Ростик отвечал (летописец без смягчений от монархиста и «миролюба» Карамзина):
«В настоящий раз ради чести и любви царской приму, но если вперед без нашего ведома и соизволения патриарх поставит на Русь митрополита, то не только не примем его, а постановим за неизменное правило избирать и ставить митрополита епископам русским, с повеления великого князя».
Самая первая реакция Ростика, в форме нормального национального пожелания дальнего пути с указанием интимной точки прибытия — в летописи не попала.
Так кончились (в 1164 г.) долговременные смуты в русской митрополии, начавшиеся с попытки церковника применить интердикт на «Святой Руси».
Согласие Ростика на принятие митрополита «от греков» обеспечивалось не только «пряником» — богатыми дарами и «любовью царской», но и «кнутом» — Федей Ростовским.
Федя устроил у греков «мордобой с отягчающими». Заставил Патриарха и Императора, бывших в тот момент в Болгарии, провести богословский «разбор полётов» по теме «пост в середу и в пяток», размахивая «итоговым коммюнике» поймал своего Ростовского противника — Леонтия, и утопил в Дунае.
Засим потребовал себе митрополичью шапку.
Оцените душевные муки Луки Хрисоверга — Константинопольского Патриарха:
– Псих же! Куда такого?!
«Разве что послом в Тунис. А куда его ещё?». Где у нас нынче «тунис»…?
В Киеве Ростик всё сильнее привечает Климента, «схизматика». Игумен Поликарп, с которым князь еженедельно вкушает трапезу, промывает государю мозги по теме: «А на хрена нам греки?». И государь… — склоняет благосклонный слух свой к речам досточтимого настоятеля. Всё едва держится.
Дать Феде митру — Ростик пошлёт матерно, выгонит митрополита-грека и поставит своего.
Не дать Феде митру — Ростик потерпит пока этот грек помрёт, но следующего митрополита («В настоящий раз приму, но если вперед…») поставит сам, и Русь уйдёт из-под власти патриархата.
«„Да“ и „нет“ не говорить, чёрно-белого не брать… Что желаете купить?» — старинная русская игра на сообразительность. В Византии в неё тоже играют.
Патриарх велел прочитать послания Боголюбского, привезённые Федей, на Соборе в Константинополе. После заседаний и совещаний написал ответное послание к нашему князю, восхвалял его и благодарил за ревность по вере и благочестии, за построение церквей и монастырей, за десятину, которую определил он соборной церкви владимирской.
«Но… Божественные правила святых апостолов и святых отцов повелевают сохранять целыми и неприкосновенными пределы как епископий, так и митрополий…».
И тыр с пыром, и протчая, и протчая, с превеликим уважением и уверениями в сердечной дружбе и неизменной благосклонности…
Тогда Феодор начал умолять, чтобы патриарх поставил его хоть епископом в Ростов. «С паршивой овцы — хоть шерсти клок» — русская народная мудрость.
Патриарх уступил. Или — сыграл? На особенностях психики конкретного собеседника?
Теперь, если Ростик дёрнется в сторону автокефальности Русской церкви — опа! — у нас вторая Русская церковь есть. Правильная, с благодатью. От самого Иоанна Крестителя!
Я уже рассказывал про схему рОзлива «божьей благодати» в православии.
Новопоставленный епископ, не заезжая в Киев за благословением митрополита, прибыл прямо в Ростов и сел на епископской кафедре.
«Новая метла — по новому метёт» — русская народная мудрость. Но кто видел как метёт «старая метла», дорвавшаяся, наконец, до власти и взбесившийся по-новому?
Ещё в прошлом году Кастуся из Московской Литвы потащили на его «историческую родину» — делать из ребёнка законченного перуниста, приговаривая: «Федя вернётся — такое начнётся!». Здешние жители знали этого человека, предвидели. Боялись заранее. И были правы.
Для начала Федя сжёг пол-Ростова.
Как там про крещение Новгорода: «Добрыня крестил мечом, а Путята огнём»?
Добрыни у Феди не было. Поэтому просто сожгли Чудской конец. Ещё выжгли остров напротив города. Потом принялись за деревни в округе. Выбор у людей простой: или — крестись, или — проваливай.
Это «проваливай» — и было первоначально записано в «Русской Правде» под именем высшей меры — «поток и разграбление». Человек с семейством изгоняется из общины, лишается полностью имущества, прав, защиты закона… Изверг — извергнутый из рода.
Дальнейшая жизнь… при тотальной распространённости родоплеменной ксенофобии… недалеко и недолго.
Местные язычники… русской «вышки» в Федином исполнении — испугались. Многие — побежали. Целиком — целыми «мирами».
Похоже, что эскапада эмира Булгара Ибрагима — следствие вспышки Фединого энтузиазма.
Сорванные с места местные меря побежали теми же путями, которыми полтора века назад соплеменники их предков уходили от Авраамия Ростовского. К родственникам — горной мари, которых называют черемисами. Плакались там о приступе христовой проповеди и привирали про неустроенность русской земли. Вот эмир и возбудился. Отвоёвывать своё, исконно-посконное — Окскую Стрелку.
Когда-то на Стрелке стоял хазарский пост. Потом была булгарская крепостица. Наши сожгли её лет сто назад. Булгары в отместку сожгли Муром. Вроде — все квиты. Но вот, велесовы язычники бегут к мусульманскому эмиру, тот вспоминает о давних обидах и объявляет джихад христианам.
Река — система сообщающихся сосудов. Не только для воды, но и для народов, населяющих её берега.
Глава 311
В результате — я сижу на песчаном пляжу, щурюсь на теплое солнышко и жду: когда ж это ритуальная тягомотина закончится. А пока прикидываю дальнейший жизненный путь данного персонажа, главного оратора сегодняшней… оратории, епископа-поджигателя.
«Андрей Боголюбский, хотя и был недоволен митрополитом Киевским и весьма сильно любил Феодора, но убеждал его сходить в Киев и принять там благословение от русского первосвятителя ради порядка церковного. Феодор не послушался и говорил: „Сам патриарх меня поставил и благословил во епископа, на что мне благословение митрополита?“».
Патриарх Лука Хрисоверг своим прямым рукоположением Ростовского епископа сломал церковную иерархию на Руси. Теперь Федя уверен, что митрополит ему не указчик. Что он может всё. Вот он и разворачивается:
«начал запрещать священнослужение игуменам и пресвитерам и даже проклинать их, велел запереть церкви во всем Владимире, так что богослужение в городе прекратилось, принялся грабить богатых людей без всякого разбора, а тех, которые осмеливались противиться ему, предавал неслыханным казням: одних распинал на досках и стенах, другим отсекал руки и ноги, третьим выжигал глаза, четвертых варил в котлах или ссылал на заточение. Напрасно Боголюбский несколько раз старался образумить своего прежнего любимца. Феодор не только не слушался, но даже укорял и порицал самого князя и будто бы в безумном ослеплении открыто изрекал в церкви хулы на святых Божиих, на Пресвятую Богородицу и самого Господа Бога».
У Андрея кончится терпение, он поймает Федю и отправит в Киев на суд.
«Но Феодор не только не покаялся, но будто бы продолжил еще умножать свои ереси и ожесточение. Тогда митрополит приговорил его к смертной казни. Феодору отрезали язык и правую руку, выкололи глаза, отсекли голову…
Трудно поверить, чтобы вины этого несчастного епископа не были преувеличены в сказаниях о нем, чтобы князь Андрей дозволил ему в своей области такие поразительные злодейства, и сам он, не потерявши смысла, мог изрыгать такие богохульства, какие ему приписываются…».
Я солидарен с Макарием: не верю. Русская церковь в эту эпоху не использует такой набор казней. Вообще, смертная казнь отсутствует и в «Уставе церковном», и в «Русской Правде». Сказано же в «Заповедях»: «не убий».
Зачем? Непотребного священника вкидывают в поруб. Где он и дохнет от холода и голода. Чисто по воле божьей в отсутствии отопления и пропитания.