Дачанд посмотрел на скованную матку и уносимые конвейером мясистые яйца. Далеко на родине на трофейной стене его жилища висела полудюжина вычищенных до костяного блеска черепов Жесткого Мяса, включая череп матки, добытый в адской схватке, где погибли девять уже Окропленных кровью воинов. Он убил полсотни других особей, но держал у себя лишь тех, что были достойны его стены. Они были свирепы, но обычно не доставляли проблем охотникам его класса. Случись ему встретиться ныне с маткой на одной из Охот, он ограничится копьем или ножом. Конечно, любой яут может сжечь Жесткое Мясо, но Предводителю следует ставить себя в тяжелые условия. Женщины улыбаются храбрецу чаще других, и Дачанд не был обделен их вниманием прежде и не намерен был терять его впредь.

Он произвел на свет семьдесят три сосунка с тех пор, как стал Окропленным воином, и планировал довести их число до восьмидесяти к концу следующего сезона размножения. Луга всегда верны своей цели продолжения рода, и, когда для него наступит Последняя Охота, он оставит после себя легион молодых воинов.

Предводитель ухмыльнулся. Любая Охота может стать последней — такова Тропа, но он не думает, что именно ближайшая окажется для него роковой. Скорее она будет обычной — ведь он провел десятки таких походов и способен выполнять их с закрытыми глазами, тупыми лезвиями и погасшим сжигателем — да хотя бы и во сне. Очередной легкий прогон, простой, как гей'маун.

Предводитель, отключил глаза, следящие за маткой. Ему необходимо пойти и слегка разрядить напряженность, возникшую среди юных воинов. Заметно было, что двое из них уже готовы совершить глупый поступок, — например, бросить вызов Окропленному или даже самому Предводителю. Юные яута не намного смышленее Жесткого Мяса, казалось иногда Дачанду. Он помнил свои молодые годы, когда казался себе храбрейшим из яута, готовым доказать это при малейшей возможности. Ах эти дни неуязвимой юности! Разумеется, среди молодых яута никто не мог сравниться с ним в бахвальстве и самомнении — будто он был рычагом, способным в один прекрасный день повернуть галактику. Он часто считал себя «порождением судьбы», не похожим на будущих «героев», готовых вспыхнуть при малейшем намеке на неуважение.

Дачанд вспомнил, как однажды некий юнец бросил на него неподобающий его положению взгляд и он позволил этому наглецу смотреть на себя так с четверть секунды дольше, чем это пристало «рычагу галактики». Раздувшись, будто ядовитая жаба, он шагнул тогда вперед, чтобы бросить «коготь-вызов» потому лишь, что смертельные вызовы не-Окропленным запрещены. Но шагая к оскорбившему его нахальному щенку, он отшвырнул ногой спешащую по своим делам женщину, и та упала... Опомнившись, Дачанд увидел, что наглец уже исчез, да и женщина успела подняться и уйти своей дорогой.

Он усмехнулся, и его бивни раздвинулись. Как давно это было, еще до того, как нынешнее племя щенков заструилось жизненным соком в лозе будущих отцов. Но эти молокососы поймут жизнь, как понял он. Дачанд позаботится об этом. Или он увидит их мертвыми. В любом случае такова Тропа.