Джек Чалкер

Девяносто триллионов Фаустов

(Кинтарский марафон-3)

Посвящается покойному и сильно недооцененному Марку Клифтону, одна из книг которого убедила меня, что невозможного не существует. И, разумеется, отдельный поклон великому Эрику Фрэнку Расселу – как обычно.

ЗЛОВЕЩАЯ СПИРАЛЬ

Призраков хрр хрр чем дальше, тем больше…

Боги! Я валюсь с ног!

…лабиринт хрр хрр подчинен хрр хрр сложной математике…

Да, хрр и они сильнее…

Они остановились посередине лабиринта, чтобы передохнуть.

– Как ты все это выдерживаешь, Джимми? – спросила Модра. – Мне не всегда удается отгородиться даже от наших девяти разумов! Иногда я чувствую, что я в одном месте, хотя нахожусь в другом. А тут еще мне приходят в голову какие-то невероятные мысли, и я не могу понять, мои они или кого-то другого… А как же быть, если ты в большом городе?

– Ну, я бы сказал, что здесь у меня больше проблем, чем в большом городе. По крайней мере, до сих пор было именно так, – ответил он. – Видишь ли, телепаты преимущественно передают направленные мысли, слова или образы, без каких-либо эмоций или интонаций. Таким образом, все не участвующие в контакте остаются в стороне – и это первый шаг к блокировке. Ты же, как эмпатка, привыкла воспринимать эмоции всех, кто тебя окружает. Поскольку большинство из вас еще не умеет ставить блоки, единственная причина, по которой вы еще не сошли с ума, состоит в том, что мы мыслим на разных языках. Когда мы воспринимаем знакомый нам образ, наш разум воспринимает эту мысль, как свою собственную. Но если мысль нам чужда, то она для нас – просто шум. Допустим, рядом находится терранка с больными ногами. И ты, и я знаем, что это значит, когда болят ноги, поэтому мы воспринимаем этот образ. Понятные нам всем вещи – лабиринт, призраки, молитвы богам и тому подобное – мы воспринимаем. Что-то более чуждое – нет. Именно из-за этого нам так трудно уловить любые образы в уме старгина, джулки, гноллки – они не терране. С другой стороны, они гораздо чаще практикуют телепатию рядом с нами, чем мы рядом с ними, поэтому принимают от нас больше, чем мы от них.

– Кончай, хрр, читать лекцию!

– Почему же, мне, хрр, очень интересно, хрр, хрр.

– Все-то они критикуют, – вздохнул Джимми. – Как будто на занятии в телепатическом классе.

– Я, наверное, сойду с ума, если вернусь такой, – медленно сказала Модра, покачав головой. – Если бы эти призраки не отвлекали меня, я, наверно, просто спятила бы. Я тут однажды позволила своему разуму отвлечься, и одновременно то же самое сделал еще кто-то – мы все так вымотаны сейчас, – и вдруг я ощутила себя в мужском теле, и не могла понять, ни где я нахожусь, ни кто я такая. Это прошло за пару секунд, но я ужасно испугалась.

– Я увидел это и в твоем мозгу, и в его, – кивнул он. – Вероятно, не зря у людей не бывает нескольких Талантов одновременно. А если бывает, то они быстро сходят с ума. Что будет, если два эмпата займутся сексом? Разве не будет у них таких же проблем с самоотождествлением?

– Я ни за что не стала бы заниматься сексом с эмпатом. Это невозможно – чувствовать сразу за двоих. А разве у телепатов нет такой проблемы? – хмыкнула Модра.

– Секс с эмпатом – самый лучший секс, – коротко вставила эмпатка Молли.

– Наверное, бывает и еще хуже, – признал Джимми. – Не знаю точно, никогда сам не пробовал. Когда два телепата эмоционально близки, и все блоки сняты, им открыты самые сокровенные мысли и чувства друг друга. Возникает риск того, что мы называем слиянием – когда два разума становятся настолько сплетены, что сливаются в один. В тот раз, из-за усталости, ты испытала это лишь на краткий миг, это не опасно. У меня такое бывало, пока я рос и учился контролировать свой Талант.

– Мне было довольно-таки страшно, – сказала Модра. – А что… что случается, если двое так соединятся, что уже не смогут разъединиться?

– Разум так устроен, что не может быть одновременно в двух местах. Их следует разделить во что бы то ни стало. Если они не будут отделены друг от друга, а носители будут находиться вдалеке друг от друга, может быть, даже на разных планетах, – а такое случается, – то каждый из разумов придет в конфликт с чужой памятью, биографией, вкусами, принципами, привычками и фобиями. Тогда наступит раздвоение сознания – часть времени они будут теми, кем были прежде, а в остальное время – своим партнером.

Эта мысль показалась ей одновременно и привлекательной, и ужасной, тем более что теперь она вполне могла оказаться кандидатом на подобную перспективу.

– А ты когда-нибудь видел такое?

– Дважды, но только однополых партнеров, что уже само по себе неестественно. Впрочем, если партнерами будут мужчина и женщина, то, я думаю, результат будет действительно ужасным. Я иногда спрашиваю себя, не является ли описываемая в древних легендах и сагах одержимость демонами чем-то вроде этого? Представь себе, что будет, если ты окажешься слитой с этими Кинтара! Это, кстати, вполне могло случиться со мной, когда я впервые столкнулся с первой их парой. Если бы не Гриста…

Он остановился, и она вновь ощутила это его странное чувство потери. Он ненавидел морфу, этого маленького паразита, которая контролировала – и разрушила – большую часть его жизни, но странным образом, он в то же время любил ее.

– А что, если ты повстречаешь еще одну пару – один? – спросила она, встревоженная этой мыслью. – Или я?

– Если это случится, тут же открой мне свой разум. Просто расслабься и сконцентрируйся на мне. Это довольно рискованно, потому что угроза слияния есть всегда, но если мне удастся объединить наши воли в двойной блок, не объединяя нашу память и сознания, мы наверняка справимся. Отдельные демоны не сильнее хорошего телепата – мне не выстоять против пары, но вместе с Гристой нам это удалось.

– Они атаковали меня эмпатически, – напомнила она. – И кстати, когда Молли соединилась со мной, я освободилась от их внушения.

Он серьезно посмотрел на нее.

– Для таких вещей необходимо абсолютное доверие. Я доверял Гристе, потому что у нас с ней была одна судьба на двоих; ты доверяла Молли, потому что она была невинна и явно не могла представлять собой угрозу. Нам будет гораздо труднее настолько довериться друг другу – нам придется очень этого захотеть. Стать Объединенной Волей Рыжих. Да, кстати, давно хотел тебя спросить – ты часом не ирландка?

Она пожала плечами.

– Понятия не имею. Как и большинство людей, все, что я знаю – это что я произошла из древней династии грязных фермеров Крайона. Никто из моей семьи никогда не пытался проследить фамильное древо дальше, чем на пару поколений, а тем более в доимперские времена.

– Что ж, а мой родной мир существовал задолго до слияния с Империей, – сказал Джимми задумчиво. – Его культура была полностью посвящена сохранению – а некоторые говорят, мумификации – древней терранской культуры. Древний гэльский был в нем единственным разрешенным языком, и еще учили латыни – языку, который был мертвым задолго до того, как первые терране покинули мать-Терру.

– Ты отлично знаешь другие языки, – заметила она.

– По причинам, которые я уже упоминал, все телепаты – хорошие лингвисты. Все, что тебе нужно – это провести определенное время в мире, говорящем на нужном тебе языке, и ты будешь говорить на нем, как на родном. Не нужно ни обучения, ни зубрежки.

Она кивнула.

– У эмпатов основная проблема в том, что у нас очень мало друзей. Но в этом есть и свои преимущества – ты всегда знаешь, кто твой настоящий друг. – Она помолчала, потом потянулась и сжала его руку. – Ты – мой друг, Джимми. Я смогу доверять тебе.

Он улыбнулся ей, подмигнул и сжал ее руку в ответ, но в глубине сознания – там, где у телепатов есть укромный уголок, отведенный для личной жизни, – он спросил себя: а действительно ли он хочет этого?