Он посмотрел на главного сержанта Ганса Шудера. Старый вояка не упускал возможности перехватить часок-другой для отдыха, и ему требовалось всего несколько секунд, чтобы уснуть.

Эндрю с любовью глядел на старого друга. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как Ганс бежал из плена; зажили пулевая рана на ноге и жуткий шрам от сабли на голове. Но внутренне он изменился. Эндрю с грустью подумал, что он уже никогда не станет прежним Гансом — слишком многое ему пришлось пережить за годы неволи. Эмил даже придумал название душевному беспокойству, мучившему почти каждого из трех сотен людей, спасшихся вместе с Гансом, — «комплекс выжившего». Все они, и особенно Ганс, испытывали острое чувство вины перед теми, кого оставили позади и обрекли своим побегом на верную смерть.

— Всем привет! Догадайтесь, кого я к вам притащил!

Дверной проем загородила массивная фигура Пэта О'Дональда. Он встряхнулся, и целый водопад низвергся с его накидки. Затем Пэт снял насквозь промокшую шляпу с обвисшими полями, схватил свободный стул и, усевшись рядом с Эндрю, деловито налил себе стакан водки и залпом осушил его.

Ганс пошевелился и поднял голову:

— Эй, ты, тупоголовый ирландец, нельзя ли потише?

— И это я слышу от голландца? Кто же может быть тупее?

— Prussian bei Gott ^[1].

Улыбнувшись, Эндрю приготовился выслушать одну из хорошо знакомых всем перебранок, во время которых Ганс честил Пэта на немецком, а тот в ответ поливал его градом отборных гэльских ругательств. Но на этот раз Пэт не подхватил игру, а указал на дверь. Там, вытянувшись по стойке «смирно» и улыбаясь во весь рот, стоял Джек Петраччи.

Эндрю вскочил на ноги и кинулся к молодому человеку:

— Сынок, мы уж не чаяли тебя увидеть! Что с тобой стряслось?

Схватив Джека за руку, он потащил его к столу. Позади пилота он заметил бортмеханика Федора с перевязанными руками и сделал знак, чтобы он проходил тоже. Джек с вожделением взглянул на бутылку, и Пэт, усмехнувшись, разлил водку по стаканам. Джек передал стакан Федору, тот взял его обеими руками с гримасой боли.

— Я был в гавани, наблюдал, как в нее заходит наше патрульное судно, — объяснил Пэт. — Вдруг гляжу — мать честная! На палубе прохлаждается не кто иной, как этот вот известный вам субъект.

— Мы уж решили, что тебе крышка, — сказал Ганс, пододвигая Джеку стул. — Что произошло?

— У них дирижабли новой конструкции, мне такие до сих пор не встречались, — просипел Джек, еще не пришедший в себя после принятой дозы. — Очевидно, они прятали их, пока не изготовили сколько им надо. Крылья увеличены, на каждом по одному мотору. Мы полетали над Сианем, затем сделали крюк миль в двадцать к востоку и повернули обратно. И только я стал снижаться, чтобы разглядеть все толком, как вдруг, откуда ни возьмись, — незваные гости. — Вздохнув, он сделал еще один глоток. — Ну мы, как обычно в таких случаях, стали набирать высоту. Облака висели на уровне девяти тысяч футов. Я вышел из них на десяти тысячах и вижу — эти парни поднимаются за нами! И самое паршивое, что они теперь не только способны забираться на эту высоту, но и делают это быстрее нас. Наверное, благодаря их новым крыльям.

— Нарисуй, как они выглядят. Надо поскорее показать их Фергюсону, — сказал Эндрю.

Чаку Фергюсону все чаще приходилось играть роль палочки-выручалочки. Как только противник модернизировал свое вооружение, Чак тут же отвечал какой-нибудь еще более эффектной новинкой. В прошлую войну их спасли изобретенные Фергюсоном ракеты, теперь они возлагали надежды на сверхмощные воздушные корабли и бронированные самоходные орудия, которые он разрабатывал.

— Я тут уже набросал кое-что, — ответил Джек и, порывшись в карманах потрепанного мундира, вытащил пачку бумаг и разложил их на столе. Все склонились над рисунками. Джек не только был лучшим пилотом Республики, но и умел неплохо рисовать. Новый корабль бантагов даже выглядел более внушительно, чем прежние: моторы были установлены на крыльях, и, судя по указанному на полях масштабу, размах крыльев достигал почти ста футов. Эндрю посмотрел на Ганса, тот в ответ покачал головой:

— Чертов Гаарк. Надо было пристрелить подонка во время переговоров. Наверняка он вывез эту идею вместе со всем прочим из своего мира.

— Если бы ты пристрелил его, то уж точно не сидел бы сейчас с нами, — отозвался Эндрю. — А переговоры, я считаю, все же пошли нам на пользу.

— Ну и что было потом? — нетерпеливо обратился к Джеку Ганс.

— Мы дрались с ними всю дорогу, пока летели обратно. И спрятаться от них негде — облака слишком редкие. Куда бы я ни свернул, один из них тут же оказывался у меня на хвосте. У них было не меньше десятка кораблей, шесть из них новой конструкции. А когда мы достигли побережья, они окружили нас со всех сторон. Я никак не мог улизнуть от них — они точно приклеились. Двоих мы подбили, но на высоте в тысячу двести футов им удалось вдребезги разнести нашу корму разрывным снарядом, и на этом «Летящему облаку» пришел конец.

— Расскажи им, как ты прыгал, — ухмыльнулся Пэт. Джек вздохнул, и Эндрю понял, что пилота все еще не отпустил пережитый страх. Во время операции по спасению Ганса Эндрю совершил полет на «Летящем облаке», и это оказалось едва ли не самым жутким событием из всех, что ему довелось испытать в жизни. Он скорее согласился бы идти в лобовую атаку на целую артиллерийскую батарею или очутиться лицом к лицу перед кавалерийским полком, нежели еще раз подняться в воздух на одной из этих душегубок.

— Если бы не Фёргюсон, мы были бы уже покойниками. Я считал эти зонтики совершенно дурацкой выдумкой, но нам ничего не оставалось, как прыгать. Правда, пришлось повозиться, прежде чем удалось высвободить эти штуки из мешков у нас на спине, но в конце концов мы с ними справились и преспокойно опустились прямо в воду.

— А Степан?… — спросил Эндрю ровным тоном.

— Он слишком поздно выбрался из машины, -тихо проговорил Джек. Закрыв глаза, он допил остатки водки.

— А знаете, что самое странное? — произнес Федор, нарушив гнетущее молчание. — Парочка бантаг-ских дирижаблей вынырнула вслед за нами из облаков, и один из них все время кружил вокруг нас, пока мы висели на своих зонтиках. Я видел, как их стрелок взял нас на мушку, и уже распрощался с жизнью, но тут пилот вдруг помахал нам рукой и улетел!

— Ничего удивительного, обыкновенная пилотская солидарность, — отозвался Джек. — На его месте я сделал бы то же самое.

— Но это же бантаги! — возмутился Ганс. Взглянув на него, Джек покачал головой:

— Да, я понимаю, но он дал мне шанс на спасение, и я отвечу ему тем же, если мы когда-нибудь встретимся. Как бы то ни было, нам чертовски повезло. Мы опустились всего в двух милях от берега, и совсем рядом оказался «Питерсберг» Когда я рассказал Буллфинчу о том, что мы видели, он сразу посадил нас на дозорный катер и отправил сюда.

— Жаль, здесь нет Фергюсона, я, наверное, прямо расцеловал бы его! — воскликнул Федор и тут же скривился от боли, так как Эмил, ухватив его руку, стал разматывать бинты, чтобы осмотреть рану.

— Так что интересного вы видели? — допытывался Ганс у Джека.

— Мы удалились миль на двадцать к востоку от Сианя, как я уже сказал, и заметили больше десятка поездов, до отказа набитых солдатами. Они направлялись на восток.

— Ты уверен?

— Абсолютно, сэр. Лагеря, совсем недавно разбитые под Сианем, были свернуты, все оборудование упаковано, войска перебрасывались на восток. Суда на реке еще стояли, но никаких рабочих не было видно. Я хотел спуститься, чтобы получше рассмотреть ангары вдоль реки и, может быть, даже заглянуть внутрь, но как раз в это время они на нас напали.

Эндрю обменялся недоумевающим взглядом с Гансом.

— Что все это значит, хотел бы я знать? Они что, отказались от своего плана атаки с моря?

— Джек, а они не могли подбить вас раньше? — спросил Ганс.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Сколько времени они вас преследовали? Час? Два?