— Только бы он решил, что я все еще хорошенькая, пусть и не как другие, — прошептала она, словно обращаясь к небесам. Вскоре она услышала шаги на лестнице. И вот он вбежал в комнату, бедняга, — исхудавший, с носом, покрасневшим от мороза, с заледеневшими пальцами, — но с восторгом и надеждой в глазах. И остановился в дверях, уставившись на жену, словно громом пораженный.

— Боже, тебе не нравится моя новая прическа, дорогой? Неужели не нравится? Скажи хоть слово. По правде говоря, я постриглась, чтобы сделать тебе кое-что приятное. Пожалуйста, скажи что-нибудь, любовь моя!

Молодой человек не знал, плакать ему или смеяться, но радость все-таки взяла верх.

— Моя милая, — сказал он и обнял ее покрепче, — у меня тоже для тебя подарок.

И достал из кармана гребни. На мгновение ее лицо озарилось счастьем, а потом погасло, и она горько разрыдалась от обиды.

— Любимая, — успокаивал он ее, — когда-нибудь твои чудесные волосы снова отрастут, и тогда эти гребешки будут тебе очень к лицу. Давай не будем грустить.

Взяв себя в руки, молодая женщина постепенно успокоилась. Тут она вспомнила о подарке, который припасла для любимого, и совсем развеселилась.

— А вот и твой подарок, дорогой мой муж.

В ее ладони лежала простая цепочка для часов, ради которой она пожертвовала столь многим.

— Ха! — воскликнул он и, вскочив, стал мерить шагами комнату. — А знаешь ли ты, что я продал мои часы, чтобы купить тебе гребни?

— Продал? Ты продал свои часы? — вскричала она.

Они обнимались, смеялись и плакали вместе и обещали друг другу, что все обязательно будет хорошо, точно будет, подождем — увидим.

Кто-то может сказать, что эти двое были глупы и недальновидны. Однако на самом деле они были подобны волхвам, ищущим Мессию. Хотя волхвы и привезли Ему в дар золото, ладан и мирру, то, что они несли в своих сердцах — стремление и преданность, — на поверку оказалось гораздо важнее.

И эти молодые люди, подобно волхвам, проявили подлинную мудрость, ибо подарили друг другу самое драгоценное, что только могли, — свою любовь, свою самую горячую, самую истинную любовь.

И этого было вполне достаточно.

А когда старик закончил свой рассказ, там, в этой убогой хижине, от его простых слов страх и одиночество, которые ощущали оба беглеца, стали чуть менее страшными и чуть менее одинокими. И дело было не в том, что пропала причина бояться, - она-то осталась, - но сам рассказ придал им сил.

Там они и сидели впотьмах, старик и старуха, в канун великого праздника. Он поведал ей, что приближается время Хануки, особого праздника, когда в его семье все по обычаю приносили друг другу в дар гелт - маленькие монетки. А она в ответ рассказала ему, что приближается Рождество, когда они с друзьями тоже обменивались подарками. Оба печально улыбнулись, потому что и там и там по традиции полагалось дарить подарки, а у них не было абсолютно ничего, что можно было бы дать друг другу. Так они сидели в молчании, но внезапно из самого сердца старухи вырвались слова;

- Знаю! Я подарю тебе это небо, что над нами.

И она почувствовала, как что-то всколыхнулось у него в сердце, потому что старик закрыл глаза и глубоко вздохнул, з потом снова открыл их и взглянул прямо ей в глаза. И ответил:

- Для меня большая честь получить такой Дар.

И старуха не ожидала большего. Но внезапно он заговорил снова.

- А я... я в ответ дарю тебе эти звезды, что у нас над головой.

- И для меня это большая честь, - отвечала она.

И они сидели там, охваченные радостью и сердечной болью, погрузившись в созерцание.

И вновь ее уста наполнились словами, взявшимися неизвестно откуда.

— А я счастлива отплатить тебе любезностью, ибо я дарю тебе... эту прекрасную луну.

Он долго молчал. Он искал в небесах что-нибудь, что мог бы подарить ей, но там больше ничего не осталось, потому что они уже подарили друг другу все, что можно было увидеть в небесах. И потому они сидели в молчании.

Но слова вновь пришли к нему.

— Да, теперь я понимаю. Я могу отплатить тебе за твою доброту, подарив историю, которую я только что рассказал. Храни ее. Вынеси ее из этих лесов живой и невредимой.

И они кивнули друг другу, потому что кому как не им было теперь известно, что хорошая история лучше всего на свете может озарить темные поля и леса, что простирались перед ними.

Той ночью, в той лесной хижине, они осмелились вспомнить прошлое — время смеха, сияющих свечей, горячей вкусной еды, родных лиц и любимых рук, поющих скрипок, танцев и радостно раскрасневшихся детей. Они ощутили тепло принесенных даров и уверенность в том, что по крайней мере в тот миг, — а быть может, и во веки вечные, — на земле не перевелись и не переведутся добрые люди.

Возможно, все дело было в том, что она отдала ему свой фартук, чтобы покрыть голову, ибо оказалось, что волос у нее, как у той девушки из сказки, гораздо больше, чем у него. А быть может — в том, что луна и звезды стали их небесным циферблатом, словно часы того юноши, проданные ради подарка любимой. А может быть — в том, что их пути легли пред ними, как серебряные цепочки для часов, чтобы потом в один прекрасный день они смогли вновь вернуться к тем давним себе, что были так прекрасны и свободны. Каковы бы ни были причины, а возможно, и вопреки тысячам разных причин, которых ни они, ни мы с вами, ни кто бы то ни было никогда не сможет вполне понять... но хорошо, что все случилось именно так, потому что...

этого было вполне достаточно.

Как рассказывала мне моя дорогая тетушка, старик со старухой решили, что идти дальше порознь будет безопаснее. Итак, на следующий вечер, в холодных зимних сумерках, они расстались где-то в венгерских лесах, и каждый пошел своим путем, полагаясь только на удачу. Теперь их судьбы были в руках Господа, как и судьбы многих других в этой опустошенной войною земле. И это все, что мы знаем о них, потому что они никогда больше не встречались.

Я была маленькой и горела желанием разыскать их и убедиться в том, что они живы и у них все хорошо. «Что с ними сталось? Где они могут быть теперь?» — все спрашивала и спрашивала я. Тетушка объясняла, что старик воистину был существом необычным и, возможно, никогда не умрет, потому что бесчисленные истории хранят его жизнь и силу — так же как истории, которые знала она, помогают ей жить и как несомненно будет и со мной и с моими историями. «А та бабушка? Что сталось с ней?»— спросила я.

Ответом мне было молчание. А потом, устремив взгляд куда-то далеко, в те места, что могла видеть лишь она, тетушка сказала:

— Я думаю, она еще жива.

Эпилог

Мне довелось слышать множество изустных вариантов истории старика, а когда я была молода, то нашла еще один под названием «Дары волхвов» в сборнике О’Генри, изданном в 1905 году. Меня до сих пор поражает, что ядро сияет мощно и ярко сквозь все наслоения и варианты сюжета, накапливающиеся со временем.

В устной традиции сюжет «Дары волхвов» называется литературной сказкой, подразумевая под этим короткую историю, записанную с использованием элементов или прямых реминисценций из старых народных сказок. Вполне возможно, что история, рассказанная стариком, ведет свое происхождение от этой литературной сказки. Не исключено также, что ее сюжет перекликается с сюжетами старинных восточноевропейских волшебных сказок Мотив приобретения какого-нибудь особенного предмета, который вскоре становится бесполезным, встречается в старинных сказках весьма часто и, как правило, связан с покупкой или вымениванием одного предмета, чтобы благодаря ему приобрести другой, который в свою очередь становится совершенно бесполезным вследствие непредвиденных действий другого человека или другой силы. Иногда наблюдается и такой поворот сюжета: необъяснимым образом или же благодаря изменениям в сознании героя или в обстоятельствах бесполезный предмет вновь становится полезным. Прекрасный пример — сказка про Джека и бобовый стебель.