— Это не то же самое, — кивнул я, успокаиваясь. Потому что это в сучьей человеческой натуре: радоваться, что кому-то было или есть, или будет хуже, чем тебе. — Ты психовал, из-за того, что не получалось?

— И это тоже. Когда много времени проводишь в больнице, начинаешь потихонечку съезжать крышей. Сначала, несмотря на все уверения врачей, я был уверен, что больше никогда не смогу ходить. Потом, когда доктора заговорили о скорой выписке, я решил, что скоро умру. Каждый раз, сдавая анализы, я ждал, что мне скажут «да у вас, батенька, пиздецома четвертой стадии, самое время список предсмертных желаний писать». Непросто было это пережить.

— Пережил же.

— Не без помощи специалистов.

— То есть, ко всему прочему, ты ещё и псих, — сделал потрясающее умозаключение я.

— К чему прочему? — заинтересовался Ильдар.

— Ну, как тебе сказать, — ехидно улыбнулся я. — Вот есть у нас на районе Черный. А ты светло-синий.

— Это что ли голуб… да не педик я!

— Не отрицай свою внутреннюю сущность. К тому же тебе очень повезло, я ж пиздецки толерантен.

Ильдар пробурчал что-то маловразумительное. К бабке не ходи, сладкий он. Не бывает у натуралов таких длинных пушистых ресниц, они их под корень сбривают. Да и я не лучше: разве ж натуралы обращают на такую поеботень внимание? А я с этого проклятого Солнышка уже третий день глаз не свожу.

После того, как Макс с Куколкой открыто заявили о своих отношениях и ничего им за это не было, я не без удивления стал за собой замечать, что иногда пялюсь на парней. Заглядываюсь на крепкие упругие задницы и представляю, каково было бы их пощупать. Но всё было на уровне фантазий и представлений, я списывал все на гормоны и юношеское любопытство, когда хочется попробовать в своей жизни все. Я и гейскую порнуху не смотрел ни разу толком. Пробовал как-то, но даже до середины ролика не досмотрел, настолько реальным было ощущение, что сейчас из-за спины выскочит Черный и торжествующе завопит: «Ага, я так и знал!». Из-за последнего я и не давал хода своему любопытству. Трое «четких» педиков на район это уже чересчур. Черный бы непременно уверовал в то, что это передается воздушно-капельным путем, и ему бы пришлось себя убить. Было бы жалко, лучший друг все-таки. Который наверняка мне лопатой бы поперек хребта уебал, если б заметил мой заинтересованный взгляд. Черный неплохо сложен и летом часто ходит без майки.

— А я с Ромой вчера вечером познакомился, — подал голос Ильдар.

— Ну вот, — хмыкнул я. — А говоришь, что не гей.

— Да с вашим Ромой, который Куколка.

— Это ты зря. Макс он знаешь, какой ревнивый?

— Да блять! — Ильдар аж покраснел весь, заставляя меня безмерно собой гордиться. — Просто познакомился, по-дружески.

— Ну, не расстраивайся. Бывают в жизни неудачные дни. Кому-то на голову кирпич упал, ты вот с Куколкой познакомился.

— По-моему, ты предвзято к нему относишься, нормальный он. С собакой гулял.

— Нет у них никакой собаки, откуда он ее взял, спер?

— Говорит, недавно из приюта взяли, мол, давно с Максом собаку хотели. Забавный такой щенок. Кличка, конечно, странная, я бы собаку Олегом не назвал…

— И ты меня только что пытался убедить в его нормальности? Ладно, пойду я, дед, наверное, проснулся уже.

— Я с тобой.

— Куда, деду подгузник менять?

— Я могу помочь, — с готовностью кивнул Ильдар. — Только не надо связывать это с тем, что я извращенец и, однажды увидев твоего деда голым, никак не могу этого забыть.

— Поздно, — мстительно ответил я. — Я уже об этом подумал.

========== Часть 4 ==========

Вот уже второй час кряду я занимался самой ебанутой вещью, на которую только был способен. Ревновал деда.

Проклятый Ильдар не прекращал нудеть до тех пор, пока я все-таки не согласился пустить его к себе в квартиру, понадеявшись, что пять минут общения с поехавшим стариком живо отобьют ему охоту ходить в гости, но не тут-то было. Он не только с явным интересом слушал дедовы бредни, но ещё и задавал уточняющие вопросы. Польщенный таким вниманием к своей скромной особе, дед разливался соловьем, выдумывая все новые и новые подробности и иногда теряя нить повествования, но не останавливаясь. Когда я накрывал на стол, дед показательно погладил Ильдара по руке и сообщил, что он хороший мальчик, не то что некоторые, которые так и мечтают его отравить. А Ильдар — он хороший и умеет слушать, поэтому квартиру дед перепишет на него. Ебучее солнышко Ильдар умиленно улыбался, а я чуть вилку бантиком не завязал. Меня прямо-таки пронзало крайне гадливое чувство обиды. Я деду, значит, подгузники меняю и чуть ли не колыбельные на ночь пою, а квартиру он собирается отписывать придурку, который уши развесил. Он у него хороший, а мне, значит, можно в кроссовки ссать.

Видно, морду лица мне знатно перекосоебило, даже злоебучий Ильдар это заметил. Отвлекся и спросил тихонько:

— Все в порядке?

Отвечать я не стал, неопределенно махнув башкой. Ну не говорить же, что деда взревновал. Изврат какой.

***

Случайно встретил в подъезде Ильдарова отца. Он сразу заулыбался, кинулся жать мне руку и звать в гости. Ему, мол, очень любопытно поближе познакомиться с другом его сына. Мол, Ильдар очень трудно сходится с людьми, и у него ещё не было серьезных дружеских отношений с кем-то, а вот со мной у него «как-то сразу настроился диалог». Я, не особо стесняясь в выраженьях, нагло заявил, что его драгоценный сын никуда мне не уперся и сам ко мне липнет, как банный лист к заднице. Странный мужик почему-то заулыбался ещё шире и ещё раз попросил прийти на ужин. Мол, он будет готовить самые вкусные в мире энчиладас. Что это за поебень такая, я не знал, да и слово целиком выговорить с первого раза нипочем не смог бы, но выдавил из себя улыбку и пообещал постараться прийти, хотя, естественно, ужинать в компании странноватого мужика и его принцессы-сына не собирался, хватит с меня их семейства. Один хуйню какую-то готовит, другой деда отбивает, ну их нахрен.

Отмазаться от ужина не получилось, Ильдар выловил меня, когда я в очередной раз выполз на улицу покурить. Начал он очень издалека, вручив мне целый блок сигарет, якобы в благодарность. Другой бы на моем месте благородно отказался от подачки, но я, слава богу, принципиальным хуйлом не был, придерживаясь позиции «дают — бери». Да и куда бы он этот блок дел? А мне нехилая такая экономия, может, даже на новые кроссовки скопить удастся.

То, что это неспроста, я понял, когда Ильдар будто бы между прочим упомянул отца, а потом и напрямую заявил, что тот с живого меня не слезет, если я на ужин не явлюсь. Мол, может даже заявиться ко мне домой, а когда увидит деда, то пригласит на ужин и его, а когда тот начнет рассказывать про войну, непременно начнет с дедом спорить, доказывая, что все было не так. Я представил этот феерический пиздец и, тяжело вздохнув, поплелся за Ильдаром. Мы, блять, как подружки-школьницы, друг к другу на чаепития ходим. Скоро начнем драться подушками, красить ногти и выщипывать брови.

Встречал нас радостный Владимир в фартуке с ромашками. Из кухни доносился очень аппетитный запах, и я тут же смирился с действительностью. Вкусно покушать я не дурак, особенно на халяву. Мой внутренний еврей ликовал.

— Будет готово через десять минут, Ильдар, покажи нашему гостю квартиру.

По мне, так смотреть особо не на что было, я, пока коробки таскал, и так насмотрелся по самое не хочу. С тех пор мало что изменилось, ну разве что мебель появилась, а так некоторые коробки даже не распакованные стояли.

— Дедушка-то спит? — подал голос светлоокий Ильдар. У себя дома он как-то неожиданно сдулся и притих. Мальчик-одуванчик.

— Нет, я его одного оставил, — огрызнулся я. — Конечно спит.

— Слушай, а вы никогда не думали, что в специализированном учреждении ему бы было лучше? — тщательно подбирая слова, спросил Ильдар.

Он, видно, пытался быть максимально тактичным, хотя я никогда не понимал ебанутой привычки обо всем говорить завуалированно и полунамеками. Спросил бы прямо: «Почему вы своего поехавшего дедулю до сих пор в дом престарелых не сдали?» — и всё всем понятно, и язык ломать не надо, выговаривая «специализированное учреждение».