Жутко стало. А в сознании эхом далёкого прошлого вдруг пронеслось «Цок-цок-цок».

Я вспомнила эти ощущения. То же самое испытывала каждый раз перед тем, как сбежать от Марго в мир грёз и фантазий, где меня ждали: синее небо над головой, густая трава щекочущая голые ступни, запах луговых цветов и придуманный мною мальчик в нашем с ним домике на дереве. В нашем укрытии.

Я назвала его Август. Как летний месяц. Мой любимый месяц.

У Августа были густые и чёрные, как крыло ворона волосы; непослушные и торчащие во все стороны. А как они блестели на солнце… Потрясающе. И глаза у него были такие же удивительные – цвета летнего неба, большие, яркие, искрящиеся, как два хрусталика льда! Улыбка красивая, белозубая и настолько заразительная, что невольно и самой хотелось улыбаться. Каждый раз. Ведь эта улыбка принадлежала лишь мне одной.

Я придумала его высоким, подтянутым и жилистым. Куда более крепким и куда более зрелым, чем многие его ровесники. И пусть кроме меня Августа никто не мог видеть, я была горда тем, что мой друг, мой защитник намного сильнее и красивее любого из знакомых мне парней! Такого как Август ни у кого не было и быть не могло! Моё надёжное укрытие. Моё спасение от боли. Моя тихая гавань. Мой. Только мой.

Хотелось ли мне наплевать на мусор и вернуться обратно в квартиру?..

Больше, чем кто-либо может себе представить.

Но ещё больше мне хотелось дойти до конца. Вновь через страх и боль вскарабкаться на ту самую вершину, испытать те же ощущения, что обрушивались на меня с приходом блаженного забвения. Когда сознание под пытками Марго и Филипа наконец уплывало от меня и на смену грязным серым стенам подавала, в котором меня несколько месяцев держали, приходило долгожданное солнце и объятия Августа.

Его ласковый шёпот:

«Я с тобой, Ника. Обещаю, всё будет хорошо»…

Я искала в нём спасение.

А когда оно пришло, Август оставил меня. С годами черты его лица затёрлись, а придуманные мною объятия стали холодными, ненастоящими. Не такими, какими они были раньше.

Я скучала. Я так сильно по нему скучала, что стоило лишь единожды сердцу вспомнить, что такое биться в предвкушении встречи с моей любимой фантазией, я, идя на поводу у внезапно разыгравшегося воображения, с клокочущим о рёбра сердцем сломя голову бросилась на лестничный пролёт, вниз по ступеням.

Я не чувствовала себя безумной, или спятившей, нет, – я точно знала, что там, на площадке между восьмым и девятым этажами меня будет ждать что-то, что каким-то образом всколыхнуло в памяти такие далёкие, но ещё живые воспоминания об Августе. Мои самые драгоценные воспоминания.

Вот только я и представить себе не могла, что воспоминание окажется настолько живым.

Он стоял привалившись спиной к стене. Весь в чёрном. Плечи были расслаблены, руки в карманах кожаной куртки, волосы и лоб скрыты капюшоном, а голова слегка опущена, так что взгляд тёмных, как ночь и блестящих, как хрусталь глаз казался ещё выразительнее. Ещё притягательнее. Обезоруживающий, абсолютно гипнотический взгляд направленный на меня из-под тяжёлых прямых бровей не просто лишал дара речи, – он парализовал. Даже дышать удавалось с трудом.

А раньше в его глазах было небо…

Пакет с мусором вывалился из рук, и пальцы сжались в кулаки. И в тот же миг уголок губ моей ожившей фантазии дрогнул в насмешливой ухмылке.

И всё поплыло, завращалось! Казалось, мир перевернулся с ног на голову, земля и небо поменялись местами, как и всё во мне зашевелилось, застучало, заиграло по-другому, новыми, такими незнакомыми красками!

Эмоции накрыли с головой.

На смену шоку пришёл страх. На смену страху – дикий ужас. А на смену ужасу очень быстро пришло понимание – я сошла с ума. Я стала шизофреником. Передо мной галлюцинация. Ведь Августа не существует! Его не может здесь быть! Он – моя давняя выдумка!

Боже… это был настоящий бунт чувств и эмоций. Хотелось сорваться с места, сбежать к себе в квартиру, да как можно скорее и, в то же время, хотелось до бесконечности смотреть на мою ожившую фантазию. Пока не растворится в воздухе. Пока не вернётся обратно – в потёмки моей души, кладовую воспоминаний.

«Он ненастоящий, – роем пчёл жужжало в голове. – Моргну и исчезнет. Моргну и исчезнет»!

Ну же, исчезай.

– Что за взгляд такой? – вдруг прозвучал его голос – с вызовом, с холодной насмешкой, – и всё во мне взорвалось с новой силой. По коже побежали мурашки, руки задрожали, лоб покрылся испариной.

Он здесь.

Он говорит.

Невозможно…

Ухмылка на губах стала ярче, а в глазах заплясали хорошо знакомые мне чёртики, – предвестники того, что Август планирует повеселиться. А в его понимании веселье – ещё не значит «весело» в общепринятом понятии этого слова.

Подняв голову, вытащил руки из карманов, выждал несколько мучительно долгих секунд и вдруг сделал в сторону остолбеневшей меня два небольших шага. Напряглась, с трудом сглотнула и попыталась отстраниться, но ноги не слушались, словно не моими стали.

И тогда солнечный свет упал на его лицо, отчертив каждую хорошо знакомую мне чёрточку. Тогда и убедилась окончательно – это он. Повзрослевший, возмужавший, но точно он – мой Август. Мальчик-фантазия.

– Бред какой-то, – голоса своего не услышала. Больше было похоже на короткий судорожный выдох. Но не для него. Не для Августа.

– Бред? Кто? Я? – выразительно выгнув бровь, поинтересовался, а на губах всё блуждала его любимая ухмылка, словно он над всем миром насмехается, играет с ним, а люди – всего лишь куклы в его руках.

Я его таким создала.

Я хотела, чтобы Август любил только меня. Ценил и дорожил лишь мною! Потому что мир – несправедливая дрянь! А люди в нём жестокие, злые и эгоистичные! Люди приносят лишь боль и страдания, – так я думала. И Август с лихвой должен был заменить всё и всех в последние дни моего существования. На это была моя ставка. Это было моим последним желанием. Но… я не умерла в том подвале. И если с годами я и не стала лучше, то, по крайней мере, ненависть, однажды овладевшая моим сердцем, постепенно угасла.

А Август остался всё тем же.

– Что это? – нахмурился, и на лбу проступили тоненькие морщинки. – Я чувствую… страх. Ты боишься меня? – протянул с осуждением и выгнул брови. – С каких пор ты боишься меня, Ника?

Я не могла говорить. Словно разучилась это делать. Я всё ещё была парализована и всё, что могла это смотреть на него застывшим взглядом и мучительно вспоминать, что такое дышать.

Он стал выше меня на целую голову и шире в плечах. И я всё ещё искала отличия в чертах его лица, наивно полагая, что ошиблась. Что передо мной вовсе не Август, а очень похожий на него парень. Нереально похожий. Как две капли.

Не считая цвета глаз.

Склонив голову набок, сделал медленный глубокий вдох, словно пытаясь уловить аромат, что лишь одному ему доступен.

– Ты пахнешь всё также прекрасно, – шёпотом. Таким зловещим, пугающим, словно и не шёпот вовсе, а шипение ядовитой змеи.

Развёл руки в стороны и растянул губы в широкой улыбке, так что ямочки на щеках вмиг завладели вниманием и, несмотря на потрясение, сковывающее меня по рукам и ногам, внутри вдруг вспыхнул тёплый трепетный огонёк.

– Что, даже не обнимаешь меня, Ника? Столько лет прошло… – смотрел настойчиво. А я по-прежнему стояла на месте и даже не понимала, что уже какое-то время щипаю себя за руку, чтобы прийти в чувства, чтобы «развидеть» его.

Но Август заметил это первым. Схватил меня за запястье и резко вздёрнул руку кверху.

«Боже. Он может меня касаться. Он осязаем.»

Взгляд чёрных глаз наливался свинцом, черты лица ожесточались. И это всё тоже… было так знакомо.

– Зачем ты делаешь себе больно, Ника?! Как часто это происходит?! – зарычал с осуждением, так что ледяная дрожь пробежалась вдоль позвоночника. – Что?.. Почему так смотришь?.. Это ведь Я. Меня не нужно бояться. Только не тебе, забыла?