Склонившись над коляской, она прижимает руку ко рту, словно пытается сдержать, обуревающие ее эмоции.

Господи, мне больше всего на свете хочется сказаться больной.

— Оооооо, — воркует она, — она похожа на Калеба.

Ну что за ерунда. Еще вчера я пришла к выводу, что она очень похожа на меня. У девчонки пушистые рыжие волосы и лицо в форме сердечка. Но Калеб широко улыбается, и они целых пять минут обсуждают привычки Эстеллы, касающиеся питания и испражнений. Я удивлена, что она знает о существовании подобных вещей, учитывая, что нашим с сестрой воспитанием занималась няня. Я нетерпеливо постукиваю ногой по дешевому ковровому покрытию и с тоской смотрю на выход. Я стою здесь, но на самом деле, мне очень хочется сбежать отсюда. И с чего я решила, что приехать сюда хорошая идея?

Когда внимание Калеба переключается на ребенка, мать с укоризной тычет пальцем меня в живот и качает головой. Я втягиваю живот и виновато озираюсь вокруг. Заметил ли еще кто-нибудь? Да, я родила ребенка всего лишь три дня назад, но я старалась стоять прямо, втянув живот. Моя мимолетная слабость выбивает меня из колеи. Это все, о чем я думаю всю дорогу пока мы едем домой. Я заключаю сделку сама с собой, что не буду есть до тех пор, пока не верну себе прежние формы.

Когда мы приезжаем домой, мать настаивает на том, чтобы занять комнату рядом с комнатой Эстеллы, хотя мы приготовили для нее большую гостевую спальню.

— Мам, почему ты хочешь именно эту комнату? — спрашиваю я, пока Калеб ставит ее сумку рядом с кроватью.

— Я хочу помочь тебе, Лия. Вставать к ней посреди ночи и делать все необходимое. — она хлопает ресницами и смотрит на Калеба, а он улыбается, глядя на нее.

Я сдерживаю порыв закатить глаза.

Она делает вид, что очарована ребенком, но я-то знаю, как все обстоит на самом деле. Игра на публику — вот чем она занимается, чтобы поддерживать свой имидж, а когда зрителей нет, нет и любви. Помню, когда я была еще ребенком, она гладила меня по головке, целовала в щеки и говорила какая я милая — все на глазах у своих друзей, но стоило им уйти, как меня отправляли обратно в мою комнату делать уроки или практиковаться в игре на скрипке, чтобы я не путалась у нее под ногами, пока не придет время следующей постановки «хорошая мамочка».

— Серьезно, мам? — цежу я сквозь зубы. — И как ты услышишь ее после того, как примешь свое снотворное?

Она хмурится. Калеб пихает меня локтем под ребра. Похоже, мы не будем обсуждать ее зависимость от снотворного.

— Я не буду принимать их сегодня, — решительно заявляет она. — Я буду кормить ее и ухаживать за ней, так что сегодня вы сможете отдохнуть.

Калеб обнимает ее, после чего мы все спускаемся вниз.

Сидя на высоком барном стуле на кухне, я с подозрением наблюдаю, как она ходит по комнате с Эстеллой на руках и напевает ей дурацкие песенки. Мы беседуем о пустяках, точнее они беседуют, а я тереблю кончики своих волос.

— Мы прекрасно проведем время, пока твой папочка будет в отъезде, — воркует она с ребенком. — Ты, твоя мамочка и я.

Калеб бросает на меня предостерегающий взгляд, после чего уходит наверх, чтобы собрать вещи к отъезду. Меня так и подмывает отпустить язвительный комментарий, но я помню свое обещание, поэтому молчу. Кроме того, если ей хочется играть в «бабушку» и заботиться об Эстелле, пока нет Калеба, то пусть так и будет. Это избавит меня от необходимости заниматься ею.

— У неё рыжие волосы, — говорит она, как только Калеб оказывается вне пределов слышимости.

— Да, я заметила.

Она цокает языком.

— Я всегда представляла, что мои внуки будут темненькими, как Чарльз.

— Она не будет, — прерываю ее я, — потому что она моя.

Она искоса смотрит на меня.

— Не будь такой обидчивой, Джоанна. Тебе это не идет.

Вечно она критикует. Не могу дождаться, когда она уедет.

Но тут меня осеняет. Когда она уедет, Калеб не будет сидеть дома с ребенком. Ребенком всегда должна буду заниматься я. Эта командировка одна из многих, когда мне придется не спать ночами и менять испачканные в экскрементах памперсы и — о Боже — купать ее. Я чуть не падаю со стула. Няня. Я обязана уломать Калеба нанять няню. Я должна показать ему, как сильно мне необходима помощь.

— Мама, — заискивающе зову я ее. Пожалуй, даже слишком заискивающе, потому что она смотрит на меня, приподняв брови. — Калеб не хочет, чтобы я нанимала няню, — жалуюсь я, надеясь, что если она примет мою сторону, то это послужит для него убедительным аргументом.

Она бросает взгляд в сторону лестницы, куда Калеб ушел несколько секунд назад. Она облизывает губы, а я склоняюсь к ней, чтобы хорошенько расслышать Женскую мудрость, которую она собирается мне передать. Моя мать очень находчивая женщина. Ей пришлось стать такой, когда она вышла замуж за деспота, контролирующего всех и вся. Она научилась добиваться своего, не показывая, что именно это и было ее желанием.

Когда Кортни было восемнадцать, она захотела поехать в Европу со своими друзьями. Отец был против этой поездки. Точнее, он никогда не произносил этого вслух. Как только она озвучила свою просьбу, он резко взмахнул рукой, рассекая воздух. ВЗМАХ РУКОЙ. В нашем доме это обычное дело. Не понравился обед? ВЗМАХ РУКОЙ. Неудачный день на работе и нет желания ни с кем разговаривать? ВЗМАХ. Лия разбила свою машину за пятьдесят тысяч долларов в пятый раз? РУКА СНОВА РАССЕКАЕТ ВОЗДУХ. Но, не смотря на все эти подражания мельнице, Кортни все равно поехала в Европу.

— Помнишь, как бедно вы жили, когда ты был маленьким? Как ты мечтал путешествовать? — мать.

— Она и есть ребенок, — отец.

— Подумай, это же хорошо, что она поедет сейчас, пока мы еще можем контролировать ее. Мы оплатим поездку, отели, все будет безопасно… гораздо лучше, нежели она поедет, когда ей будет двадцать и будет трахаться с кем попало, пока будет во Франции, — мать.

Отец ненавидит французов.

Отец призадумался. Мамины аргументы показались ему логичными. Через неделю он сдался. Корт находилась под неусыпным контролем, но, Боже мой, она все-таки поехала в Европу! А я пошла в государственный колледж. Кортни привезла мне в подарок небольшую картину, которую купила у уличного торговца. На ней был изображен красный зонтик, раскрытый под дождем, который удерживала невидимая рука. Я отодвинула бумагу в сторону и сразу поняла, что она пыталась мне сказать. Я расплакалась, а Корт засмеялась и чмокнула меня в щеку.

— Не плачь, Лия. Ведь в этом весь смысл этой картины, правда?

Всего два месяца в Европе, и она стала добавлять «правда» в конце каждого предложения.

В те времена она... была... такой милой. Мне хочется завести разговор о ней, узнать у мамы о ее последнем парне, но тема по-прежнему очень щекотливая.

— Твоему мужу не может быть больно от того, о чем он не знает, — голос матери возвращает меня обратно в реальность.

И все? Я тупо смотрю на нее. И как я должна преподнести эту чушь, чтобы заполучить постоянную помощь по уходу за ребенком?

Мать вздыхает.

— Лия, милая... Калеб ведь большую часть времени в командировках?

Я улавливаю ее мысль и медленно киваю. Понимая, какие возможности открываются передо мной, я округляю глаза. Могу ли я действительно сделать это? Нанять кого-нибудь, кто бы приходил и заботился о малыше в те дни, когда Калеб будет в отъезде?

Моя мать эксперт в искусстве обмана. Однажды, еще перед тем как пожениться, мы сделали перерыв по его просьбе. Он тогда попал в ужасную автомобильную аварию и в результате травмы головы потерял память. К моему абсолютному ужасу, он не помнил, кто я. Помню, что задумывалась над тем, «Как нечто подобное могло приключиться со мной?» Я как раз собиралась обручиться с парнем своей мечты, и вот он смотрит на меня так, словно видит впервые. Я быстро пораскинула мозгами и решила поддерживать его во всем, пока к нему не вернется память. Потребуется выждать какое-то время, но в итоге, он вспомнит, как сильно хотел быть со мной и наденет мне на пальчик кольцо от Тиффани с огромным брильянтом, который я нашла в ящике с его носками. Но вместо того, чтобы узнавать меня получше, пока мы ждали, когда вернется его память, он отдалялся, предпочитая проводить все больше и больше времени в одиночестве. Вскоре он объявил, что видится с другой девушкой, если «видится» подходящее слово для той ситуации, которая происходила на самом деле. Да и «девушка» не самое подходящее слово для той хитрой, бесполезной бродяжки, которая чуть не разрушила мою жизнь. Я позвонила матери, чтобы рассказать о том, что он сказал мне.