Перевод Д. Шнеерсона

ЧАСЫ С БОЕМ

Вот он — живой металл,
В котором жизни тайную пружину
Лишь мастер искушенный угадал
И воплотил в машину,
Чей хитроумный ход
Нам ежечасно голос подает
И, вверясь провиденью,
Стремится стрелкой указать ответ
(Пренебрегая тенью!):
Как движется по кругу жаркий свет
И как по тропке этой
Часы летят беспечной эстафетой,
Покуда роли солнца и луны
Колесикам простым отведены.
Однако эта дивная машина
Еще и поучительный пример
Бессилья полумер,
И сколько ни впивай чудные трели,
Чтоб разузнать, который час настал,
Сокрытый в этом голосе металл
Не достигает цели.
Ты, для кого часов точнейших бой
Лишь повод разразиться похвальбой,
Рассудок преклони
К тому, о чем тебе твердят они!
Час прожитый оплачь, — не наверстаешь
Минут его, и невелик запас;
Пойми, что ты в один и тот же час
Растешь и в смерть врастаешь.
Но восхвалять часы едва ли стоит,
Не то, пожалуй, будь они в чести,
Гербов таких бы нам не завести.
Часы и впрямь, как ты за них ни ратуй,
Изящный соглядатай,
Посланец тьмы, бессонный пилигрим.
О как вы схожи с ним,
Когда, чтобы шагать со светом в ногу,
Светилу вы диктуете дорогу,
Всей вашей мощи дерзостный порыв
На волоске тончайшем утвердив,
А он, уж такова его природа,
Все тоньше и дряхлее год от года.
И все ж не сторонись
Тревожных откровений циферблата,
В них тайну каждодневного заката
Нам поверяет жизнь:
Всю вереницу суток, солнц, орбит
Считает смерть, а время лишь растит.

Перевод Д. Шнеерсона

СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ

Ты видишь, Флор, как, хитрой геометрии
Цифирную премудрость подчиня,
Мы вычисляем продвиженье дня!
А ты подумал, как могло случиться,
Что удалось незыблемой черте
И солнца легкокрылой красоте
В одну полоску слиться?
Ты благодарен, тут сомнений нет,
За то, что можно каждый шаг на свете
Припомнить, оглядев полоски эти.
Но разве только свет
Всечасной жизни видишь ты, а след
Всечасной смерти не подмечен зреньем?
Не грех ли раздвоеньем
Коверкать бытие?
Как верхоглядство пагубно твое!
Зови-ка лучше разум на подмогу,
За косную привычку не держись,
И, в солнечной узнав свою дорогу,
Ты смерть откроешь, вписанную в жизнь.
Ведь раз ты только тень на этом свете,
Как сказано в Завете,
То с тенью света солнечного схож,
От цифры к цифре так же ты бредешь,
Покуда не настанет обретенье
Последней цифры и последней тени.

Перевод Д. Шнеерсона

К ПОРТРЕТУ, НА КОТОРОМ ЛИЦУ НЕКОЕЙ ДАМЫ СОПУТСТВУЕТ ИЗОБРАЖЕНИЕ СМЕРТИ

Чем ты отличен от кривых зеркал,
Коль вот она — незримая граница,
Где взор, едва от жизни отстранится,
Встречает смерти мстительный оскал.
Кто эту тень зловещую соткал
Из блеска розовеющей денницы,
Пока, в зеркальной заключив темнице,
Ты на затменье солнце обрекал?
И если я, решаясь на измену,
По-дружески смотрю на оба лика,
Мне боль твердит, что в этом правды нет.
А если жизни я поддамся плену,
Как ни пленяйся — налицо улика,
На этот свет бросающая свет.

Перевод Д. Шнеерсона

СОНЕТ, В КОТОРОМ ГОВОРИТСЯ, ЧТО ВСЕ ВОКРУГ НАПОМИНАЕТ О СМЕРТИ

Я видел стены родины моей:
Когда-то неприступные твердыни,
Они обрушились и пали ныне,
Устав от смены быстротечных дней.
Я видел в поле: солнце пьет ручей,
Освобожденный им от зимней стыни,
Меж тем как стадо среди гор, в теснине,
Напрасно ищет солнечных лучей.
В свой дом вошел я: тенью обветшалой
Минувшего мое жилище стало;
И шпага, отслужив, сдалась в войне
Со старостью; и посох мой погнулся;
И все, чего бы взгляд мой ни коснулся,
О смерти властно говорило мне.

Перевод А. Косс

НАСЛАЖДАЯСЬ УЕДИНЕНИЕМ И УЧЕНЫМИ ЗАНЯТИЯМИ, АВТОР СОЧИНИЛ СЕЙ СОНЕТ

Здесь у меня собранье небольшое
Ученых книг, покой и тишина;
Моим очам усопших речь внятна,
Я с мертвыми беседую душою.
И мудрость их вседневно правит мною,
Пусть не всегда ясна — всегда нужна;
Их стройный хор, не ведающий сна,
Сон жизни полнит музыкой немою.
И если смерть великих унесла,
Их от обиды мстительной забвенья
Печать — о, славный дон Хосеф! — спасла.
Необратимые бегут мгновенья,
Но всех прекрасней те из их числа,
Что отданы трудам блаженным чтенья.

Перевод А. Косс