- Что за правила? – Я почему-то усмехаюсь. – Мама никогда не говорила, что Силест держала вас в ежовых рукавицах.

- Может, потому что твоей маме меньше всех досталось. Она уехала до того, как нас атаковали параноидальные правила Силест. Знаешь, Реджина никогда не была любимицей в семье, но она всегда делала все правильно , и придраться к ней было невозможно. – Тетя Мэри тяжело выдыхает. В глазах у нее мгновенно проносится столько чувств, что я не успеваю ухватиться ни за одно из них. – Она была хорошим человеком. Так что я уверена, останься она дома – проблем бы у нее не прибавилось.

- Да. – Я стискиваю зубы и поникаю. – Была.

- А знаешь, что самое смешное? Мы с Норин вечно с матерью ссорились, рвались на свободу, будто бы одержимые, а Реджина слушала ее. Всегда. Но именно она уехала.

- Как? – Порывисто смахиваю с глаз пелену. – Как она решилась?

- Влюбилась.

- Серьезно?

- Ну да. Встретила Люка , и все само собой завертелось. Мне было тринадцать , когда ты родилась. Я вообще мало, что понимала. Но одно заметила – мама выдохнула, с ее плеч будто бы груз сошел. Она прекратила свои истязания, мы с Норин задышали ! И я тогда не понимала, в чем дело. А сейчас…

- Сейчас понимаешь?

- Немного. – Тетя Мэри пожимает худыми плечами и неожиданно переводит на меня взгляд полный вины. – Ты не против , что я…, что я говорю о Реджине. Прости.

- Нет, что ты. – Э нергично киваю и придвигаюсь к Мэри-Линетт ближе. – Ты, словно соединяешь меня с ней. Правда. Мне хочется слушать. Постоянно.

- Ты смелая, Ари.

- Скорее, отчаянная. Наверно, стоит забыть обо всем. – Прохожусь свободной рукой по лицу и отворачиваюсь. В груди покалывает. – Стоит отпустить маму, Лору и отца.

- Ну, ты поделись секретом, если получится , Ари, – горько улыбается Мэри -Линетт и вновь глядит на меня пристально. – Вряд ли кому-то удалось избавиться от воспоминаний. В отличие от хороших , плохие воспоминания с нами остаются надолго.

Воздух становится прохладным. Я поправляю волосы, оглядываюсь и непроизвольно натыкаюсь на взгляды двух женщин, стоящих на другой стороне дороги. Они смотрят так пронзительно , что мне становится не по себе. Я дергаю тетю Мэри за рукав куртки.

- Ч то это с ними? – Незнакомки продолжают испепелять нас ледяными глазами. Тут все такие дружелюбные, интересно? Я чувствую, как Мэри-Линетт с силой сжимает мою руку , и недоуменно перевожу на нее взгляд. – В чем дело?

- Ни в чем. – Мы ускоряем шаг. – Не обращай внимания.

- Нет, я, конечно, могу сделать вид, что все в порядке, но…, но это странно. Чего они так пялились ? Дай угадаю, новенькие в Астерии не в почете?

- Ты тут не причем.

- Тогда кто причем?

- Это долгая история. – Отмахивается тетя Мэри, но я заинтригована и сбита с толку. В Северной Дакоте никто не стал бы церемониться и уже давным-давно врезал бы таким любопытным идиоткам по лицу. – Нашу семью в Астерии недолюбливают. Ты же знаешь.

- Я думала , все это выдумки. – Удивленно вскидываю брови и усмехаюсь. – Неужели жители Астерии действительно сторонятся коттеджа Монфор-л’Амори ?

- И не только коттеджа. Вместе с предками нам по наследству перешли еще и глупые предубеждения. Вот что значит – пускайте корни в новом месте, иначе застрянете вместе с паразитами. – Мэри-Линетт хмыкает и тянет меня в обратную сторону. – Думаю, нам пора возвращаться. Если тебе завтра в школу, нужно идти спать.

- Но чего именно боятся люди? – Спрашиваю я, растерянно нахмурив брови. – Мама ничего мне не рассказывала об этом.

- И хорошо. Иначе спала бы ты, моя дорогая, по ночам совсем не сладко.

- Я заинтригована. Расскажи, тетя Мэри.

- Ну, что ты, как маленькая?

- Но мне, правда, интересно.

- Нет в этом ничего интересного, - молниеносно всегда веселая и общительная Мэри-Линетт становится печальной. Она отводит взгляд в сторону и шепчет так тихо, что я едва слышу, - я бы многое отдала, чтобы никогда об этом не знать.

ГЛАВА 2. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.

Я хотела поехать в школу на машине. Правда, очень хотела. Тащиться по угловатым улицам и неизвестным переулкам пешком казалось мне отвратительной перспективой, тем более что теперь я знала о странной любви жителей Астерии к моей семье. Но потом меня озарили яркие, настоящие такие, солнечные лучи. Они прорывались сквозь толстые, да и к тому же серые шторы, и я, не веря, поднялась с кровати.

В Северной Дакоте все дни промозглые и холодные. Нет, у нас бывало тепло, но так редко, что каждый раз я забывала: каково это, нежиться утром на солнышке. Глупо, да уж, но оттого мое желание пройтись пешком по солнечной Астерии возродилось из пепла, и я быстро понеслась в ванную комнату, дабы не терять времени зря.

Волосы торчали в разные стороны после душа. Я пару раз взъерошила их пальцами, причесала и застыла у комода. Вещи вытащила наугад. Старую футболку «Рамоунз» и мои нелюбимые джинсы, они потертые и дурацкие, но я нашла их на барахолке и отдала всего три бакса. Экономия стоила того. Сидели они нормально, пусть и бесили меня.

Я никогда не переезжала, поэтому понятия не имею, что нужно взять с собой. Робко оглядываю комнату, а затем пожимаю плечами. Какая разница? В конце концов, не съедят же они меня, если я не возьму пару лишних тетрадей. Ну, а даже если и скажут что-то , то пожалеют. Я школу никогда не любила. Школу – то есть и учителей, и уроки, и все вместе взятое. Потому никто со мной не связывался. Знали, что мне наплевать.

Правда, есть одна проблема: тут я – никто. Нет моего отца, который бы встал на мою сторону, что бы ни случилось. И мамы нет , которая взорвала бы мозг обидчикам своими психологическими формулировками и убеждениями. Тут я одна. Меня никто не спасет, не прикроет. Придется самой отвечать за свои поступки и за свое равнодушие. А если учесть, что у семьи Монфор здесь не так уж и много друзей, легче мне не станет. Уж точно.

Спускаюсь по лестнице, опираясь ладонями о шероховатые поручни. Этот дом такой старый. Но, в то же время, есть в нем что-то завораживающее. Наверно, меня очаровывает неизвестность. По этим ступеням ходила моя мама, моя бабушка и ее мама. Разве в это так просто поверить? О, нет. Как представлю себе призрачные голоса, гуляющие по мансарде, так сразу душа леденеет.

- Ари, подойди на минутку, - слышится с кухни голос тети Норин, и я послушно иду к ней, на ходу разминая плечи. Поспать нормально не получилось. Я ворочалась, невольно вспоминая о том, о чем хотела бы забыть. – Твой завтрак и обед.

Тетя Норин, одетая в закрытый свитер и плотные брюки, протягивает мне упаковку с чем-то горячим. Я благодарно улыбаюсь.

- Спасибо. – Прячу еду в сумку.

- Ты прекрасно выглядишь. – Улыбается Норин и смущенно сцепляет в замок руки. Она как всегда спокойна, робка. Создается впечатление, будто она всеми силами старается выглядеть отрешенной, в то время как внутри горит, как огонь. – Знаешь, ты очень похожа на бабушку. Тебе говорили?

- Да. Пришлось рассказать, ведь ни у кого в нашей семье больше нет огненно-рыжих волос. – Я криво ухмыляюсь. – Такое трудно скрыть.

- Глаза у нее тоже были изумрудными, - задумчиво проговаривает тетя, приближаясь ко мне почти вплотную. – Поразительное сходство.

Неуверенно улыбаюсь. Не знаю, почему сравнение с бабушкой заставляет мою кожу леденеть от ужаса, будто бы Силест Монфор была опасным и чужим человеком.

Я собираюсь уйти, однако тетя Норин вскидывает руку и восклицает:

- Подожди, совсем забыла! – Она порывисто отворачивается и подносится к шкафам с травами. Ищет там что-то, то и дело , бормоча себе нечто непонятное под нос. Я гляжу на нее с любопытством. Когда тетя Норин выпрямляется, в пальцах у нее оказывается сухой, перевязанный пучок каких-то растений. – Держи. – Она протягивает его вперед.

- Эм, - я недоуменно вскидываю брови, но все же принимаю подарок, - что это?

- Люцерна.