За напрасную гибель солдат Суворов разжаловал полковника в рядовые и отправил в обозную команду.
- Ему людей доверять нельзя, - говорил Суворов. - При лошадях он безопаснее.
"УБИТ ПОД ФОКШАНАМИ"
На переходе к Фокшанам одна из колонн пехотного Смоленского полка попала под страшный обстрел неприятеля.
Турецкая батарея укрылась в лесу и метким огнем валила смоленцев. А рядом шла другая колонна. Командир колонны подполковник Ковшов понял, что спасти своих можно лишь стремительным нападением на батарею противника. Подскакал он к генералу Райку, начальнику обеих колонн.
- Разрешите, - просит, - ударить на неприятеля.
Однако Райк был генерал нерешительный. Сидит на коне и молчит. Думает: разрешу, а вдруг и вторая колонна погибнет.
Погибают смоленцы. Помощи нет. А в это время обе колонны догнал Суворов. Увидел он подполковника Ковшова.
- Сударь, товарищи гибнут, а вы стоите! Вперед! - закричал Суворов.
- Ваше сиятельство, - стал оправдываться подполковник, - так я бы немедля исполнил свой долг, но жду приказания своего генерала.
Посмотрел Суворов на генерала, а тот по-прежнему сидит на коне и молчит.
- Какого генерала?! - воскликнул Суворов. - Райка? Да разве вы не видите, что он убит!
Не понял вначале Ковшов насмешки Суворова. Как так, думает, почему же убит, коль генерал Райк жив и здоров и тут же рядом сидит на коне!
- Убит. Убит, - повторил Суворов. - Ступайте!
Бросился Ковшов к своей колонне, повернул ее в лес, разгромил турецкую батарею и спас товарищей.
За суворовские слова Райк страшно обиделся. В тот же день он подал рапорт об отчислении его из суворовской армии.
Просьбу Райка Суворов удовлетворил.
- Не надобны мне подобные генералы, - говорил он. - Коль воинский начальник в нерешительности пребывает - пользы с него не будет.
Позже, когда Суворова спрашивали:
- А где же генерал Райк?
Он неизменно отвечал:
- Убит. Убит под Фокшанами.
"ГДЕ Ж ЭТО ВИДАНО..."
Где же это видано, чтобы кавалерия атаковала окопы!
При подходе к Рымнику на привале солдаты завели спор.
- А все же много нашего брата гибнет, - заявил круглолицый, с рябинками от оспы солдат.
- Так война, как же оно без смертей.
- Так-то оно так, - соглашался солдат, - а все же, если подумать...
- Чего же тут думать?
- А вот, к примеру: засел неприятель в окопах, держится, пока до него добежишь, сколько людей навалит. А ежели на конях - раз, и в момент в окопах.
Смеются солдаты. Где ж это видано, чтоб на конях - и в окопы.
- Ты что же, умнее самого Суворова? - говорят.
- Зачем же умнее? Это я так, к слову, - засмущался солдат.
А в это время Суворов проходил по лагерю и подслушал солдатский разговор. Подошел он к спорщикам.
- Как звать? - обратился к рябому солдату.
- Остап Капелюха.
- Родом откуда?
- Малороссийский, ваше сиятельство, из-под Чернигова.
- Так, говоришь, чтобы кавалерия атаковала окопы?
- Так точно, ваше сиятельство.
Улыбнулся Суворов.
На следующий день при атаке турецкого лагеря Смоленский полк натолкнулся на окопы противника. Пошли солдаты в атаку, однако турки подняли страшную стрельбу, и смоленцы отпрянули. Несколько раз ходили в атаку солдаты, да все неудачно Хоть и недалеко до окопов, метров всего полтораста, однако идти солдатам по ровному месту. Пока бегут - турки их щелкают, словно зайцев.
К Смоленскому полку прибыл Суворов. Видит - зазря погибают солдаты.
- Гей! - закричал. - Эскадрон казаков на подмогу!
Прибыли казаки. Построил их Суворов широким фронтом.
- Конница, начинай! - закричал Суворов. - Ура! На рысях! Вперед! В полную силу!
Вмиг пролетели казаки смертельные метры. Вскочили в окопы. Начали сечу, отвлекли турецких солдат. Теперь смоленцы подбежали к окопам без всяких потерь и вместе с казаками добили противника.
- Ты смотри - голова! - говорили потом солдаты про Капелюху.
Солдат смущался, краснел и отвечал невпопад:
- Так это ж Суворов. Так то ж казачки. Так это ж не я. Это вы, братцы.
И верно. Не в первый раз уже применял Суворов конную атаку на окопы врага. Удалась атака и в этот раз.
ТУРЕЦКИЙ ШТАНДАРТ
Стремясь отрезать отходящего неприятеля, рота поручика Вицина быстрым шагом шла по кукурузному полю.
Стебли высокие. Укрывают солдат с головой. Идут солдаты словно бы вовсе не полем, а лесом.
Вдруг видят: впереди - турецкий штандарт.
Остановился поручик Вицин, остановились солдаты. Что бы это такое? Никак, турки идут в наступление?
А штандарт колышется поверх кукурузных стеблей и все ближе и ближе.
- К бою! - скомандовал Вицин.
Вскинули солдаты ружья и карабины. Ждут. Вот турецкий штандарт и совсем рядом.
- Вперед! Ура! - закричал поручик.
Бросились солдаты вперед.
А навстречу им русский солдат выходит - турецкое знамя в руках.
Рассмеялись солдаты:
- Штандарт откуда?
- Как звать?
- Какого полка?
Рассказал солдат, что звать его Гавриилом Жакеткой, что солдат он первой роты Смоленского полка, турецкое знамя отбил в бою и вот теперь несет командиру.
- Ай да Жакетка, - смеются солдаты. - Вот напугал! Вот обманул!
Объяснил поручик Вицин солдату, как разыскать командира Смоленского полка. Пошел солдат дальше своей дорогой. А рота убыстрила шаг - и вдогон неприятелю.
Сто турецких знамен захватили русские в битве на Рымнике.
Штандарт, взятый Гавриилом Жакеткой, был первым.
РОССИЙСКИЙ СОЛДАТ
Преследуя турок, гренадер Дындин увлекся боем.
Бежит Дындин, колет штыком, бьет прикладом.
- Аман, аман! - кричат турки.
Отбежали с версту. Повернул кто-то из турецких солдат голову, видит всего-навсего один российский солдат сзади.
Закричал турок своим собратьям. Остановились беглецы, повернулись лицом к Дындину, окружили солдата.
- Алла! - кричат. - Алла! Сдавайся!
Только Дындин был не из тех, кто сдается. Пырнул штыком одного турка, пырнул второго, выстрелил в третьего.
Что было дальше, солдат не помнил. Навалились турки на русского, приглушили прикладами. Очнулся Дындин в воде.
Прихватив пленного, турки вплавь переправлялись через реку Рымник. Обмыла вода солдата, приоткрыл он глаза - жив. Только все тело жжет, в костях ломит, голова кругом. Закрыл солдат снова глаза, уронил голову.