Да уж! Выбор у наших мужиков, стоимостью от десятков миллионов, естественно не наших дензнаков, богат, цветаст, разнообразен и всегда на блюдечке.

Как сказал великий Жванецкий: «Мужской спрос настолько задавлен женским предложением…»

Лиля, в отличие от всех этих барышень, женщина умная и весьма обеспеченная, что является ее стратегической тайной. Небольшой капиталец она привезла из Америки. Как она его приобрела, никто не знал. Лиля озвучивала некую официальную версию про трех мужей и два развода, но это никогда не будоражило Сашиного интереса — личные тайны неприкосновенны.

Так вот, Лиля вложила куда-то эти деньги. Удачно. Потом еще куда-то. И снова удачно.

Словом, ее капитал все время работал, и, невзирая на вечные поучения в адрес подруги на тему неженских занятий, за своими деньгами она следила зорко — как орлица за орлятами. А еще она была из редчайшей породы женщин, которые всегда (всегда!) нравятся мужчинам — в любом возрасте, при любых раскладах. А уж все, что касалось мужчин, — в этом Лилька была академиком, нобелевским лауреатом, асом высшего пилотажа!

Основное правило Лилии, которое Александра называла «гипноз, с последующим правом выбора из одного варианта», гласило: «Женщина — это украшение вечера, а не его продолжение». После такого постулата мужики, ясное дело, делали все, чтобы добиться этого загадочного продолжения.

Все Лилечкины романы были настоящими — с легкой влюбленностью, ухаживаниями, хорошим сексом и тонким, просчитанным до миллиметра расчетом.

Как там у гадалок? Бубновый король и денежный интерес?

Вот-вот. Или червовый король?

— Так, что за ошибка? — слегка поторопила повествование Александра. — Он оказался жадным или не таким уж богатым?

— Нет, — скривилась Лилька и запила недовольство шампанским, всем видом изображая разочарование от Сашкиной тупости. — Ты же знаешь, что таких я к себе не подпускаю! Я сначала все досконально о них узнаю, а уж потом присматриваюсь! Это обычная рабочая рутина, Саша, я же тебе рассказывала, ты что, не помнишь?

Конечно, не помнит! Будет она помнить все, что Лилька рассказывала о борьбе за женское светло-долларовое счастье и механизмах его достижения!

Ах да! Что-то там о том, что сначала проводится детальное расследование по «объекту», вплоть до его любимой туалетной бумаги и зубной пасты, и только потом начинается охота.

Александра вдруг почувствовала, что ее подташнивает. Она не успела пообедать сегодня. И поужинать тоже.

Как хочется домой! И спать, и ванну! Нет, сначала ванну, а потом спать!

— Помню! — кивнула она, торопясь избежать ненужных подробностей.

Пожалуй, можно обойтись без ванны. Просто спать!

— Сашка! — присмотрелась к ней Лиля. — Ты позеленела! Тебе плохо?

— Нет-нет!

Александра испугалась. Не хватало нового витка уговоров, поучений, так до утра отсюда не выберешься!

— Ты поешь, Сашенька, ты же с работы! — засуетилась Лиля, подвигая к Саньке тарелки с закуской.

— Лиля! — требовательно повысила голос Александра. — Я поем, и чаю попью, и еще поем и попью, и мне еще ехать! Давай рассказывай, не отвлекайся, а то я прямо сейчас уеду!

— Да что рассказывать! — скривилась Лилька. — Он симпатично так настойчиво ухаживал. Очень настойчиво. Вздыхал. И все нетерпение выказывал, а второй, тот, что помоложе, заметил все эти пассы вокруг меня и тихо так отошел в тень, даже уехал куда-то по делам, давая понять, что видит мое предпочтение. Ты же знаешь, я никогда не встречаюсь с двумя одновременно. Никогда. Это все знают, и мои правила знают, то, что я очень преданная любовница и не изменяю, не подставлю, поддержу и подыграю в его делах, если надо. И еще то, что меня интересуют только настоящие романы, с сексом, с взаимным времяпровождением.

Лиля долила себе шампанское в бокал, Саня проследила за ее движениями, приподняв от удивления брови. Лиля никогда не пила больше одного бокала и не ела вечерами, после пяти, а стол накрывали исключительно для Александры, когда она приезжала, ну и потому, что так положено.

— Расстроена, — пояснила Лиля, увидев выражение Саниного лица. — Вот позволила себе сегодня.

Что-то точно было не так!

Не могла она так уж расстроиться из-за неудачи с мужчиной! Подумаешь — не этот, так другой, куда они все от нее денутся! Не повод это для того, чтобы Лилька дала себе расслабиться и позволить что-то есть и пить сверх нормы!

Форма — это ее орудие капиталистического предприятия!

Но Лиля увела, отвлекла Саньку от этих мыслей, вдруг рассмеявшись:

— Сашка! Я первый раз в жизни оказалась в постели с таким потрясающе никчемным мужиком!

— Импотент, что ли? — буднично спросила Сашка, прихлебывая свой чаек.

— Да лучше бы он им был! Боже мой, сколько стараний заполучить меня в кровать, а обещаний! Я, грешным делом, подумала — гигант! А у него не член, а пипетка какая-то! Ей-богу!

Санька, не удержавшись, расхохоталась, вмиг разгоняя из темных полевых просторов притаившиеся там тени. Лилька подхватила и, утирая выступившие слезы неизменно элегантным движением пальчика, продолжила повествование, вызывая у гостьи новые приступы смеха:

— Нет, ты представь! Пыхтит на мне, маленький, трудится, глазки от счастья зажмуривает, потеет! А мне хотелось от скуки голову ручкой подпереть и поторопить его! Сколько усилий — ухаживал, окучивал, на яхте катал, подарки, естественно, все по правильной программе, а уж как зазывал, обещал небывалые страсти. И такой конфуз! Точно как у Альтова: «Хотел подняться и встать, а смог только пукнуть и сесть!» Но катастрофа в том, что с этим я рассталась, под благовидным, конечно, предлогом — их обижать нельзя, можно так нарваться! Но второй-то деликатно ушел в сторону, и мне теперь его вряд ли вернуть!

— Да ладно! — махнула рукой Сашка, улыбаясь. — Другого найдешь, когда это ты не находила?

— Найду, разумеется, — преувеличенно тяжко вздохнула Лилька. — Но каких трудов это стоит, ты бы знала!

Да-а! Нелегка доля сталевара!

— Так отдохни! — внесла конструктивное предложение Санька. — Предоставь себе отпуск за свой счет!

— Отдохну в старости, и именно за свой счет, а сейчас, чтобы такое счастье сложилось, отдыхать рано.

Лиля, по еще одной установленной ею традиции, пошла провожать Александру к машине. Санька завела мотор и опустила стекло попрощаться, Лилька наклонилась к ней:

— Сашенька, ты извини, что я тебя сегодня выдернула, я же вижу, как ты измотана.

Сашка даже рот приоткрыла, как деревенская дурочка, опешив от услышанного.

Да что происходит?!

— Лиля, с тобой все в порядке? Что-то случилось серьезное? Ты не заболела?

— Да ты что, Саш? — сделала удивленное лицо Лилька.

Странно, но удивление у нее не очень получилось.

— Лиль ты никогда не извиняешься, с чего вдруг? — на самом деле обеспокоилась Санька.

— Да нет, нет! — как-то быстро ответила подруга. — Я действительно сильно расстроилась из-за этого пипеточника, да и вижу, как ты устала! Ну все, пока!

Она быстро наклонилась, чмокнула Саньку в щечку, развернулась и пошла к дому, не дожидаясь, когда Сашка отъедет, чего тоже раньше никогда не делала — всегда махала ручкой вслед.

Ну ладно.

«В каждой избушке свои игрушки, — подумала Александра, глядя на удаляющуюся Лильку, — у кого бухгалтер в отчете напортачил перед сдачей в налоговую, а у кого секс не удался — все одинаково, почти трагедия. Вот так!»

Александра выключила приемник и катила по темным поселковым улицам, совсем медленно, еле-еле, не мешая ни скоростью, ни лишними звуками течь своим мыслям. Мысли эти были привычны, передуманы уже не один раз, так, между делом: вопросы без ответов, даже без попытки разобраться. Санька называла про себя такие размышления «круговыми» — ходящими по одному и тому же кругу, как шалопутная коза вокруг колышка, к которому привязана на длинной веревке, Сашка однажды в детстве такую видела, когда они ездили с папой к его друзьям на дачу. Коза, которую звали почему-то Веркой, все ходила и ходила кругами, а маленькая Санька смотрела и дивилась: чего это она не убегает или не гуляет еще где? А потом папа показал ей колышек, к которому был привязан длинный козий постромок и который никак нельзя было увидеть из-за густой травы. Санька тогда так расстроилась, жалея бедную Верку, и плакала, так и не поняв, почему нельзя отпустить погулять несчастное животное.