Сара облегченно вздохнула.

— Я все отработаю, сэр. Клянусь, я никогда не стану обузой для вас и вашей жены! — проговорила она с чувством.

— Сара, Сара, что ты говоришь! — ужаснулся Сэм Кантрелл. — Дитя мое, ты едешь в мой дом не за тем, чтобы быть там служанкой! Ты дочь моего троюродного брата, о котором у меня остались только самые добрые воспоминания. Ты едешь в «Магнолиевую рощу», возможно, и не как моя дочь, но как любимая племянница, поверь!

Они добирались до «Магнолиевой рощи» почти три недели. За это время дядя с племянницей неплохо узнали друг друга. Поначалу девушку очень смущало то обстоятельство, что она путешествует с мужчиной, поскольку до этого ей приходилось путешествовать лишь с отцом. Однако Сэм успокоил ее.

— Сара, теперь я твой опекун, — объяснил он племяннице. — Твой отец в своем письме поручил мне присматривать за тобой, и сейчас ты находишься под моей опекой. К тому же, — добавил Кантрелл с улыбкой, — мне почти сорок пять лет. Будь я старше на каких-нибудь несколько лет, то вполне годился бы тебе в дедушки! Если тебя смущает мое присутствие, представь, что я — твой отец.

Сара улыбнулась, и в ее глазах блеснули слезы благодарности.

— Хорошо, я попробую. Думаю, это будет нетрудно.

Сэм ласково потрепал ее по плечу, и они продолжили путь.

Между ними сразу же установились дружеские отношения, и дружба эта крепла с каждым днем. Сара рассказала дяде о счастливом детстве, проведенном в «Холме пересмешника», и страшных годах, наступивших после того, как Мэтью проиграл в карты все, что имел. Девушка выслушала, затаив дыхание, трагический рассказ Сэма о его первой жене, очаровательной Маделине Альварес, матери их единственного ребенка, ныне двадцатисемилетнего сына Янси.

На губах Сэма, словно высеченных резцом умелого скульптора, появилась грустная улыбка.

— Мы очень любили друг друга, и мы были так молоды… — вздохнул он. — Тогда нам с Маделиной было примерно столько же лет, сколько тебе сейчас. Наши отцы даже слушать не хотели о том, чтобы мы поженились. Чтобы стать мужем и женой, нам пришлось сбежать. К сожалению, семейная жизнь у нас не сложилась. В сущности, мы с Маделиной так никогда и не были по-настоящему счастливы… —"

Сэм с печальным вздохом посмотрел вдаль. — Ее отец, дон Армандо, был гордым испанским грандом. В жилах моего отца пусть и не текла такая же благородная кровь, но по гордости он нисколько не уступал дону Армандо. Энди гордился тем, что одним из первых откликнулся на призыв Стивена Остина перебраться в Техас. Дон Армандо приходил в ярость при одной только мысли о том, что его единственная дочь, наследница огромного ранчо, станет женой гринго [2]. Энди приходил в такую же ярость, когда думал о том, что его единственный сын может жениться на дочери «какого-то испанишки». Отец презирал дона Армандо, хотя тот был настоящим аристократом и мог проследить свою родословную на много поколений в глубь веков, до конкистадоров и далее. — Сэм усмехнулся. — Ситуация, надо тебе сказать, сложилась не из самых приятных, но со временем дон Армандо поостыл и перестал ругать дочь за то, что она вышла за меня замуж, а после рождения Янси он и вовсе простил нас. Дон Армандо перестал сердиться на Маделину, мой же отец так никогда и не простил меня. Он до самой смерти отказывался признавать Янси своим внуком. Если честно, то он ненавидел Маделину лютой ненавистью. Энди никак не мог смириться с тем, что я пошел против его воли, и старался всячески отравить жизнь Маделине и Янси. Признаюсь, я сам очень виноват. Наверное, я должен был что-то предпринять, как-то защитить свою жену и сына, но я так и не осмелился пойти против отца.

Сара вглядывалась в доброе лицо дяди Сэма. Неожиданно она поняла, что дядя — человек совершенно бесхарактерный, хотя, конечно же, внимательный к людям и отзывчивый. Ее первое впечатление — что Сэм всегда выбирает самое легкое и удобное решение проблем — подтвердилось и после рассказа о Маделине превратилось в уверенность. Однако эта уверенность не могла ослабить ту глубокую привязанность к дяде, которая родилась в ее сердце за время их недолгого знакомства, хотя его желание любыми способами избегать трудностей не могло не вызвать у девушки беспокойства. А что, если Маргарет вовсе не хочет, чтобы она приехала в «Магнолиевую рощу»? Что тогда? Отважится ли Сэм пойти наперекор воле жены?

По дороге в «Магнолиевую рощу» им лишь изредка встречались городки или поселки, поэтому почти каждую ночь приходилось проводить под открытым небом. По ночам, когда в апрельском воздухе пахло весной, Сэм и Сара сидели у костра. После ужина Кантрелл рассказывал о «Магнолиевой роще» и своей семье. К концу путешествия Сара хорошо знала плантацию дяди и ее обитателей. Все это время ей не давал покоя один вопрос, и в последнюю ночь перед прибытием в «Магнолиевую рощу» она не удержалась и задала его:

— Вы почти ничего не рассказываете о своем сыне Янси.

Разве он не живет с вами?

На лице Сэма Кантрелла промелькнуло выражение, которое Сара так и не смогла разгадать. «Может, это чувство вины? — подумала девушка. — Или угрызения совести? А вдруг печаль? Или все, вместе взятое?» Упорно отказываясь встречаться с племянницей взглядом, Сэм неторопливо разворошил угли и после продолжительной паузы ответил:

— Мы с Янси никогда не были особо близки. В первые годы когда Энди так яростно протестовал против того, что я женился на Маделине, Янси со своей матерью большую часть времени проводил на ранчо дона Армандо, в «Солнечном ранчо». Поэтому мы с ним редко виделись. Когда Янси исполнилось семь лет, дона Армандо забодал бык. Маделина не могла больше жить в «Солнечном ранчо», и они переехали ко мне. — Сэм посмотрел куда-то в темноту и тяжко вздохнул. — Смерть дона Армандо потрясла мальчика, а тут еще и Энди относился к нему как к чужому. — Он нахмурился. Затем вновь заговорил чуть охрипшим от волнения голосом:

— Маделина очень любила отца и ненамного пережила его. Не прошло и года, как она умерла от лихорадки. Янси очень переживал потерю матери. Он никак не мог понять, почему не может вернуться в «Солнечное ранчо» и почему мать его покинула. Мальчик провел все восемь лет своей жизни в веселой атмосфере большого испанского дома и никак не мог привыкнуть к «Магнолиевой роще». Энди постоянно кричал на него и нередко давал волю рукам. В общем, всячески старался отравить ему жизнь.

— Но почему вы не… — Сара осеклась, тут же сообразив, что ей следовало бы помолчать. Она покраснела и, потупившись, уставилась на свои руки, лежащие на коленях.

— Ты права, — не сразу ответил Сэм Кантрелл. — Мне следовало заступиться за сына, но у меня тогда совсем не было… времени. Все время и силы уходили на плантацию и хлопок. И я думал, что отец в конце концов привыкнет к мальчику и признает его своим внуком. Энди, однако, так и не смирился с тем, что у него есть внук. Янси рос и с годами начал винить меня за то, что я не вмешивался и не защищал их с матерью.

— Но после смерти вашего отца вы остались вдвоем с Янси.

Неужели отношения между вами так и не наладились? — негромко поинтересовалась Сара.

— Мы и после смерти Энди проводили вместе не много времени, — покачал головой Сэм. — Мой отец умер, когда Янси было почти семнадцать. Через год после смерти отца… он умер без малого десять лет назад… Через год после его смерти Янси отправился учиться на Восток, в Гарвард. В «Магнолиевую рощу» он вернулся четыре года спустя, но тогда…

— Что тогда?

— Тогда уже появилась Маргарет… — с виноватым видом пробормотал Кантрелл. Он посмотрел на серьезное лицо Сары и после некоторых колебаний добавил:

— Янси привез в «Магнолиевую рощу» Маргарет Смолл и ее овдовевшую сестру Энн Браун… Маргарет.., ей тогда было чуть больше двадцати.., была невестой Янси. И да простит меня Бог, но я украл у своего сына невесту и сам женился на ней.

Глава 2

Сара в изумлении посмотрела на Сэма Кантрелла.

вернуться

2

Презрительное прозвище американцев в Латинской Америке.