до двадцати градусов, как летом. Но положено топить — они и топят. Надежда отбросила одеяло и перевернулась на живот, с трудом сбросив кота. Однако все равно дышать было нечем, тогда она села и попыталась раскрыть глаза.

«Видел бы кто-нибудь меня со стороны, определенно посчитал бы, что тетя мается тяжеленным похмельем», — невесело подумала Надежда.

Она тут же порадовалась, что никто, кроме кота, ее не видит в таком ужасном состоянии. Мужа не было дома, и вернется он очень нескоро. Надежда немножко погрустила по этому поводу, но решила, что все к лучшему.

Глаза удалось разлепить с большим трудом, но когда в них попал солнечный свет, Надежда охнула и прикрыла их снова рукой.

— Бейсик, сколько же времени? — жалобно протянула она.

Кот, отреагировав на свое имя, рявкнул в ответ злобным мявом, мол, давно пора кормить домашнее животное.

Тогда, повернув голову в ту сторону, где по ее предположениям должны были находиться настенные часы, Надежда осторожно приоткрыла один глаз. На часах, если не врали, было четверть двенадцатого, стало быть, сегодня Надежда Николаевна спала всего четыре с половиной часа.

— Очевидно, в моем возрасте нельзя так наплевательски относиться к собственному здоровью! — произнесла Надежда вслух, сразу стало противно, потому что вспомнился этот возраст.

Дело в том, что весной Надежде Николаевне исполнилось пятьдесят лет. И хоть торжественный юбилей удалось по чистой случайности замотать, то есть не было торжественных поздравлений от начальства с пожиманием рук и троекратным лобызанием, и мужчины не глядели с лицемерным удивлением — мол, кто бы мог подумать? — а на вид такая молодая, — и сотрудницы помоложе не улыбались злорадно, как будто сами через несколько лет не будут в таком же положении, заразы, но все равно перед самой собой Надежда не могла хитрить: факт остается фактом, возраст уже солидный.

Собственно, на здоровье Надежда не жаловалась, но в экстремальных случаях, вот как вчера, организм уже не мог работать как часы. Она наконец полностью открыла глаза и потянулась. Спина и плечи ныли, как будто по ним проехался паровой асфальтовый каток. Надежда поморщилась, нашарила тапочки и побрела в ванную.

Невзирая на яростные протесты кота, который требовал, чтобы она немедленно направилась на кухню и предоставила ему полноценное питание, Надежда приняла контрастный душ и почувствовала себя если не хорошо, то более или менее сносно. Теперь требовалась большая чашка крепкого горячего кофе, и хорошо бы позволить себе нормальный бутерброд с колбасой, для поднятия жизненного тонуса.

Надежда Николаевна последние пять лет очень следила за своим весом, то есть регулярно взвешивалась, и с грустью отмечала, как стрелка медленно, но неуклонно ползет вправо, и в конце концов, как женщина, твердо оценивающая свои возможности, пришла к выводу, что без посторонней помощи она вряд ли сумеет резко похудеть и что в ее силах только задержать стрелку весов на месте. Однако и это при ее всегдашнем отличном аппетите оказалось трудновато, тем более что муж Надежды Сан Саныч в свои пятьдесят пять лет был подвижен, подтянут, худощав, ел что хотел и ворчал на Надежду, чтобы не маялась диетами — все равно ничего не поможет, а только здоровье пошатнется.

Словом, в этом вопросе муж Надежду совершенно не понимал и не поддерживал.

Во всем же остальном между супругами наблюдалось полное согласие вот уже восемь лет их совместной жизни. Брак у обоих был второй, дочка Надежды Алена жила с мужем и ребенком в Северодвинске — муж ее был военным моряком.

У Сан Саныча тоже были взрослый сын и внук, он был к ним очень привязан, но, по наблюдению Надежды, больше всех на свете он обожал рыжего кота Бейсика, во всяком случае, смотрел на кота он гораздо ласковее, чем на собственную жену. Кот это чувствовал и расцветал рыжим махровым цветом, доводя понемногу их однокомнатную квартиру путем располосовывания обоев и раздирания. мягкой мебели до уровня ночлежки, красочно изображенной в пьесе Горького «На дне».

Сан Саныч уехал к родственникам в подмосковный город Загорск. Его двоюродный брат стал что-то прихварывать и очень просил приехать повидаться хоть на недельку, Надежда заправила кофеварку, включила ее и открыла холодильник. Там жались друг к другу банка кошачьего корма и пачка обезжиренного творога, очевидно, вдвоем им было не так одиноко.

— М-н-да, — протянула Надежда, — бутерброд с колбасой возможен только при наличии самой колбасы.

У нее совершенно вылетело из головы, что позавчера, проводив мужа, она решила употребить эту неделю на то, чтобы немного похудеть и приструнить кота.

Благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад.