Владимир выглядел как среднестатистический мужик лет тридцати. Другого слова просто нельзя было подобрать. Было заметно, что даже если он когда-то и соприкасался со спортом, это его явно не зацепило. По крайней мере, в его внешности это ничего не изменило. Обрюзглое тучное тело, отекшее лицо, короткие коричневые прямые волосы, челочка, сдвинутая на правый бок.

Владимир был человеком легкомысленным и самолюбивым. Ему хотелось, чтобы его мужские капризы были удовлетворены. Человек глубокий, в принципе, никогда не смог бы сжиться с ним. В список того, что его интересовало, входили пиво, водка, постоянная работа, футбол и еда. Он был женат на простушке из провинции, цель которой была угодить мужу, ухаживая за ним. Правда, единственную возможность это сделать она, по всей видимости, видела в его закармливании. Жили они душа в душу. Владимир занимался своим делом: нагреб кредитов, обставив каждый квадратный метр своей квартиры нужной и ненужной техникой, ездил на работу на метро, по городу передвигался на маршрутке, ибо ходить пешком ему уже было тяжело, поскольку мучили отдышка и, в основном, лень. Любые отклонения от псевдонормы среднестатистического бедного, едва сводящего концы с концами, человечка вследствие кучи кредитов, он считал ненормальными. Ему казалось, что так, как он, живут все.

В последнее время на работе он ходил задерганным, стал хуже спать ночами, и то и дело, что ел, из-за чего еще больше себя ненавидел. Жена его, невзирая на молодой возраст, уже стала превращаться в простую «бабу». Детей у них не было. Может быть, по причине того, что кто-то из них был бездетным, но тщательно это скрывал.

Люда, его благоверная, все больше втайне от Владимира стала прикладываться к рюмке и подумывать о работе. Учитывая отсутствие нормального образования, о какой-то более-менее хорошей работе мечтать она не могла. Вот и оттягивала сей прекрасный момент встречи с возможными работодателями, все мечтая, что жизнь ее мужа поменяется, и она заживет, как в сказке. А если не мужа, то, как ни крути, везет в этой жизни дуракам да юродивым, значит,и за ней приедет ее «Прынц» иотвезет от ненавистного Владимира и этой бытовой чертовщины куда подальше. Не думала она, правда, что для того, чтобы этот «Прынц» хоть немного обратил на нее внимание, требуется и выглядеть соответственно: следить за собой, хотя бы сбросить примерно двадцать-тридцать лишних кило. Нет, о таком она пока не задумывалась. Ну что же, мечтать тоже не вредно.

Владимир ненавидел Эрика и всегда втайне ему завидовал. Но, как змея, пригрелся у него на груди и постоянно преследовал его на работе. Эрик был в разы умнее и всегда помогал ему выйти на нормальный уровень работы. Вот он и присосался к нему, как пиявка. Причем помощь последнего он считал абсолютно естественным явлением. Как будто Эрик был ему что-то должен. Последнему же просто было жаль Владимира. Он не понимал ни его образа жизни, ни мыслей, и просто снисходительно его терпел.

В свободное время Владимир всегда носил мешковатую одежду, наивно полагая, что она сможет скрыть недостатки его фигуры. Клетчатые рубашки, накинутые на футболки, и растянутые джинсы были его неизменным атрибутом. На работе же его можно было увидеть в свитерах и бесформенных штанах, не способных утаить его вздутый живот.

Вот и сейчас он стоял, одетый в свое тряпье, переминаясь, возле Эрика, раздражая его запахом своего тела.

– Почему бы тебе не пойти в спортзал? – внезапно спросил его Эрик, так и не узнав истинной причины его прихода. Затем развернулся на стуле, чтобы посмотреть на удивленное лицо друга.

– Зачем? – с непонятным выражением глаз спросил Владимир.

– Ладно, забыли, – отмахнулся Эрик. – Так чего ты пришел?

– А, ты же помнишь, что сегодня встреча, на которой Серый планирует договориться с новой компанией о сотрудничестве.

– Разумеется.

– Подкинешь меня?

– Я буду на работе допоздна, много надо доделать. Хочешь ехать со мной –

жди, – отрезал Эрик и развернулся на стуле обратно. – Не спрашиваешь, может, мне помочь сделать что-то быстрей? – снова повернулся он к Владимиру.

Тот стал отступать.

– Да нет, у меня у самого завал по работе. Я просто хотел после работы к жене заскочить, перекусить. Может, ты заедешь за мной на такси? – тихим неуверенным голосом закончил Владимир.

Эрик кинул на него уничтожающий взгляд. Затем, причмокнув от недовольства ртом, он просто ответил:

– Окей.

Обрадованный Владимир быстро отправился восвояси.

В этот момент в голове Эрика пролетело много мыслей и вариантов ответа. Но «окей» устроил его более всего. Он не хотел спрашивать друга, как он мог дожиться до того, что ему жалко денег даже на такси. Или их вообще нет. Тогда почему их нет? Махнув рукой на все это, он просто покачал головой и вернулся к чтению своих собственных писем.

23.04.2015. 19:47.

***

«Почему все думают, что я такой классный? Спускают мне все? И только слюни пускают, когда договариваются со мной о зарплате? А потом готовы заплатить любые деньги. Естественно, какие они могут себе позволить. И наивно полагают, что я задержусь здесь. Вот я пока и задерживаюсь. Пока не пришел момент, когда меня заметят. То, чего я ждал всегда: что мой труд будет оценен. Я всегда наивно верил, что если ты пашешь, и все на тысячи-миллионы прибыли, то ты будешь чем-то отличаться, тебе предложат что-то другое. Бизнес, допустим. А не будут держать на поводке.

А потом понял, что бизнес ведь надо иметь смелость самому завести. Пойти на риск. Отказаться от всего. Переписать историю. Или ты так и будешь гнить в офисе, или умрешь на теплотрассе в результате своего выбора, либо все же сделаешь что-то и заработаешь на этом. Для общего блага будешь не пахать, а работать в удовольствие, пусть и ложиться в три, а вставать в пять. Но тебе будет приятна такая деятельность. Ты хоть будешь видеть результат. А не непонятные цифры. Проценты за кредит, когда ты совсем не хотел ту машину, но у шефа есть, а ты ввязался чего-то в такое тоже. А женщины? Ты приходишь, и вот они. Разнообразнейшие. И ты каждой не нужен.И ты плетешь им все, что знаешь. Все, что наработал за свои годы учебы в Кембридже, работы в Маккинзи, за свои старания в бизнесе.

Мало всего, в офисе ты начисто разучился радоваться.А чего тут радоваться? Тут принято тихо завидовать, сидеть под маской. Но все делают вид, будто и не завидуют. Зависть, радость и другие эмоции остаются в вас, но вы постепенно становитесь настолько аморфным и думаете совсем о другом (кстати, только не о работе), что перестаете показывать эти эмоции на своем лице. Там остается какая-то маска. К концу рабочего дня это маска загруженности, усталости и скуки. В начале, особенно на каких-то встречах сотрудников, – нацеленности на этот день. Хотя единственное, чего ты страстно желаешь, его скорейшего окончания! Ты становишься человеком маски и рабом маски, вне зависимости кто перед тобой, кроме, конечно же, пары-тройки родных душ в офисе, которым ты можешь открыться, и то не на камеры. А то везде же уши, глаза, камеры, коллеги.

«Эрик! Быстрее, перестань делать то свое сложнейшее задание в наушниках! Ты срочно нам нужен на пятиминутку в переговорочную!»

Да, да, я здесь! Я усердно стараюсь смотреть в ваши глаза, чтобы вы подумали, будто я неизбежно заинтересован в результате всех переговоров. Какой вообще их смысл? Находясь в офисе, ты учишься проводить колоссальнейшую часть времени в переговорочной! Вы договоритесь о встрече в митинг-руме в любой день, когда сможете находиться в офисе. Всегда не понимал особо, что дальше. Вы-тотам собираетесь, но что обсуждать? Никто ведь ничего толкового и не может поведать. Но все с многозначительным выражением лица сидят и толкуют о чем-то. Вопрос: о чем? Только лишь бы перебить время? Не понимаю.

Ваш начальник или другое заинтересованное лицо пришлет вам по офисной аське:

« – В 09.30 в переговорке. Идете?