— Вернусь обязательно. И не забудь оставить мне комнату.

— Не беспокойся, комната тебе будет. Если меня здесь не будет, когда ты вернешься, спроси у дежурного Ирму. Это я. Я буду где-нибудь поблизости.

Я сел в машину и повернул на шоссе. Полюбовавшись на свое отражение в зеркальце, я ухмыльнулся. Красавец Мак Грэг, черт ты этакий! Ни одна перед тобой не устоит. Они ждут тебя у стойки портье. Ждут на всей земле, в горах, в долинах и опрокидываются на спину, едва завидев тебя.

Я нашел отель «Охотничий домик» и поставил машину у входа. Это было старое кирпичное здание в пять этажей с соответствующей вывеской. Часть ее уже не светилась, светились лишь буквы «Охот…».

Я поднялся по старым истертым ступеням, прежде чем кому-нибудь вздумалось на меня поохотиться. Коридор был узким, мрачным, жалкие лампочки мигали и потрескивали. На полу лежала потертая дорожка, не менее ободранные банкетки обрамляли стены.

На другом конце холла появилась из сумрака женщина с испитым лицом в облезлой меховой горжетке на плечах. Она исчезла за углом, оставив за собой запах, напоминающий мне морг.

Портье оказался бледнолицым молодым человеком в крикливом клетчатом пиджаке. Он читал газету, старательно при этом козыряя в носу.

— Добрый вечер, — поздоровался я.

Когда я сказал ему, что ищу мистера Кэгмена, он неохотно высвободил палец.

— По какому делу?

— По чисто личному.

Он уставился на меня в упор.

— Мистер Кэгмен не принимает коммивояжеров, с которыми не договаривался заранее.

— Я похож на коммивояжера?

— Хм, нет. Скорее на легавого.

— Короче. Я только хочу с ним поговорить.

— Ясно только к нему нельзя, пока не скажете в чем дело. Так мне велено, парень.

— Возьмите телефон и позвоните Ирме. Мы с ней хорошие знакомые. А Кэгмен знает, что я здесь. Он ждет меня.

— Фамилия, приятель?

— Мак Грэг.

— Сядьте вон там, — сказал он, показывая на одно из кресел.

Я посмотрел на них и решил, что лучше постою. Из них могло что-нибудь вылезти и покусать меня.

Портье повернулся к маленькому коммутатору послать весть, что Мак Грэг прибыл. Выслушав ответ, он осклабился.

— Мистер Кэгмен говорит, чтобы вы шли к нему в кабинет.

— У вас тут замечательная система безопасности, — сказал я, проходя мимо него.

— По коридору, в конце холла, мистер Мак Грэг.

Он снова взялся за свою газету.

Я постучал в дверь и чей-то голос крикнул: «Войдите». В маленькой комнате стоял шкаф, кресло из потрескавшейся кожи и стол, заваленный всяким барахлом.

Кэгмен оказался невысоким человеком с красным лицом и толстой шеей. Нечесаные седенькие волосы свисали ему на уши. На нем был пиджак шоколадного цвета, желтовато-коричневые брюки и резиновые сапоги. Из угла рта у него торчала погасшая сигара.

— Вы Мак Грэг?

Я кивнул.

— Какие у вас претензии?

— Никаких.

— Выкладывайте. У вас что-то на уме, так что выкладывайте. Вы явились в мотель, принадлежащий мне.

Он похлопал себя по животу.

— Кто приезжает в мой мотель или подчиняется правилам, или не получает комнаты. «Ручей» — мой отель. Если вы хотите в нем остановиться, вы должны записаться, как все остальные. Таков порядок. Исключений мы ни для кого не делаем. Вы хотели со мной поговорить. Если насчет регистрации, то забудьте об этом. Все-таки, что у вас на уме?

— Довольно странный порядок — требовать водительские права и номер машины, а? Не думаю, чтобы в нашей стране это было принято.

— Принято! Наплевать мне на это! Все дело в том, где вы сидите. Если бы вы сидели здесь на этом месте, выдавая гостям одеяла, простыни, телевизоры и все остальное, вы бы считали, что записывать номера водительских прав это отличная мысль. Знаете, как сейчас крадут? Знаете, что способны спереть эти ублюдки? Полотенца, покрывала, одеяла — это что! Одного сукина сына я накрыл, когда он привязывал к крыше своей машины кровать. Ну, поверили бы вы в такое?

— Нет, — поспешно сказал я.

— Я вам говорю. Но я его мерзавца поймал и дал ему взбучку. А теперь вот вы. Не хочется вам показывать свои водительские права. Видно, у вас есть на это причины. Но в это я нос не сую. Поступайте, как вам нравится. Я поступаю так, как лучше будет мне.

Он весело рассмеялся, а потом выражение его лица неожиданно изменилось.

— Вы хотели со мной поговорить? О чем? В чем дело? Насчет регистрации — это просто трепотня, на этом меня не купишь. Что у вас на уме?

Я показал ему лицензию и сказал:

— Я кое-кого разыскиваю.

Он тщательно изучил лицензию, потом посмотрел на меня.

— А что у меня с этим общего? — сказал он вызывающе.

— Ничего. Просто послушайте, если у вас есть время.

— Ладно, давайте. Но записаться-то вы почему не хотите, черт побери?

Со временем приобретаешь опыт в обращении со всякими типами. Этот был из тех, которые всегда ждут удобного случая и умеют в него вцепиться. В мотеле у него есть Ирма, предлагающая себя и свои прелести. В «Охотничьем домике» — телохранитель, ковыряющий в носу. С самим Кэгменом они составляли не самую лучшую троицу.

Я должен был говорить поубедительней, если хотел чего-нибудь добиться.

— Я ищу жену одного человека. Она сбежала с парнем, и он хочет вернуть ее обратно. Он думает, что она свихнулась. Сами знаете, когда женщине сорок, она начинает думать о своей жизни и часто приходит к заключению, что ничего от нее не получила. Начинается меланхолия, слезы, претензии к мужу. Тот ведет ее к психиатру, врач выслушивает ее жалобы, советует немного похудеть и посвятить себя искусству, танцам, чему-нибудь, что может ее занять. Дамочка двадцать лет, назад хотела стать балериной и теперь решила записаться в танцевальную школу, чтобы стать сорокалетней балериной. И здесь-то все начинается. Танцмейстер, некто Альфредо, один, из этих красавчиков, итальянцев с длинными волосами, холостяк, двадцать три года и никакого желания оставаться танцмейстером всю жизнь. Он честолюбив, хочет иметь собственную студию и знает, что не будет ее иметь, если будет учить баб только танцам. Он ждет свой шанс. И он появляется — наша дамочка. Они быстро спелись. Как-то вечером она пригласила его в шикарный бар. Он позаботился, чтобы дамочка перебрала и вскоре они уже резвились в постели.

— Старая шкура, — отозвался Кэгмен и закурил сигарету. — Самое интересное — как об этом дознался муж.

— Вы не поверите.

Он задымил сигаретой.

— Чего я только не слышал. Вы не расскажите ничего нового.

Я продолжал:

— Она страдала бессонницей, принимала снотворное, делала специальные упражнения и так далее. И вдруг стала засыпать, как по часам. Она начала покупать платья, какие носят двадцатилетние девочки, хотя уже далеко не дитя. Ее старик не обращал на это никакого внимания, ведь ей сказал врач, чтобы она развлекалась. Он почуял неладное только тогда, когда она купила шикарную игрушку — маленький Остин.

— Маленькую спортивную машину?

— Совершенно верно, а она всегда боялась быстрой езды.

Кэгмен покрутил пальцами.

— Она купила его для своего парня, верно?

— Вы соображаете, я это понял сразу, как вошел. Так оно и было, Альфредо страстный любовник, только и думает о собственной студии. Он должен ее иметь, чего бы это ему не стоило. В конце концов он предлагает ей пожениться. Но тем временем старик вызывает меня и хочет знать, что происходит. Я берусь за работу, накрываю его жену, когда она развлекается с Альфредо и приглашаю мужа. Фантастическая сцена! Он кричит на нее, что она из себя делает дуру, но согласен все простить и забыть ее грех. Он не хочет развода, потому что боится скандала. Это ведь птица высокого полета, большой босс. У него есть своя блондиночка на стороне, но жена о ней не знает.

— Надо же. Как его зовут?

Я сказал.

— Ээ… Гм, — и я продолжал врать дальше.

— Могу вам только сказать, что ему принадлежит железная дорога.

— Железная дорога? — в голосе Кэгмена зазвучало благоговейнейшее почтение.