Мысль о том, чтобы увидеть Хильду голой в моей кровати, сосущей мой член, делает меня твёрдым вопреки моим лучшим суждениям. Но я не могу ничего с этим поделать. Я не идиот, но буду снимать напряжение с этой картинкой в голове, как только выпровожу её отсюда. Девушки моего возраста не сосут член так, как это делает она. Её способность к сосанию члена превосходна.

— Нет. — Это даже близко не звучало так угрожающе, как я того хотел.

— Я такая влажная. Я думала о тебе весь день. Зная, что увижу тебя сегодня. Возвращайся сюда и трахни меня, Уинстоун. Заставь меня стонать.

Чёрт возьми, мой стояк почти болезненный теперь. Я рад, что не могу видеть её. Это бы всё ухудшило. Я знаю, что она моя мачеха, но у неё всё ещё убийственное тело. Такое же, как все те, которые я видел в порно. Она также делает грязное дерьмо, как женщины в порно. Девушки моего возраста не такие смелые.

— Уходи. Пожалуйста, убирайся. Всё кончено. Ты его жена, моя мачеха и то, что происходило раньше, кончено.

Она молчит в течение минуты. Я прислушиваюсь, опасаясь, что она может встать с кровати, подойти и прижаться своим голым телом к моему. Если она встанет на колени и приблизится к моему члену своим ртом, не думаю, что у меня будет достаточно сил остановить её. Любой мужчина не смог бы.

— Ты будешь скучать по мне. Ты снова захочешь это тело. И когда этот момент придёт, я буду ждать. Это просто дело времени. Я здесь и понимаю, что теперь всё по-другому, потому что я твоя мачеха. Но ничего не изменилось. Я всё ещё хочу тебя.

— Тогда почему ты вышла за него? — ответил я. В тот день, когда она сказала мне, я был опустошён. Не потому что любил её, а потому что знал, что между нами всё кончено.

— Ты слишком молод. У него есть возможность дать мне новую жизнь. Ту, в которой есть всё, чего у меня никогда не было. Дорогие вещи. Путешествия. Это всё, чего я хотела от жизни, или же думала, что хотела. После свадьбы это всё померкло от мысли, что он никогда не будет тобой. Он никогда не подарит мне те же чувства.

Хильде тридцать. А мне шестнадцать. Неужели она и правда думает, что я куплюсь на это? Какие чувства я ей дарил? Каждый раз, когда мы были вместе, она была той, кто учил меня.

— Ты вышла за него. Это всё, что сейчас имеет значение.

Мы оба молчим в течение некоторого времени. Я задумался, не уснула ли она на моей постели. И если так, интересно, как я собираюсь выпроводить её из комнаты.

Мой отец никогда не должен узнать о том времени, что мы провели вместе. Или о сегодняшней ночи. Я ничего не боюсь в этой жизни. Я всегда был бесстрашным. Решал проблемы по мере их поступления. Я справляюсь со всем, что подкидывает мне жизнь. За исключением моментов, когда дело доходит до моего отца. Я боюсь его, сколько себя помню.

Однажды я смогу ему противостоять. Однажды он не будет меня контролировать. По крайней мере, количество побоев снизилось, как только я на голову перерос его. Но он всё ещё бьёт меня, когда у него есть возможность или удача.

Моя интрижка с Хильдой, скорее всего, убьёт меня. Мужик не любит меня. Я его единственный сын и наследие. Это всё. Ничего больше.

— Хорошо, я уйду. Но мы ещё не закончили. Я не теряю надежду по поводу тебя. Или нас.

Я не ответил. Жду, пока дверь за ней закроется, чтобы снова начать дышать. Я должен организовать свой отъезд в школу-интернат как можно быстрее. Оставаться в этом доме невозможно.

Глава Первая

На фотографиях мог быть изображён Стоун, будучи ребёнком. Я могу видеть сходство без подсказок Джаспера. Даже если моё сердце кричит «нет», моя голова знает правду. Я знаю только то, что Джеральдина говорила мне об отце Стоуна. И то, что мне известно, совсем не радует. Безэмоциональность, которую проявляет Стоун при упоминании отца, доказывает, что этот человек зло.

Но у Стоуна есть сын. Сын, которого он позволяет воспитывать своему отцу.

— Сколько ему лет? — спросила я, услышав звук шагов Стоуна на лестнице. Он будет здесь в любой момент. Я увижу его. Его лицо. И когда я посмотрю на него, я увижу мальчика.

— Шесть или семь. Не уверен. Я никогда его не видел, — ответил Джаспер.

Я присмотрелась к последней фотографии. Она самая свежая из тех, которые дал мне Джаспер. И я знаю, что Стоун здесь, потому что могу его чувствовать. Его взгляд сосредоточен на мне. Покалывание, которое ощущается каждый раз, когда он рядом, прошлось по моей коже.

— Что у неё в руках, Джаспер? — Его голос был жёстким. Холодным. Угрожающим.

— Фотографии Уилла, — ответил Джаспер. В его словах вызов.

Я подняла вопросительный взгляд на Стоуна, но он стоит лицом к Джасперу. Кажется, что выражение лица Стоуна, как и всё его тело, пульсирует гневом. Гнев горит ярким пламенем так, что сложно вдохнуть. Страх медленно зарождается в моей груди, но я не шевелюсь. Не уверена, что мне делать, если противостояние Джаспера и Стоуна превратится в физическую борьбу. Как я смогу их остановить?

— Почему? — Одно простое слово, но злоба в его голосе заставила меня вздрогнуть.

Джаспер нервно переступает с ноги на ногу. Он знает Стоуна лучше, чем кто-либо ещё. Реакция Стоуна должна была быть тем, чего Джаспер ожидал. И всё же он вошёл в здание и принёс мне эти фотографии.

— Она должна знать. Ты убедился, чтобы она узнала о всей лжи вокруг моей семьи и её. Сейчас время, чтобы она узнала о лжи, поглощающей тебя.

Стоун сделал шаг навстречу ему. Его руки крепко прижаты к телу, а мускулы на предплечьях напряглись. Вены выступили на поверхности кожи.

Я не в состоянии дышать так же, как и говорить или двигаться. Будто наблюдаю происходящее во сне. Во сне, который не оставляет мне контроля над собственным телом. Я являюсь только свидетелем того, как всё разворачивается.

— Вот значит как? — В голосе Стоуна нет никаких эмоций, но в них есть ярость. Под поверхностью. — Вот так ты решил всё закончить?

Джаспер не ответил. Тишина. Мои глаза прикованы к Стоуну. Если он и правда накинется на Джаспера, я не смогу его остановить. Я наблюдаю за ним, и всё моё тело напряжено, на случай если тонкая ниточка, что сдерживает его гнев, порвётся.

Стоун сделал ещё один шаг навстречу ему.

— Ты не получил то, что хотел. И таков твой ответ.

— Мне нужно всё прекратить, прежде чем ей снова будет больно, — защищается Джаспер.

Глаза Стоуна сузились, его челюсти сжались и перекатились, когда он неровно вдохнул через нос.

Джаспер преподнёс это хуже, чем просто плохо. Не то чтобы у его действий могли быть положительные последствия. Но мне нужно подать голос. Может, я смогу спросить о мальчике. Мне нужно перевести внимание на себя, но я застыла.

— Я говорю о годах дружбы. Ты был моей семьёй, Джаспер. И это… это… — Он указал на фотографии в моих руках. — Вот так? Так ты захотел разрушить нас?

Джаспер не спешит с ответом. Это не имеет значения, потому что я не могу отвести глаз от Стоуна. Всё, что я могу видеть, это боль, поднимающуюся сквозь злость, пока Стоун угрожающе смотрит на Джаспера.

— Ты собирался рассказать ей? Нет, не собирался. Ты собирался причинить ей боль точно так же, как это сделала моя мать. Она этого не заслужила. Это то, как я её защищаю.

— Нет, Джаспер. Это то, как ты мстишь, словно испорченный ребёнок, которым ты и являешься, — прорычал Стоун с отвращением. — Уходи. Уходи, прежде чем я вышвырну твою сраную задницу в окно.

Я не ожидала, что Джаспер уйдёт. Моё тело напряглось так сильно, как только могло, готовясь к первому удару. Но Джаспер отступил. Он отвернулся от Стоуна, но остановился в проходе перед ступеньками.

— Теперь она знает. Это то, что имеет значение. — Он потерял своё самодовольное возмущение.

— Убирайся! — от голоса Стоуна сотряслись окна.

Наконец, я смогла оторвать взгляд от Стоуна, чтобы увидеть, как Джаспер отступает. Я всё ещё держу фотографии в своей руке. Ступив на верхнюю ступеньку, Джаспер обернулся ко мне: