- Сложность Вашего случая в том, что расщелина затронула и область мягкого и твердого неба. Удивительно, что ни на одном УЗИ этого не заметили. Есть ли другие патологии, сопутствующие синдрому Дауна мы точно выясним, как только проведем все необходимые обследования.
- Другие? - собственный голос казался чужим.
- Да, их может быть достаточно много. Я подойду к вам позже. Отдыхайте пока.
И Юля провалилась в бездну кошмара.
Она не знала, сколько времени пролежала, тупо глядя в потолок. Ее куда-то везли на каталке. Перед глазами мелькал больничный потолок и белые продолговатые светильники. Лишенный возможности здраво мыслить мозг подмечал абсолютно бесполезные детали. Легкую небритость одного из санитаров, нелепый галстук другого, вереницу дверей, мимо которых ее везли. Они нумеровались в обратном порядке. Двести двадцать восьмая, двести двадцать седьмая, двести двадцать шестая… А закрывая глаза, Юля видела обезображенное крохотное личико. Слезы лились по щекам, но Юля их не чувствовала.
До слуха вдруг донесся обрывок разговора и голос, который Юля почему-то сразу узнала. Грымза.
- А чего удивляться-то? Нужно было рожать десять лет назад, а не на пороге климакса. Глядишь, и у ребенка не было бы уродства.
Юлю разбила истерика. Тело колотило крупной дрожью. Собственные руки с негнущимися ледяными пальцами казались чужими. Они мяли кожу на лице, вцеплялись в волосы и тянули их, прикрывали рот, из которого вырывались какие-то почти звериные рыдания.
Несчастную родильницу вкатили в палату и переложили на кровать. Перед уходом, санитары поставили на тумбочку пакет с Юлиными вещами и сунули ей в руку ее собственный телефон.
Ее ребенок — неполноценный! Как он будет жить? Какой будет эта жизнь? Юля не много знала о пороке сына. Лишь то, что такие дети сильно отстают в умственном плане. Каково ему будет в школе с таким диагнозом? Такие дети вообще ходят в школу? Ее сын никогда не сможет жениться, получить профессию, стать самостоятельным. У него не будет детей.
Вскоре пришла медсестра и попыталась что-то объяснить. Юля не поняла. Не восприняла. Не добившись ничего вразумительного, медсестра спешно ушла из палаты. Через некоторое время она вернулась, вынула из окаменевшей руки родильницы телефон и вколола в вену Юли какое-то лекарство.
Юля смотрела на уже знакомого ей неонатолога, пытаясь собрать сознание в единое целое. Снотворное закончило свое действие, но пробуждение далось тяжко. Сколько она проспала? На стенах палаты горели желто-оранжевые отблески заката. Вечер.
Доктор объяснял ей, что патологий, несовместимых с жизнью у ребенка нет. Юля боялась говорить, боялась шевельнуться или вдохнуть, опасаясь, что расплачется снова. Порекомендовал позвонить родным и купить специальные соски для кормления детей с такими пороками развития…
Позвонить родным…
Неонатолог подал Юле ее телефон и ушел. Она уставилась на прямоугольник, отражающий своим темным глянцевым экраном утомленное Юлино лицо с опухшими глазами. Позвонить родным… Юля включила телефон и на дисплее высветилось оповещение о тридцати двух пропущенных вызовах. От мамы, от мужа, от Вити, свекровь звонила тоже. Ее потеряли. Сначала роды, потом это снотворное. Они волнуются за нее. Ее семья. Ее родные. Как никогда раньше захотелось сейчас быть с ними рядом. Услышать ласковое «Люблю тебя, мам!». Нужно позвонить Саше. Он ждет. Как они будут жить дальше? Пусть новости и ужасные, но вместе они справятся. Они переживут это вместе.
Юля ткнула пальцев в строчку последнего неотвеченного вызова.
- Юлька! Ты куда пропала? Я уже номер роддома оборвал! Звонил в справочную. А до тебя не дозвониться. Как ты?
- Я… Нормально… Мне снотворное вкололи, - голос дрогнул. - Ты звонил? Тебе все сказали?
- Они сказали, что с тобой все нормально и родился мальчик, вес, рост мне назвали. А зачем тебе снотворное давали?
- Чтоб отдохнуть.
Он не знает. В справочной не сказали. Может им такие подробности не передают, а только то, что все живы и рост, вес и пол ребенка. А может посчитали, что такая информация не для телефонного разговора и озвучивать ее бестактно.
Юля глубоко дышала, пытаясь отыскать в себе силы для разговора. Как тяжело говорить любимому, что его долгожданный сын родился больным.
- Юля, ты чего молчишь? - голос Саши зазвучал встревоженно. - Что с тобой?
Телефон жег руку. Юля проглотила ком в горле.
- Саша… Я… С Володей беда… Он болен.
- В каком смысле болен? Что с ним? Это серьезно?
- Серьезно… Саша, у него волчья пасть.
В трубке телефона наступила тишина.
- Саша, ты знаешь, что это такое?
- Знаю… - голос Морозова сорвался и по Юлиным щекам снова потекли слезы.
- Это не все… У него синдром Дауна.
Юля всхлипнула.
-Я не понимаю, почему так… Я ведь делала УЗИ, анализы… Почему врачи это не увидели? Такое ведь специально проверяется и обследуется. Врач говорит, что это, возможно, из-за нашего с тобой возраста. Саша…
Тишина в трубке вдруг навела на мысль, что муж не слушает. Юля испугалась, что Саше могло стать плохо от этих новостей.
- Саша?!!
- Я слышу, - Юля слышала, как на другом конце связи сглотнули.
- Почему ты молчишь?
- А что мне сказать?
- Врач говорит, что смертельных патологий у него нет. Нужно купить специальные соски, потому что дома…
- Нет…
- Что?
- Я этого ребенка домой не повезу…
Юля чувствовала себя так, будто ей в грудь вогнали кол и провернули, разрывая сердце.
- Саша…
- Пиши отказ. Все, Юля…
Саша отключился.
Неужели Саша в самом деле это сказал? Юля не хотела верить. Она, наверное, ослышалась или не так поняла. Хотя, как можно понять неправильно такие простые слова: «Пиши отказ...»? Юля набрала номер снова. Потом еще и еще.
Морозов ответил только ближе к ночи. Он был пьян. Это слышалось в голосе.
- Алло, Саша… Почему ты бросил трубку?
- Я все сказал, Юля.
- Так нельзя, Саша! Он же наш сын!
- Сын? - от крика мужа Юля вздрогнула. - Какой сын? Он ведь даже не поймет, насколько он ненормальный! Ты представляешь, во что превратится наша жизнь? Ничего ты не представляешь! А я не хочу такой жизни! Юля, мне уже пятьдесят три. Я не хочу остаток жизни потратить на ребенка, который этого даже не оценит!
- Что же мы бросим его? Как котенка? -
- На улице он не останется. Есть интернаты для инвалидов! Там о нем позаботятся те, кто знает, что делать с такими как он!
- Мы тоже можем о нем позаботиться! Можно же научиться!
- И кто? Ты? Юля, ты профессиональный педагог? Или врач? У тебя даже образования высшего нет. Ты в солдатском чепке проработала всю жизнь. Просидела за забором в тепличных условиях под моим боком, а теперь решила учиться? Чему и когда? Ты и понятия не имеешь, какая жизнь за забором части!
За восемнадцать лет брака муж никогда не попрекал ее работой. Наоборот. Сам же некогда и устроил ее в солдатскую чайную, чтоб они могли быть рядом даже на службе. А теперь оказывается, что это было от того, что он считает ее слишком глупой, чтоб устроиться где-то еще.
- Саша, зачем ты так?
- Как? Это правда, Юля! Раскрой глаза и подумай! Я два часа шарился в интернете, искал все про этот проклятый синдром и остальные болезни! Я знаю, о чем говорю!
- Но можно же сделать операцию...
- Это не одна операция, а несколько. Подумай только, его лицо будут кромсать снова и снова. Перекраивать его и пытаться слепить что-то более менее человекоподобное. Он будет шепелявить и гундосить всю жизнь! А потом… Я видел фото таких детей. У него дыра в лице! И зубы все кривые вырастут. Сколько обойдется протезирование, чтоб он выглядел нормально? Даже если мы все сделаем, он все равно останется Дауном! У него на лице все равно будет написано, что он ненормальный! На него будут пялиться на улице. Ты не сможешь показаться с ним на детской площадке, потому что другие мамаши будут шептаться за твоей спиной! Никто не захочет играть с ним. Прорва денег уйдет на растение, которое даже не будет понимать, что оно растение. И это на всю оставшуюся жизнь, Юля! Он никогда не станет самостоятельным! Его даже через дорогу нельзя будет отпустить одного! Мы не потянем его ни финансово, ни физически! Пиши отказ! Когда я приеду забирать тебя оттуда, тоже напишу...