– Да.

Черт поцокал языком.

– Никто не молодеет, но с твоей маскировкой старикан промахнулся, – сказал он, поглядывая на рога Варфоломея. – Как звать?

– Варфоломей.

– Ох, твою ж мать при всем уважении! Я Амадей, – представился черт и протянул руку.

Варфоломей ее пожал.

За окном проносились дома, по улицам ходили люди. Чуть распогодилось, показалось бледное солнце.

– Почему портал, – Варфоломей откашлялся, – в таком странном месте?

– А, это. Раздолбайство, – весело откликнулся Амадей. – Тут все так быстро меняется! Раньше там наше гнездо располагалось, как сейчас говорят – «офис». Лес и поля кругом… Красота! Но Москва так разрослась… Потом домов понастроили, а портал остался. Тебя к нам за что?

– Сам попросился, – отрезал Варфоломей так, что сразу становилось ясно: распространяться на эту тему в дальнейшем он не намерен.

Амадей запустил пятерню в волосы и потер затылок.

– Разберемся. Служил?

– Шестьсот шестьдесят шестой адский легион, – подтвердил Варфоломей.

– А меня вот сразу на Землю, – поделился Амадей. – Так что я, считай, жизни в Аду и не знаю. А после легиона чем… м-м-м… занимался? Семен, а поставь-ка нам, пока едем, моего тезку.

Салон заполнился совершенно божественной музыкой. Легкой, летящей и чистой, как сама радость.

– Моцарт, – поделился Амадей с благоговейным вздохом. – Дьявольски талантлив был. Даром что человек.

– В бюро работал по урегулированию проблемных ситуаций и жалоб.

Черт удивленно присвистнул.

– Ого!

И надо сказать, тут было чему удивиться. Работа у Варфоломея была тяжелой. С ночи до утра он разбирал всевозможные жалобы и конфликтные ситуации. Специалист по связям с чертовой общественностью, если так можно выразиться. Проблем в Аду хватало с избытком. Обязательно кто-то был чем-то недоволен или чего-то требовал. То лава на дорогах застыла не так, как нужно, то поднимался вечный вопрос «почему черти не летают»… Подавались бесконечные требования о выделении чертям крыльев. А иногда становилось действительно жарко, когда требовали разрешить браки с… О, в этом вопросе слишком много вариантов, чтобы их все перечислить.

Глава 3

Софийка сидела на кухне Евы, и ее глаза озорно сверкали. В бокалах бежали пузырьки шампанского. Подруга едва не захлебывалась от восторга.

– Давай, открывай!

Ева медлила, водила пальцем по гладкой блестящей бумаге. Подвох был. Совершенно точно. Она видела это по улыбке подруги. Откуда она там вернулась? Ева напрягла память. Софийка была путешественницей по жизни и постоянно куда-то ездила.

– Ну же!

Григорий жадно смотрел на ленточку на коробке. Она была ему нужна.

Ева открыла.

– Это что? Это член? Резиновый?

Софийка залилась веселым смехом.

– Да!

– Хм…

Ева извлекла внушительную резиновую штуковину.

Григорий завладел вожделенной ленточкой и утащил ее в зубах.

– Из Амстердама. А что я еще могла привести лучшей подруженции?

– Что угодно… Тюльпаны? – спросила Ева, вертя в руках игрушку.

– Он на батарейках, там в комплекте. Ну как?

– Э-э-э… – Ева пока не разделяла восторга. – Я, конечно, все понимаю, намек на… мою личную жизнь. Но почему он зеленый?

– А что, приятный цвет. Ну, знаешь… нефритовый стержень и все такое.

– Выглядит каким-то нездоровым. Зеленый… Ну сама представь? И ты уверена, что эту штуку можно использовать… ну, на живом человеке? Размер и хм… толщина. Как это засунуть? Это больше на джедайский меч похоже.

– Прикинь, был такой с подсветкой.

– Интересно, что там освещать?

Подруги засмеялись и выпили шампанского. Щеки Евы пылали. Она перехватила резиновое изделие как меч и наставила его на подругу:

– Люк! Я твой отец!

Это вызвало очередной приступ веселья. А потом Софийка возмутилась:

– Вот! И как ты можешь начать отношения, если у тебя такие запросы? Не знаю, прояви воображение! Нормальный защитный цвет. Может, это военный… такой брутальный.

– Софийка, не продолжай!

София отпила шампанского и елейным голосом поинтересовалась:

– А ты случайно не собираешься завести себе еще парочку котов?

– Нет! – Ева отложила резиновое чудовище в сторону. – Григорий будет единственным котом в семье.

– Ну смотри.

Уже значительно позже, когда подруга уехала, Ева все-таки вставила в резиновый зеленый член батарейки. Он завибрировал. Григорий примчался с кухни и удивленно уставился на работающий агрегат.

– Видишь, какой подарочек от лучшей подруги?

Ева бросила игрушку на покрывало.

Григорий запрыгнул на кровать и… принялся тереться башкой. Вибрация ему нравилась, а резина была приятной. Так что с этого дня Григорий полюбил спать, устроив голову на подарке Софийки. Приходил в восторг, когда Ева включала разные режимы. И всегда недоуменно смотрел на Еву, когда она прерывала его сон бешеным хохотом.

Черти покинули Москву, потолкались в пробке на МКАДе и въехали на территорию элитного коттеджного поселка «Соколиные озера» (кто придумал такое такое название?). Машина плавно затормозила у подъезда внушительного особняка с большими окнами.

Амадей выпрыгнул на улицу, как черт из табакерки.

– Проходи, Варфоломей. Ты, наверное, есть хочешь. И надо тебя приодеть. А то здесь вот так не принято. Да и я очеловечился… Отвык, так сказать. Ща сообразим.

Он улыбнулся и ринулся в дом.

Варфоломей, тихонечко ругаясь, двинулся следом. Пятки никак не желали адаптироваться. Из холла доносилось громкое пение Амадея, отчего хрусталики на громоздкой люстре позвякивали.

– Не стой на пороге! Двигай сюда!

На полу лежал гладкий как шелк итальянский мрамор, так что после асфальта ступать по нему было блаженством.

Амадей появился с халатом малахитового цвета.

– Вот, пока накинь. А то сейчас…

Договорить он не успел. Варфоломей не оделся, так и стоял с халатом в руке.

– Мне подать ужин в столовую на вас и… гостя? – спросила статная эффектная женщина.

Ее волосы были так гладко зачесаны и так густо политы лаком, что голова выглядела, словно у деревянной марионетки. Двигалась дама совершенно бесшумно. Вполне возможно, просто материализовалась в гостиной, а не спустилась по лестнице.

– А вот нельзя без комментариев обойтись?! – возмутился Амадей.

В глазах его вспыхнул и тут же погас адский огонь.

Уголок рта женщины дернулся, но улыбка так и не появилась.

– Не понимаю, что вас не устраивает, Амадей Веленович, – твердо сказала она, остро блеснув голубыми глазами. – Я только выполняю свои обязанности.

– Тогда, – сладко сказал безрогий, – уберите мнение со своего лица, Вера Сергеевна.

Варфоломей чувствовал, что диалог между этими двумя гораздо глубже, чем может показаться. Он надел малахитовый халат, завязал пояс и внимательно посмотрел на Веру Сергеевну. Она была из той породы людей, чье молчание говорит громче, чем некоторые кричат.

– Ах, выражение моего лица не устраивает! – вспыхнула женщина. – А пошел ты в жопу, Амадейка!

Она сорвала фартук, подошла поближе и швырнула его черту в лицо.

– Еще всякие черти безрогие будут мне указывать! Выражение… Я тебе дам выражение… скотина немытая.

Для Варфоломея эта вспышка гнева стала полнейшей неожиданностью. Он не знал куда деваться. Скандалы черт профессионально ненавидел. Только прибыл в новый мир – и сразу же почувствовал себя как на работе! Он даже отвернулся. Свара набирала обороты, а взгляд Варфоломея блуждал по обстановке в попытках зацепиться за что-то, достойное внимания, пока не натолкнулся на блестящую черную поверхность шкафа, в котором поймал свое отражение.

– Ну и убирайся отсюда. Видеть тебя не могу, старая ведьма! Всю кровь мне попортила. Давно надо было тебя выставить.

– Ах, кровь… Да я уйду немедленно! Не дом, а вертеп! Черт знает что здесь творится…

Варфоломей перестал слушать. Он схватился за лицо и завороженно двинулся к шкафу. В пылу ссоры Амадей и Вера Сергеевна не обратили на него никакого внимания, а Варфоломей оперся ладонями на отполированную поверхность и рассматривал собственное лицо.