– Но он хотя бы красив.

– Слабое утешение.

– Рыцари молоды, – не сдавалась Анта.

– Как ты можешь быть такой наивной. Ничего хорошего в том, что они молоды, нет. Это означает, что драть нас будут много и долго. Я предпочитаю стариков. Киваешь, когда они пускаются в долгие россказни о своих подвигах, а как до дела дойдет: подержался за трусики, пустил слюни на сиськи и все – свободна. Но хватит болтать, а то Мира будет зла.

Когда Анта и Гвен вернулись из погреба с вином, оказалось, что торжество переместилось в соседний зал. Натопленный камин изрыгал волны жара, на полу лежали толстые ковры и шкуры.

На стенах сохранились фрески, изображающие сцены охоты, а также уцелели некоторые охотничьи трофеи. Черепа оленей с тяжелыми рогами соседствовали с черепами неведомых тварей. У нелюдей все не по-людски, охотятся и жрут всякую мерзость. В целом обстановку можно было назвать даже уютной. Рыцари рассаживались вокруг стола для игры в рольту.

– Будем играть на раздевание, – объявил король. – Правила просты. Выбираете себе девицу, ставка – ее одежда.

– А это дело! – сказал Роберт, обрадованный тем, что его кошельку ничего не угрожает.

В последний раз он здорово проигрался и должен был немного денег каждому из собравшихся.

– Моя вот эта!

Он питал слабость к рыжеволосым и крутобедрым, и чтобы груди с крупными, мягкими сосками удобно помещались в ладонях.

– Моя вот эта.

– Нет, моя.

Рыцари затеяли шуточную потасовку. Девицы визжали и смеялись, усаживаясь на колени к игрокам. Поскольку мужчин осталось двенадцать, то неразобранные шлюшки с готовностью окружили стол, чтобы понаблюдать за игрой.

– Да, не уходите далеко. Мы сыграем не по одному кону.

Король сам перетасовал колоду и раздал карты.

Никогда игроки в рольту так не радовались проигрышу своей ставки. Они пассовали, так что королю пришлось сделать строгое внушение, чтобы игра не закончилась слишком скоро.

На оленьих рогах, как на флагштоках, раскачивались знамена юбок и нижнего белья. Пол покрылся парчой с островками кружев.

Наконец-то последний покров был сорван. Янеж – девица с примесью тролльей крови – избавилась от последней подвязки.

Тогда его величество подошел к корзине, зачерпнул горсть золотых орехов и бросил на пол.

– Тут нужно убраться, – громко объявил он и разбросал оставшееся содержимое.

Орехи затерялись среди платьев, юбок и корсетов, запутались в ворсе многочисленных ковров, закатились в щели.

Голые девицы опустились на колени и принялись ползать по полу, собирая орешки.

– Клянусь своим мечом, этим малышкам требуется помощь, – с этими словами Думстанг рванул на груди рубашку, обнажив могучий торс с затерявшимся в густой черной поросли золотым оберегом.

Он также избавился от штанов, демонстрируя внушительный член. Рыцарь стоял голый и гордый своей мужественностью.

– Клянусь короной, в сравнении с тобой, Думстанг, мы все – мальчики.

Этельред подал знак Мире. И она открыла небольшой ларец, что стоял на каминной полке до этого момента никем не замеченный.

– Медаль! – торжественно провозгласил его величество. – Медаль за самый большой хер среди присутствующих. Если кто-то может продемонстрировать больше, чем у Думстанга, то пусть сделает это сейчас или молчит навеки.

Охотников мериться не нашлось.

– Большая херовая медаль твоя по праву, сэр Думстанг.

– Ланс, – сказал король, – пора тебе стать мужчиной.

Рыцаренок стушевался. Одно дело зажать девку на конюшне, украсть у нее поцелуй или залезть в декольте, и совсем другое демонстрировать удаль, когда на тебя все пялятся.

Нахлынувшее было возбуждение вытеснил липкий страх оскандалиться. Уверенности не добавлял Думстанг, который трудился над темноволосой. Она стояла на коленях, а рыцарь пристроился сзади. Он намотал длинные волосы на кулак, вынуждая ее выгибаться. Но громкие стоны и вскрики отразились от стен и дали Лансу передышку. Все повернулись к этой парочке.

Рыцари принялись раздеваться, отпуская комментарии.

– Хорошо засадил.

– Знатно жарит.

– У него хер, как дубина. Не порви девку.

Мышцы голого зада Думстанга каменели и напрягались. Он ускорил толчки.

– Отсюда кажется, что ее трахает медведь. Я и не думал, что он такой мохнатый.

– Зверь, зверь, зверь, – кричали шлюхи и хлопали в ладоши.

Собравшиеся распалялись все больше и больше. А Ланса вдруг замутило. Его грудь, живот и спина были гладкими, чуть тронутые загаром. Он не отличался мощным строением, но в схватке был гибок и быстр. Несмотря на жар от камина, предплечья покрылись мурашками.

Он так и стоял не в силах двинуться.

– Что же ты, Ланс? – хохотнул король.

Анта сжалилась над рыцаренком. Она взяла в руку его перепуганный, съежившийся член, уверенная в способности своей ладони творить чудеса.

– Все получится, – прошептала она, блестя глазами. – Расслабься.

Ланс прикрыл глаза, попытался сосредоточиться.

В умелых руках член ожил, дернулся вверх, начал наливаться.

– Возьми меня за грудь, красавчик.

Ланс вцепился в сиську, как утопающий цепляется за соломинку.

– Полегче, – прошептала Анта и сладострастно застонала.

Осмелев, Ланс покатал между пальцами сосок.

– Да! Да! Вот так!

Он повалил Анту на шкуру, устроился между ее разведенных ног.

– Давай, милый, – подбодрила она и направила его рукой.

Ланс едва не спятил от счастья, когда его член вошел в податливую плоть.

Если Думстанг походил на медведя, то Ланса можно было сравнить с кроликом. Он дергался и суетился, принимая профессиональные стоны девицы за искреннее наслаждение. Это наполняло его тощую грудь гордостью.

Король Этельред довольно смотрел на происходящее, а вскоре сам избавился от одежды. После чего снял корону с головы и короновал свой стоящий член, наглядно демонстрируя силу и готовность.

– Кто трахнет больше девок, тоже получит медаль… а та девка, которую трахнут больше всех, тоже получит от меня подарок за труды.

Король всегда должен быть примером для своих подданных. Пример он показал.

Глава 2

Туар – столица Миравингии

Дворцовый квартал

Я проспала всю ночь.

Может показаться, так себе достижение. Но вот уже месяц меня мучали кошмары. Они были такими яркими и «плотными», что я с криком просыпалась среди ночи, переполошив весь дом. Обычно сны мгновенно улетучивались из памяти, и я не могла объяснить, что же меня так напугало.

Сегодня я, как обычно, не могла припомнить ни единой детали. Сон оставил странное томление в теле, и отчего-то кровь прилила к щекам.

Но, кажется, никакие ужасы меня сегодня не терзали.

Права была мама, когда пригласила целителя. Из магов.

Ох, и бушевал же потом отец, когда узнал. И тревожило его вовсе не то, что маг взял за визит и изготовление микстуры десять лиранов. Нет, гневался он по другому поводу.

– Маг, Эленика! Как ты могла позвать одного из этих… этих… – отец старался не употреблять крепких выражений дома, но не всегда получалось. – Тебе, Эленика, хорошо известно, что наш король считает магов грязными отродьями. Коими они и являются.

– Не выражайся, дорогой, – мама сидела с книгой, бросая быстрые взгляды поверх страниц.

– Прости, милая. Но, признай, ты совершила глупость!

Книга служила стеной, которая отделяла маму от отца. Она ушла от ответа, перелистнув страницу. Но по тому, как блеснули ее глаза, было очевидно, что она никогда не признает ничего такого.

– А что, лучше было бы отвезти Мальту в лечебницу, которая находится вблизи дворца Айль? – спросила мама.

– Нет! – от такого предположения редеющие волосы на голове отца встали дыбом. – Я запрещаю! Эленика, ты слышишь меня! Запрещаю!

Мысль отправиться в квартал, где жили маги, и просить у них помощи была настолько крамольной, что не укладывалась ни в какие рамки. Отец мог только сдавленно повторять: «Запрещаю! Запрещаю!»