Итак, если Александр Благословенный в действительности был тем самым старцем Федором Кузьмичом, то кто-нибудь из великих современных ему старцев должен был благословить его на сей подвиг отречения от мира.

Таким именно старцем мог быть отец Серафим, Саровский чудотворец.

По воспоминаниям учителя детей последнего императора Николая II Гиббса, встреча эта подтверждается.

В начале XX века Е. Поселянин опубликовал рассказ со слов людей, известных своей религиозной жизнью. Первым из рассказчиков был престарелый инок из Сарова, который оказался свидетелем события. Дело было так.

В 1815 году, или в один из ближайших к тому годов, старец Серафим однажды обнаружил какое-то беспокойство, замеченное монахом. Он точно ожидал какого-то гостя, прибрал свою келью, собственноручно подмел ее веником. Действительно, под вечер в Саровскую пустынь прискакал на тройке военный и прошел в келью к старцу. Кто был этот военный, никому не известно: никто не предупреждал о приезде незнакомца. Между тем великий старец поспешил навстречу гостю на крыльцо, поклонился ему в ноги и приветствовал его словами: «Здравствуй, великий государь!» Затем взял приезжего за руку и повел в свою келью. Они пробыли там вдвоем в уединенной беседе часа два-три. Когда они вместе вышли из кельи и посетитель отошел уже от крыльца, старец сказал ему вслед:

— Сделай же, государь, так, как я тебе велел!

Этот легендарный случай абсолютно не противоречит характеру венценосца. Александр I не только любил таинственность, но и был приучен к тому обстоятельствами своей молодости, когда ему одновременно приходилось общаться в двух различных обществах: в изысканном, остроумном, интригующем обществе бабушки Екатерины II, собиравшемся в Эрмитаже, и в Гатчинском дворце отца Павла I, который образовал там собственный двор, будучи в постоянной конфронтации с Екатериной.

Александр I вообще любил беседы со знаменитыми старцами. Он был у известного наместника Киева-Печерской лавры Антония. В Киеве же ночью царь посетил слепого, прозорливого старца Вассиана, который сразу назвал его по имени. Перед последним отъездом из Петербурга он беседовал со схимником Алексеем, жившим в Александро-Невской лавре.

В числе посетителей, упоминаемых в жизнеописаниях отца Серафима, находим довольно имен русской знати, некоторые из которых были на виду, другие, живя в поместьях, тем не менее имели связи, друзей или родных при дворе. Вопрос о том, каким образом Александр I мог узнать о старце Серафиме, проживающем в глухой, отдаленной пустыни, не кажется неразрешимым. Флигель-адъютант государя Михайловский-Данилевский имел имение неподалеку от Сарова в Пензенской губернии. Родственники его жены часто ездили в Саров, а впоследствии и дети Данилевского. Паломничали в Саров и Дивеево представители известнейших родов, таких, как Голицыны, Енгалычевы, Ладыженские, Татищевы, Корсаковы, Извольские, Сипягины, Колычевы, Чемодановы, Муравьевы, Еропкины и многие другие.

Весть о дивном старце очень скоро разнеслась по всей России. В Саров ежедневно прибывало до двух тысяч человек в ожидании утешительного и прозорливого совета старца. Отец Серафим хоть и ослабил затвор, но полностью его не отменил. До 1825 года он никуда не выходил и принимал посетителей в своей монастырской келье. Сколько бы жаждущих ни приходило, старец никогда не тяготился количеством посещений. В кратких словах он объяснял каждому то, что ему именно было благопотребно, открывая часто самые сокровенные мысли обращавшихся к нему. Его любовь с такой силой грела всякого, что от ее воздействия плакали люди с самым твердым и огрубелым сердцем.

Однажды приехал в Саров заслуженный генерал-лейтенант Л. Целью его приезда было лишь праздное любопытство — много слышал о Сарове. Осмотрев монастырские здания, келью старца издалека, генерал понял, что удовлетворил свое любопытство, и решил уехать, не получив для души своей никакой пользы. Однако на подворье он встретился с помещиком А. Н. Прокудиным, который с большим трудом уговорил его все же зайти к старцу Серафиму.

Как только они переступили порог его кельи, увидели батюшку, спешащего им навстречу и кланяющегося генералу в ноги. Такое смирение поразило посетителя. Прокудин тихо вышел из кельи в сени, и генерал, украшенный орденами, около получаса беседовал с затворником. Затем из кельи послышался плач: плакал генерал, точно малое дите. Через некоторое время раскрылась дверь, и отец Серафим вывел генерала под руки: он продолжал плакать, закрыв лицо руками. Ордена и фуражка были забыты им от горести у старца. Ордена свалились с генерала во время беседы сами собой. Отец Серафим вынес ордена, надел фуражку, тихо сказал: «Это случилось потому, что ты получил их незаслуженно».

Впоследствии этот генерал многим рассказывал, что он прошел всю Европу, знает множество разных людей, но первый раз увидел такое смирение, с каким встретил его саровский затворник. И еще он говорил, что никогда не встречал такой прозорливости, старец раскрыл перед ним его жизнь до самых тайных подробностей.

Стоит ли после этого удивляться легенде о Федоре Кузьмиче. И Александру I старец мог открыть все тайные движения души императора и с властной, от Бога данной силой благословить прославленного царя на подвиг уничижения ради покаянных трудов.

Какую жизнь прожил отец Серафим и за что был дан ему дар прозорливости?

Дар прозорливости — дар Сверхъестественный. И открывается он в человеке после величайших испытаний и искушений.

Вся жизнь старца Серафима, Саровского чудотворца, была преодолением своих человеческих немощей и слабостей. И в этом воля монаха-священ-ника была непреклонна. События всей его многотрудной жизни красноречиво свидетельствуют об этом.

ЖИТИЕ И ЧУДОТВОРЕНИЯ «УБОГОГО» СЕРАФИМА

Родиной великого старца был древний город Курск. Родился он в семье богатого и именитого купца Исидора Мошнина, имевшего кирпичные заводы и бравшего подряды на постройку каменных зданий, церквей и домов.

Главное его сооружение в Курске — воздвигнутый по плану знаменитого архитектора Растрелли храм во имя преподобного Сергия Радонежского. В 1762 году нижняя церковь с престолом была довершена, и в тот же год Исидор Мошнин скончался, передав все свои дела умной, распорядительной жене Агафье. Особенная черта ее, которая впоследствии отличала и великого сына, — милосердие. Она любила раздавать щедрую милостыню, особенно же по сердцу ей было заниматься судьбой девочек-сирот. Она готовила им приданое и выдавала замуж. Еще лет пятнадцать после смерти мужа Агафья вела строительство Сергиевой церкви и довела дело до конца. Все было исполнено так добросовестно, что и спустя сто лет позолота сохраняла первозданную свою свежесть. Семейство Мошниных приобрело особое уважение у жителей Курска.

Отец Серафим родился 19 июля 1759 года. Он был вторым сыном у Агафьи и Исидора и назван Прохором в честь апостола Прохора (день памяти которого 28 июля). Когда умер отец, Прохору было три года, поэтому несомненно, что своим воспитанием он целиком обязан матери. Она учила его более всего примером своей жизни, проходившей в молитве, посещении храмов и помощи бедным.

Однажды, когда Прохору было семь лет, Агафья взяла его с собой осматривать строительство церкви. Незаметно дошли до самого верха незаконченной в ту пору колокольни. Отойдя от матери, быстрый мальчик неосторожно перевесился за перила и упал на землю. Мать в ужасе сбежала вниз, но, к несказанной радости и великому своему удивлению, она увидела сына веселым, стоящим на ногах как ни в чем не бывало. Отслужили благодарственный молебен. Многим после этого случая запало в душу, что Прохор Мошнин охраняется особым Промыслом Божиим.

Прохор отличался крепким телосложением, острым умом, прекрасной памятью и в то же время был кротким и послушным. Когда его начали учить грамоте, он принялся за дело с большой охотой, стал быстро успевать в учении, как вдруг его сразил тяжелый недуг. Домашние уже не надеялись на выздоровление. Помощь пришла неожиданно. Прохору явилась во сне Богородица и обещала исцелить его.