Мири уронила лицо в ладони.
– Риана молчала.
– Она его никак не называла?
– Н-нет…
– А прозвища? Котик, пупсик, зайчик…?
Мири опять замотала головой.
– Нет. Хотя… пару раз она упоминала, что ОН старше. Ненамного, но старше.
Лиля вздохнула.
– Мири, я вечером приглашу Ганца. Поговори с ним, хорошо? Вспомни все, что говорила Риана, все, что она делала, все, что можешь. Куда ходила, что покупала, может, шла со свидания и купила ленту, может, ей понравился флюгер или калитка, понимаешь?
Мири закивала.
– Мам… я ведь могла ее остановить?
– Не могла, – жестко ответила Лиля. – Вы обе с ней виноваты в безответственности. Но ты не виновата в ее смерти. Она не могла знать, ты не могла предвидеть, но принять элементарные меры предосторожности ты могла. И ее заставить – тоже.
– Например?
– Говорить, куда она идет. Когда вернется. Записать в свой дневник имя, предупредить любовника, что о нем все знают…
– Ой…
Мири побледнела.
Лиля едва не тряхнула от души дочку.
– ЧТО!?
Но внутри, где-то в районе живота, или даже еще глубже, где сидят дурные предчувствия, она уже понимала, что именно. И осознание разрасталось холодом, словно на уровне пупка воткнулась ледяная игла, мешая дышать и смотреть.
– Мам, а ведь Риана и правда могла такое сказать.
– Почему ты так думаешь?
– Я сама ей это посоветовала. Сказала, что можно не называть имени, но пусть хоть намекнет любимому…
Желание потрясти соплячку сменилось желанием надрать ей уши. А потом – защитить. К примеру, запереть дома, или спрятать в бронированную камеру. В шагающий сейф, вот! Жаль только, до изобретения программы защиты свидетелей в этом мире еще несколько веков пройдет!
– Ты у меня без сопровождения даже до ветра не выйдешь! Поняла?
Мири закивала.
– И Ляля всегда со мной…
– Вот и чудненько. И не расставайтесь, ясно?
Миранда кивнула.
Ляля, выросшая в матерущую собаченцию, размером едва ли не больше хозяйки (весом так точно больше) не даст малявку в обиду. А в остальном…
За что Лиля готова была сейчас всех богов благодарить, это за собственную предусмотрительность. Мири предстоит выйти замуж в Ханганат. Что можно ожидать от места, где существуют гаремы?
Ничего хорошего.
Опыта у Лилиан не было никакого, она сильно подозревала, что в гареме ее сожрали бы дня за два, а потому она собирала в копилку дочери все, что могла.
К примеру, умение определять яды на вкус. Этакая токсикология в зародыше, не слишком большая и подробная, но вдруг?
Не существует по-настоящему безвкусной отравы, не пришло еще то время, когда достижения химической промышленности вытеснят с рынка цианид и белладонну. У любого яда есть свой привкус, свое противоядие, свои признаки отравления… распознать, понять, с чем имеешь дело, выжить – дай Альдонай, чтобы это не оказалось нужным ее девочке. А знать все равно надо.
Умение постоять за себя – вирмане серьезно отнеслись к просьбе и тренировали юную виконтессу. С мечом Миранда управлялась плоховато, но кинжалы все признали ее оружием. Метала их девочка точно в цель.
А еще стреляла из арбалета и неплохо попадала в цель из пращи.
Мало? Очень мало.
Но что еще могла сделать Лиля?
Ничего. Дети взрослеют и рано или поздно уходят в большой мир.
Не спрячешь, не убережешь, не закроешь дома. Они тебе этого первые и не простят.
Что мы можем сделать?
Только то, что сделали и с самой Алей. Дать дочери знания, умения и навыки, которые позволят выжить в любой ситуации. Чтобы Мири смогла постоять за себя.
Чтобы случись что с ее родителями, она все равно смогла выжить одна. Ни на кого не рассчитывая.
Удалось ли это?
Жизнь покажет.
И Лиля с чистой душой принялась писать записку Ганцу Тримейну. За прошедшие годы лэйр успел получить титул и стал начальником королевской расследовательной службы. Первый последователь Шерлока Холмса в мире Ативерны.
Первый сыщик.
Да, у него бывали и удачи и неудачи, бывали ляпы и проколы, но – первопроходцу прощается многое. Может, еще и орден имени Тримейна учредят, улицу назовут или мемориальную доску на здание повесят, кто знает? Лиля все подначивала его написать мемуары, или хотя бы записки по каждому делу супруге оставлять. И ей дело – летописи вести, и ему дело. Опыт передавать как-то надо.
Нет, ну кто убил Риану?
Хотя подозрения у Лили и так были.
Как ни странно, в любых мирах чаще всего женщину убивают или мужья, или любовники. Финансовый вопрос идет уже потом. А вот сексуальный, или шантаж, или…
К примеру, если Риана была беременна и хотела оставить ребенка, а отец плода его не хотел?
Увы, патологоанатомом Лиля не являлась. И даже не желала осваивать эту отрасль. Знала она Тримейна, ему только намекни, потом придется годами трупы потрошить. И ведь не отцепится…
Нет уж!
Несложные операции Лиле может и удастся поставить на поток, но о торакальной хирургии, или о нейрохирургии оставалось только мечтать. К примеру…
Вот и патологоанатомию придется развивать потомкам. Если у кого возникнет интерес к этому виду деятельности.
Итак…
Достопочтенный Тримейн, не соблаговолите ли составить нам компанию за ужином…?
***
Ужин проходил в теплой дружеской обстановке. Ганц, приехавший один, без супруги – та опять была на сносях, на последнем месяце беременности, Джерисон, Лиля, Миранда, Эрик, Лейф с Ингрид и даже Торв, племянник Ингрид, который собирался вскорости вернуться на Вирму.
Тахир сегодня остался в лечебнице.
Зато обе собаки были здесь. Что Ляля, что Нанук, сидели рядом с хозяевами и смотрели на тарелки. Нет, не попрошайничали. Но вдруг у хозяина рука или сердце дрогнут? И вкусный кусочек свалится в пасть?
Бывает ведь такое?
Бывает, надо только не пропустить момент.
Неудивительно, что разговор завязался не самый простой. Особенно для Миранды.
– Я знала, что Риана влюбилась. Но я не думала, что она зайдет так далеко…
– Зашла, – вздохнул Ганц. – Мири, твоя подруга была беременна. Я с ее служанкой поговорил, та и призналась, что госпожа уж месяца два, как в тягости. Просто не сразу сама все поняла…
– Риана мне не говорила.
– Но наверняка сказала отцу ребенка. Так что ты должна вспомнить все, что она говорила.
Мири кивнула.
Ганц потер переносицу.
– Самое худшее в другом. Это уже четвертый труп.
– Что?!
– Как?!
– Быть не может!
Несколько возгласов слились в один.
Ганц печально опустил глаза.
– Да, именно так. Это не первое дело. Первой жертвой была дочь купца, потом две дочери мастеров…
– Почему их объединили в серию? – жестко спросила Лиля. – Какие общие признаки?
– Плохие, – отозвался Ганц. – Точно можно рассказывать? Дамы?
Дамы переглянулись и фыркнули. Тех, кто присутствовал на операции, рассказами не напугаешь. А Ингрид – вообще вирманка, у них особое отношение к смерти и боли.
– Внешность. Все четыре – блондинки, статные, красивые, все из хороших семей.
– Внешности мало. Еще что?
– Сувениры. У каждой их девушек отрезан мизинец. У каждой на щеке поцелуй.
– Поцелуй?
– Отпечаток губ. Кровавый.
Лиля сморщила нос.
– Пропали только… фрагменты?
– Кажется, кое-что из личных вещей тоже пропало. Ленты из волос, кольца, но это не совсем точно. Родители не знали каждую побрякушку девушек.
– Хм.
– Да, я тоже подумал об этом. Но мне кажется, что это – безумец. Маньяк.
Лиля вздохнула.
Нет, ну только Джека-Потрошителя в Лавери не хватает.
– А способ убийства?
– Нож. Во всех случаях – нож.
– Девушек убили сразу – или сначала помучили?
Джес покачал головой. Он искренне считал, что женщина не должна рассуждать о таких вещах. Но ведь это его Лилиан! Совсем другая.