– Малыши! Обмен! – прошипела сестра Мэри хитро. – Помните?

– Конечно, конечно. В свое время… Но мы же не можем позволить отцу свободно здесь шляться, верно? – сказала сестра Грэйс. – Кто знает, что он увидит… Так что побудь здесь, последи за малышом, будь умницей!

Она уплыла вниз по блестяще-чистому коридору. Сестра Мэри, качая колыбельку, вошла в Приемный Покой…

Миссис Янг была не просто сонной, она уснула, уснула, выглядя довольной, что хоть раз бегать будут другие… Ребенок А лежал позади нее, взвешенный и помеченный. Сестра Мэри, в которой годами взращивали послушание, сняла табличку с именем, скопировала ее и копию прикрепила к своему младенцу.

Малыши выглядели одинаково – маленькие, сморщенные, немного похожие – не слишком – на Уинстона Черчилля.

«Теперь, – подумала сестра Мэри, – мне бы чашечку чая».

Большинство членов ордена были старомодными сатанистами, как и их родители до них, а еще раньше родители родителей. Их для этого дела воспитали, и они не были, если приглядеться повнимательнее, особо злыми. Как и большинство людей. Просто их привлекали новые идеи, типа надевания кожаных сапог и расстреливания людей, или надевания белых балахонов и линчевания людей, или одевания в узкие и яркие джинсы и игры для людей на гитарах… Предложи человеку новое учение с новым костюмом, и его сознание последует за ним… А выращивание сатанистом это сглаживало. Это было обычное занятие для субботних вечеров, а в остальное время они просто проживали жизнь так хорошо, как могли, – как и все. К тому же, сестра Мэри была медсестрой, а медсестрам – прежде всего медсестрам, кем бы они ни были, – приходилось одевать часы задом наперед, сохранять спокойствие в случае экстренных ситуаций и смертельно хотеть чашку чая… Она надеялась, что кто-нибудь скоро подойдет – свою часть работы она сделала, теперь бы чая.

Прояснить судьбу человечества может тот факт, что большинство великих триумфов и трагедий человеческой истории происходят не из-за особо хороших или особенно плохих людей, а из-за самых обычных.

В дверь постучали. Она ее открыла.

– Ну что, все уже случилось? – спросил мистер Янг. – Я муж. Отец. Оба.

Сестра Мэри ожидала, что американский культатташе будет похож на Блейка Каррингтона или Дж.Р.Эвинга… Мистер Янг не был похож ни на одного экранного американца, кроме одного дядюшки-шерифа в наинеприятнейшем из виденных ею детективов [8]. Он ее здорово разочаровал – как и его свитер.

Мэри проглотила свое разочарование.

– О-о-о, да, – сказала она. – Поздравляю! Ваша жена заснула, бедняжка…

Мистер Янг кинул быстрый взгляд через ее плечо.

– Двойня? – вопросил он, потянулся было к своей трубке, отдернул руку и вновь потянулся. – Двойня? Никто не говорил, что будет двойня!

– О нет! – быстро ответила сестра Мэри. – Этот ваш. Второй… э… чей-то еще. Я за ним просто приглядываю, пока сестра Грэйс не вернется. Нет, – повторила она, указывая на Мятежника, Разрушителя Царств, Ангела Бездонной Ямы, Великого Зверя по имени Дракон, Принца Сего Мира, Отца Лжи, Сатанинского Отпрыска и Повелителя Тьмы, – этот точно ваш. Стоит только оглядеть его с головы до маленьких копытцев, и это сразу становится понятно… То бишь копытцев у него, конечно, нет! – спешно поправилась она.

Мистер Янг взглянул вниз.

– Да… – сказал он с сомнением в голосе. – На моих предков похож… С ним, э-э, все нормально, да?

– Да, – ответила сестра Мэри. – Он совершенно обычный ребенок, – добавила она. – Совершенно-совершенно…

Последовала долгая пауза, во время которой двое глядели на спящего ребенка.

– У вас нет американского акцента, – наконец прервала молчание сестра Мэри. – Вы здесь давно?

– Десять лет уже, – слегка удивленно ответил мистер Янг. – Работа переместилась, видите ли, пришлось и мне переехать вместе с ней.

– Я всегда считала, что такая работа очень увлекательна, – сказала сестра Мэри. Мистер Янг благодарно ей улыбнулся. Мало кто мог увидеть, а еще меньше – полюбить привлекательные, по его мнению, стороны бухгалтерской работы…

– Должно быть, там, где вы жили раньше, все было совершенно по-другому, – продолжала сестра Мэри.

– Наверное, – ответил мистер Янг, который никогда об этом не задумывался. Латтон, насколько он помнил, был очень похож на Тадфилд. Те же заборы между домом и железнодорожной станцией. Те же люди.

– Здания, например, были повыше, – сказала сестра Мэри отчаянно.

Мистер Янг на нее уставился. Он мог вспомнить разве что одно здание – с офисами «Эйлайенс энд Лейчестер».

– Вы, наверное, ходите на кучу вечеринок, – сказала монашка.

А. Наконец-то хорошая тема… Дейдре такие очень нравились.

– Точно, – сказал он с чувством. – Дейдра для них джем делает. А мне приходится с Белым Слоном помогать.

Это была та часть жизни общества, собирающегося в Букингемском дворце, о которой сестра Мэри и не догадывалась.

– Должно быть, это подарки Королеве, – кивнула она. – Я читала о том, что иностранные послы дарят ей разные разности.

– Простите?

– Я, знаете ли, большая фанатка Королевской Семьи.

– О, я тоже, – отозвался мистер Янг, благодарно впрыгивая на новую ледяную дорожку в путаной реке сознания. Да, с Королевской Семьей проблем не было. С ее лучшими членами, понятно, которые своим присутствием помогали маханию рук и открытию мостов. Но не с теми, что ночи напролет торчали на дискотеках, и которых тошнило прямо на папарацци [9].

— Это славно, – сказала сестра Мэри. – А то я-то думала, американцы их не очень любят.

Она продолжала чирикать, помня инструкцию, что члены Ордена всегда должны говорить все, что у них на душе… Мистер Янг больше не мог слушать, и слишком устал, чтобы волноваться из-за какого-то там разговора. Должно быть, религиозная жизнь сделала этих людей слегка странными. Ему очень хотелось, чтобы миссис Янг проснулась. Потом одно из слов в потоке, исходящем из уст сестры Мэри, задело струну надежды в его сознании.

– Нет ли, случайно, возможности достать для меня чая? Может быть хоть маленькую чашечку? – попробовал он.

– О господи, о чем же я думаю? – вскричала сестра Мэри, и ее рука взмыла ко рту.

Мистер Янг ничего не сказал.

– Сейчас же займусь, – сказала она. – Только, вы уверены, что не хотите кофе? На следующем этаже есть одна из этих новомодных машин.

– Чая, пожалуйста, – ответил мистер Янг.

– О, да вы действительно стали прям как мы! – весело бросила сестра Мэри, выбегая.

Мистер Янг, оставленный наедине со спящей женой и двумя младенцами, уселся в кресло. Да, все эти странности, должно быть, от ранних подъемов, частого преклонения колен и всего подобного – хорошие люди, конечно, но явно слегка сдвинутые. Хотя, как-то он видел фильм Кена Рассела с монашками. Там, вроде бы, таких вещей не происходило, но дыма без огня не бывает…

Он вздохнул.

Тут-то и проснулся Ребенок А – и сразу по-настоящему громко заорал.

Мистер Янг за всю свою жизнь так и не научился успокаивать ребенка. Собственно, у него никогда не хватало духа даже попробовать… Он всегда уважал сэра Уинстона Черчилля, и похлопывать по заднице его маленькие копии было неудобно.

– Добро пожаловать в мир, – сказал он. – Скоро к нему привыкнешь.

Малыш закрыл рот и злобно на него взглянул – словно он был непокорным генералом.

Как раз в этот момент вернулась сестра Мэри с чаем. Сатанист она там или нет, но она нашла тарелку и поместила на нее кучку мороженых бисквитов. Таких, какие можно получить только в придачу к чаепитию. Бисквит мистера Янга был настолько же розов, насколько розов хирургический инструмент, а к белому льду кто-то добавил снеговика.

– Не думаю, что вы обычно такие едите, – сказала монашка. – Это то, что вы зовете печеньем, а мы – бисквитами.

Мистер Янг открыл было рот, чтобы объяснить, что и он называет бисквиты бисквитами, и даже обитатели Латтона так же их называли, но тут в комнату, задыхаясь, влетела еще одна монашка.