Профессор Макс Мюллер указывает, что никакие подкупы и угрозы Акбара не могли извлечь оригинальный текст Вед от браминов, и, тем не менее, похваляется, что европейские востоковеды обладают им! [6] Весьма сомнительно, чтобы Европа имела полный текст, и будущее может иметь про запас весьма неприятные сюрпризы для востоковедов.

Кроме того, утверждается, что каждая священная книга, подобного содержания, текст которой был недостаточно сокрыт в символах, или же имевшая какое-либо непосредственное отношение к древним мистериям, была сначала переписана тайным письмом, могущим противостоять искусству лучших и наискуснейших палеографов, и затем уничтожена до последней копии. Во время царствования Акбара несколько фанатичных придворных, недовольных греховной пытливостью Императора к религиям нечестивых, сами помогали браминам скрывать их Манускрипты. Таков был Бадаони, питавший нескрываемый ужас пе ред манией Акбара к идолопоклонческим религиям. Этот Бадаони в своем: Muntakhab't Tawurikh, пишет:

Труд этот «хранился в тайне и не был напечатан до царствования Джехангира». Кроме того, во всех обширных и богатых монастырях имеются подземные храмы и пещерные библиотеки, высеченные в скале, если Gonpa (монастырь) или Lhakang построены на горе. За пределами западного Цайдама, в одиноких проходах Гунь-луня, имеются несколько подобных скрытых хранилищ. Вдоль хребта Алтын-таг, где еще не вступала нога европейца, существует некий поселок, затерянный в глубоком горном проходе: небольшая скученность домов, скорее деревушка, нежели монастырь, с бедным храмом и старым ламою, отшельником, живущим поблизости для охраны его. Путники богомольцы говорят, что подземные галереи и помещения под ними содержат коллекцию книг, число которых, по данным отчетам, слишком велико, чтобы поместиться даже в Британском Музее.

Согласно тому же преданию, ныне безлюдные области в безводной стране Тарима – настоящая пустыня в сердце Туркестана – в давние времена были покрыты цветущими и богатыми городами. В настоящее время несколько зеленеющих оазисов оживляют ее страшное одиночество. Один из таких оазисов покрывает могилу обширного города, погребенного под песчаной почвой пустыни, и никому не принадлежит, но часто посещается монголами и буддистами. Предание также говорит об обширнейших подземных помещениях, о широких проходах, наполненных табличками и цилиндрами. Может быть, это праздные толки, но может оказаться и действительным фактом.

Все это, более нежели вероятно, вызовет усмешку сомнения. Но прежде, чем читатель отвергнет достоверность слухов, пусть он остановится и поразмыслит над следующими, хорошо известными, фактами. Совместные изыскания востоковедов и в последние годы, особенно работы исследователей по сравнительной филологии и науке религий, дали им возможность подтвердить, что бесчисленное количество манускриптов и даже печатных трудов, известных, как существовавших, более не находимы. Они исчезли, не оставив ни малейшего следа. Если бы эти труды не имели значения, они могли бы по условиям времени погибнуть, и названия их были бы вычеркнуты из человеческой памяти. Но это не так, ибо, как теперь доказано, большинство этих трудов содержали истинные ключи к сочинениям, еще распространенным, но сейчас совершенно непонятным для большинства их читателей без этих добавочных томов комментариев и объяснений.

Таковы, например, труды Лао-цзы, предшественника Конфуция. Говорят, что он написал девятьсот тридцать книг об этике и религиях и семьдесят по магии, в общем – тысячу. Тем не менее, его большой труд «Дао-дэ-цзин», сердце его доктрины, и священное писание «Дао-сы» имеют, как указывает Станислав Жюльен, только «около 5,000 слов» [8], едва двенадцать страниц. Тем не менее, проф. Макс Мюллер находит, что текст не понятен без комментариев, так что г-н Жюльен должен был пользоваться справками в более чем шестидесяти комментариях для своего перевода, и самый древний из них доходил до 163 года до Р. Хр., но не ранее, как мы видим. На протяжении четырех с половиною веков, предшествовавших этому «раннему» из комментариев, достаточно было времени, чтобы сокрыть истинную доктрину Лао-цзы от всех, за исключением его посвященных священнослужителей. Японцы, среди которых, сейчас, можно найти самых ученых священников и последователей Лао-цзы, просто смеются над ошибками и гипотезами европейских и китайских ученых. И предание утверждает, что комментарии, доступные нашим западным синологам, не являются подлинными оккультными рекордами, но лишь намеренными замаскированиями, и что подлинные комментарии так же, как и все тексты, давно исчезли с глаз профанов.

О трудах Конфуция мы читаем следующее:

Но они не проникли в него; и это вызывает сетование конфуцианистов, как утверждал в 1881 году в Париже один из очень сведущих членов этого Общества.

Если наши ученые обратятся к древней литературе семитических религий, к халдейским писаниям, старшей сестре и наставнице, если только не главному источнику Библии Моисея, основе и отправной точки христианства, что же найдут они? Для увековечивания памяти древних религий Вавилона, для рекордирования огромного цикла астрономических наблюдений Магов Халдеи, для оправдания преданий об их великолепной и в особенности оккультной литературе, что же остается теперь? Лишь несколько фрагментов, приписываемых Берозу.

Но они почти лишены всякой ценности, даже как ключа к характеристике того, что исчезло, ибо они прошли через руки епископа Цесареи – этого самоутвержденного цензора и издателя священных анналов чуждых ему религий – и они без сомнения, поныне, несут печать его «высоко-правдивой, заслуживающей доверия» руки. Ибо какова история этого трактата об однажды великой религии Вавилона?

Он был написан по гречески для Александра Великого Берозом, священнослужителем Храма Бэл'а на основании астрономических и хронологических рекордов, сохраняемых служителями этого Храма – рекордов, покрывавших период в 200 000 лет – ныне он утерян. В первом веке до Р. Хр. Александр Полигистор сделал серию выдержек из этого трактата, которые тоже утеряны. Евсевий (270—340 после Р. Хр.) пользовался этими выдержками при написании своего «Хроникон'а». Сходство пунктов – почти тождественность – в европейских и халдейских Писаниях [10], явилось большою опасностью для Евсевия в его роли защитника и поборника новой религии, воспринявшей еврейские писания и вместе с ними нелепую хронологию.

Теперь почти удостоверено, что Евсевий до такой степени не пощадил египетские синхронические таблицы Манефона, что Бунзен [11] обвиняет его в самом недобросовестном искажении истории, а Сократ, историк пятого столетия, и Синселлий, вице-патриарх Константинополя в начале восьмого, обличают его, как самого дерзкого и отчаянного подделывателя. Правдоподобно ли тогда, чтобы он обращался с большею осторожностью с халдейскими рекордами, уже тогда угрожавшими новой, так поспешно воспринятой, религии?