Глава 4

Джулиет

В тот момент, когда я все-таки смогла уйти от Миллера, мой разум воспроизвел ночь благотворительного бала, который он умолял меня посетить вместе с ним.

Этого не могло быть, не так ли? Я вспомнила.

Но каким-то образом я знала ответ в тот момент, когда незнакомец коснулся меня. Его рука слишком удобно лежала на моем бедре. То, как он меня передвигал, намекало на то, что мое тело, казалось, узнало что-то знакомое. Нет, хотело узнать. Он меня удивил, в этом не было сомнений. Строгий смокинг, солидный рост, идеально уложенные темные волосы. Я слишком рьяно избегала его взгляда, опасаясь, что он может узнать меня, не доверяя себе, если это был тот, с кем я хотела быть. Что-то заставило меня немедленно уступить его лидерству. Через несколько секунд я словно оказалась босиком на пляже, звезды над моей головой, а он был за моей спиной.

Так. Мое воображение вернуло меня к острову, когда танцующий незнакомец повернул меня от себя, а затем прижал к своей груди. Когда он коснулся меня, мое сердце бешено заколотилось под кожей, а темный потолок бального зала превратился в звездное небо. Тепло, возникшее между нами, было тропическим бризом, и когда его нос скользнул по моей шее, я почти попросила его поцеловать меня.

Он был уверен в своих действиях, и я возвратилась двумя годами ранее в моей жизни. Мужчина. Остров. Прекрасная ночь. Он прикоснулся ко мне той ночью. Три оргазма за один вечер. Это было больше удовольствия, чем я когда-либо получала до той ночи, когда он занялся со мной любовью. Он был нежным, как и обещал. Позаботился обо мне. Я часто сомневалась, позаботится ли он обо мне, но той ночью у меня не было никаких сомнений. В ночь урагана.

Что я наделала? Я пришла в себя, когда поняла, что музыка остановилась. Заметила, что люди смотрят на меня, особенно блондинка в платье, которое соперничало с платьями Джессики Рэббит. Несмотря на маску, было видно, что ее глаза прищурены, когда она смотрела на меня. Маскарад был метафорой болезни сердца — убийцы женщин в маске — но я видела ее глаза сквозь вырезы. Она возненавидела меня без причины. Затем я вспомнила, как мы, должно быть, выглядели. Его нос на моей шее. Мое тело прижалось к нему. Я потянулась вперед, и он отпустил меня. Затем мне показалось, что я слышу его голос.

«Мышка», — шепот из моей памяти. Звук остановил меня, и я поняла, что мой разум играет со мной. Это не мог быть он. Я была такой дурой. Мое сердце бешено колотилось, когда я увеличивала темп, пробираясь мимо столов к выходу. Я даже не стала искать Миллера. Как Золушка, я убежала с бала.

Я испробовала все, что могла придумать, чтобы отказаться от благотворительной поездки. Мне не хотелось ехать. Однозначно, безусловно, не хотелось быть и рядом с островом в Карибском заливе.

— Напомни мне еще раз, почему мы направляемся на тропический остров в преддверии сезона ураганов?

Я не могла показать свою панику, но в последний раз, когда была возле Виргинских островов, там бушевал ураган.

— Шампанское? — ласково спросила бортпроводник, отвлекая Миллера от моего вопроса.

Миллер подтолкнул меня, отвечая:

— Не откажусь.

— Я ненавижу тебя, — прошептала я, когда он посмотрел на обслуживающий персонал.

— Ты говорила мне это около пятидесяти раз за последний месяц. Но я люблю тебя, и это для твоего же блага и блага нашей организации. Так что заткнись и выпей шампанского.

Он был прав. Во всех смыслах. Если бы мы получили пожертвование, это помогло бы нашему бизнесу, но увидеть Терренса Джексона Корбина IV было последним, что я хотела сделать. То, как он был мне известен, тот никогда бы не понял, даже если бы ему было до этого дело. Два года — большой срок, но эти шестьдесят девять дней казались еще дольше. Я откинулась в кресле первого класса. На самом деле, шестьдесят девять дней — это мало.

Мое сердце сжалось, как это часто случалось, когда я думала о Таке. Когда я впервые встретила его, он был для меня никем. Был частью моей погибели. Но, в конце концов, он стал для меня всем. А потом нас разорвали на части. Я верила, что он будет в безопасности. Верила, что он был спасен, как и я, и позже узнала, что его спасли. Но вся эта правда пришла ко мне после того, как Лилиан получила того, чего хотела.

Я совершила преступление, и Лилиан Варга хотела изучить новый процесс возмездия, называемый восстановительным правосудием. Основываясь на культуре коренных американцев, которая считала исцеление циклическим переживанием, меня отправили на отдаленный остров, чтобы осмыслить свое неверное решение. Идея заключалась в том, чтобы отразить то, что я сделала, в надежде, что я смирюсь с этим и найду способы исправить несправедливость. Я тоже была первой жертвой, поэтому Лилиан немного изменила ситуацию. Она хотела изучить человека, которого заставят взаимодействовать с ее обидчиком. Я была ее лабораторной крысой. Мышкой.

Хотя я ненавидела ее за то, что она меня использовала, я не понимала, какую позицию занимает Так в этом процессе. Он вызвался добровольцем? Сыграл роль? Использовал меня снова? Было ли это всего лишь уловкой, чтобы получить от меня то, что он изначально хотел? Что мужчина извлек из того опыта? Что касалось меня, я влюбилась в одного из своих агрессоров. Это было печальное положение дел, которое не помогло моему эмоциональному выздоровлению, когда я вернулась на материк.

— Ужин будет подан в ближайшее время.

Стюард прошел за мою спину, и Миллер посмотрел ему вслед. Он не очень тонко хмыкнул в знак признательности. Я щелкнула пальцами.

— Сфокусируйся, — потребовала я. — Какой план?

— Мы планируем притвориться женатыми.

— Никто не купится на это, — ответила я, указывая большим пальцем на стюарда за моим плечом.

— Как насчет помолвки?

— Слишком банально, — сказала я, откинувшись на спинку сиденья.

— Как насчет правды? — предложил Миллер, приподняв бровь.

— Я не могу просто подойти к нему и сказать: мне жаль, что я не вернулась за тобой. Надеюсь, с тобой все в порядке.

— У него явно все в порядке, — фыркнул Миллер, и я вспомнила статью, которую прочитала.

Вскоре после возвращения с острова он основал новую компанию. Что-то в области экологических исследований и распределения чистой воды. За первый год своего существования его бизнес превратился из небольшого предприятия в крупное, и Така, за его безжалостный корпоративный склад ума, назвали лучшим предпринимателем. Он разбирался в международной политике и, казалось, овладел искусством ее обходить. Его также назвали холостяком года, сохраняя в тайне светловолосую женщину, которую часто можно увидеть рядом с ним, называя ее только другом семьи.

Моя голова откинулась назад и ударилась о подголовник.

— Я дура, — сказала я себе в миллионный раз за столько дней. Такой человек, как он, никогда не заинтересуется такой девушкой, как я, за пределами острова. Я действительно однажды сказала ему это.

Это потому, что я единственная девушка на острове. Я его привлекла, потому что была единственной женщиной в поле зрения.

«Слишком темно без тебя. И когда уходишь, ты слишком далеко». Слова роились у меня в голове. Он мог быть таким милым, даже очаровательным, я скучала по нему. Нахмурив брови, закрыла глаза, желая заглушить мысли о нем. Его рот на моем. Руки на мне. Он глубоко внутри меня. Мои глаза открылись, желая, чтобы воспоминания улетучились. Это не должно было случиться так, как это произошло. Этого больше не должно повториться. Он двигался вперед во всех отношениях.

Это говорило мне, что все давалось ему легко, и длинная статья о его недавней истории снова доказывала, что это так. Он вернулся в свой мир, как ни в чем не бывало. Утверждал, что взял творческий отпуск, чтобы узнать, чего хочет от своей жизни. Сказал журналисту, что путешествовал. Что стал единым целым с природой, поддразнил он, и это вдохновило его на то, чтобы подумать о новом образе действий в своей отрасли. Но не было никаких упоминаний о том, что заставило его уйти в творческий отпуск, как он это назвал. Ему все сошло с рук.