Все это придавало действу дух торжественной церемонии. Громкий разговор казался здесь крайне неуместным.

Мы с Комптонами расположились в противоположных сторонах зала, адвокаты же разместились в кожаных креслах поближе к трибуне. Мистер Комптон старался принципиально не смотреть в нашу сторону, а его жена время от времени поднимала на меня свои рыбьи глазки.

Судья Пауэль выглядел человеком, вытесанным из гранитной глыбы, если так можно сказать о человеке вообще. Когда он смотрел на собеседника, возникало ощущение, что он видит его насквозь, его прошлое, настоящее, а также будущее. Я пыталась использовать все свои дилетантские познания в физиогномике, чтобы понять чувства и настроения судьи, но когда тот начал вести заседание, его лицо превратилось в маску, губы не двигались, в глазах отражалось не больше эмоций, чем у египетской мумии, даже брови окаменели, он выглядел как статуя Фемиды.

– Для начала я оглашу суть происходящего, – сказал судья. – Это закрытое слушание было организовано по просьбе и при участии заинтересованных сторон, посему протокол, отражающий ход процесса, вестись не будет. Любые мои замечания и выводы также не могут быть использованы ни одной из сторон как юридическое заключение по данному делу. Имеются ли вопросы?

– Все предельно ясно, ваша честь, – заявил мистер Апдайк.

– Вполне вразумительно, ваша честь, – подтвердил Феликс Грамберг.

– Итак, в соответствии с нашим договором начнем с мистера Грамберга, – с этими словами судья изящно повернулся в кресле в сторону Феликса и направил на него свой бесстрастный взор.

Джимми застыл, схватив мою руку.

– Благодарю вас, ваша честь. Как известно, мои клиенты, Санфорд и Патриция Комптон, усыновили новорожденную, так как всю жизнь мечтали воспитать наследника. Радость их была безгранична, когда они узнали от одного из своих знакомых о появлении на свет ребенка, факт рождения которого семейство стремилось скрыть от общества. Этот человек был близким другом Лилиан Катлер, владелицы гостиницы на побережье Катлеров, он желает оставаться неизвестным до тех пор, пока не возникнет острой необходимости в раскрытии его личности. До миссис Катлер дошла информация о щекотливом положении, в котором оказалась ее внучка. Если говорить проще, то последняя состояла в интимной связи с неким мужчиной, когда обучалась в Нью-Йорке, и в результате зачала от него ребенка. Миссис Катлер и ее внучка по известным причинам не желали, чтобы эта новость стала достоянием гласности, поэтому миссис Катлер помогла своей внучке оставить место учебы и переселиться к своей сестре, кстати опытной акушерке, где внучка и находилась до момента разрешения от бремени. Нужно уточнить, что младшая Катлер сама еще находилась в довольно нежном возрасте и не желала бросать свою артистическую карьеру, поэтому и согласилась отдать ребенка на усыновление. Она поставила свой автограф на документах о передаче дочери супругам Комптон сразу после родов. События развивались следующим образом. Комптоны принесли малютку в свой дом, произвели медицинское обследование и сразу же привязались к девочке, даже назвали ее в честь покойной матери мистера Комптона. И вот... младшая Катлер возжелала вернуть ребенка. Мы считаем ее притязания безосновательными, нарушающими контракт, составленный семейным советом Катлеров, ни один из пунктов которого не вызывал сомнения. Например, мистер и миссис Комптон, проживающие по адресу Хардидрайв, 12, принимают на себя всю ответственность за здоровье и материальное обеспечение оного ребенка со дня подписания контракта и подтверждают, что снимают все претензии с семьи Катлеров за ребенка, обязуются воспитывать его с сего дня и до момента, указанного в законодательстве. Я хочу подчеркнуть, что, Ваша честь, слова «до самой смерти», сказанные семейством Катлеров в добром здравии и твердой памяти, обязывают их отказаться от всяких претензий на ребенка. Все подписано, скреплено печатью и оглашено, – закончил он, кладя документ на судейский стол с видом римского патриция, указующего большим перстом в землю.

Судья Пауэль, наскоро просмотрев бумаги безо всякого интереса, задержался на странице с печатями и безразлично отложил все в сторону, затем в крутящемся кресле повернулся в нашу сторону.

– Ваше слово, мистер Апдайк.

– Я не намерен оспаривать вещи, изложенные в документе. Договор, как говорится, дороже денег, но я хочу представить новые факты, связанные с делом. Главный из них – Дон Катлер не могла дать свое согласие на усыновление ребенка, потому что ничего не знала об этом.

– Не знала?

– Нет, ваша честь, – подтвердил мистер Апдайк. Я не могла видеть выражение лица судьи, но замешательство, похоже, имело место.

– Вы утверждаете, что мать ребенка не была в курсе событий?

– Я?.. Да. Лилиан Катлер, будучи моим клиентом, утверждала, что мать ребенка согласна на все, лично Дон я увидеть тогда не мог. Миссис Катлер убедила меня, что решение о передаче ребенка принадлежало ей, родителям Дон и самой матери, им казалось, по ее словам, что так будет лучше.

– А как же подпись?

Создалось впечатление, что мистеру Апдайку стало тесно в его кожаном кресле, он деловито откашлялся, поправил узелок на галстуке и нехотя начал пояснять:

– Судя по всему, это подделка.

– Подделка? – Наконец-то безучастная маска на лице судьи ожила, его брови поползли вверх. – Вы не потрудились проверить подпись?

– У меня не было причин сомневаться, ведь я был адвокатом Катлеров в течение всей своей практики, а в деловых отношениях миссис Катлер была честна...

– Ваша честь, – прервал мистера Апдайка Феликс Грамберг.

– Да?

– У нас есть в качестве доказательства другая подпись Дон Катлер, похожая на эту как две капли воды... Поэтому мне кажется излишним разыгрывать фарс о поддельных подписях.

Он протянул судье бумаги, и тот не без интереса осмотрел предмет разногласия.

– Мистер Апдайк, я не эксперт, но действительно похоже. – Судья Пауэль передал документы нашему адвокату.

Как бы между прочим мистер Апдайк ознакомился с ними и так же спокойно снял пенсне и спрятал его в футляр, его действия были похожи на ритуальную пантомиму.

– Ваша честь, мне неведомо, кто и каким образом сфабриковал это, но что подделка, то подделка... – он развел руками.

– Понятно, – протянул судья, – но не будете ли вы так любезны поделиться ходом своих мыслей.

Мистер Апдайк посмотрел мне в глаза, чтобы увериться, что я даю ему карт-бланш.

– Ваша честь, миссис Катлер отошла в мир иной, после чего были оглашены завещание и некоторые другие документы, из которых стало предельно ясным, что Дон Катлер, к сожалению, не внучка Лилиан Катлер.

Патриция Комптон, пропустившая мимо ушей всю предыдущую информацию, неожиданно вернулась к жизни, она резко вскинула свою голову цвета белого мрамора и посмотрела в мою сторону, в ее глазах отразился по-детски неподдельный интерес.

– Понятно, продолжайте, – кивнул судья Пауэль.

– Дон Катлер является дочерью мужа Лилиан Катлер...

– Вы хотите сказать, что она ее дочь?

– Вовсе нет, ваша честь.

– Понимаю, понимаю, мы не будем останавливаться на подробностях.

– Извините, – раздался голос разъяренного Санфорда Комптона, – что-то я не улавливаю никакой связи.

– Мистер Апдайк представил в новом свете деяния Лилиан Катлер, всплыл наглый и кощунственный обман. Мисс Катлер, – обратился судья ко мне, сердце мое забилось сильней, на лице его отразилась внутренняя борьба. – Отрицаете ли вы свое участие в составлении этого документа?

– Да, сэр.

– Каковы же были ваши планы на момент рождения ребенка? – мягко поинтересовался судья.

– Не знаю, ваша честь, но я так ждала этого ребенка... Что со мной творилось, когда нас разлучили!

– Не требовала ли Лилиан Катлер, чтобы вы подписали эти документы? Угрозами, обещаниями или чем-либо подобным?

– Нет, сэр, мы не виделись с покойной с момента моего отъезда из Нью-Йорка в Медоуз.