За первой успешной миссией последовала вторая: в сентябре 1585 г. Горсей был вновь направлен русским правительством в Англию с известием о воцарении Федора Ивановича. Ни жалобы незадачливого посла Джерома Бауса, высланного из России после смерти Ивана Грозного, ни инспирированный Баусом донос Финча не смогли подорвать кредит Горсея в Англии. Летом 1586 г. он возвратился в Россию, выполнив щекотливые поручения своего нового покровителя Бориса Годунова. Но когда в августе следующего 1587 г. он вновь приезжает в Англию посланником русских, то на родине на него обрушивается поток обвинений и жалоб со стороны «слуг» и купцов Московской компании. Его обвиняли в использовании своего положения в России для личного обогащения, в том, что торговые операции он развернул в ущерб Компании и ее служащих, подрывая тем самым национальные интересы Англии [17].

Эти обвинения сделали неизбежным разбирательство в английском Верховном суде. И в этот критический момент (в конце 1587 или самом начале 1588 г.) Горсей непостижимым образом вновь оказывается в России. Можно вслед за некоторыми исследователями считать это тайным бегством [18], или отъездом, подготовленным Уолсингэмом [19], но в России Горсей уже не встретил прежнего приема. Теперь московские власти, раздраженные злоупотреблениями английских купцов, обвиняли Горсея в долгах частным лицам и царской казне, запрещенной самостоятельной торговле на русском побережье [20]. В довершение ко всему всплыло и получило огласку дело о «повивальной бабке» для царицы Ирины: выполняя тайное и, возможно, неверно им понятое поручение, Горсей вывез повитуху из Англии, но русские власти задержали ее в Вологде, а через год отправили назад в Англию, усмотрев в самом этом деле «бесчестье» для царицы. В результате Горсей был арестован и выслан (в мае 1589 г.) из Москвы в Англию под присмотром посланника Джильса Флетчера [21]. Долгий совместный путь домой (в Вологде их задержали до августа) прошел не без пользы для обоих англичан. Флетчер узнал от Горсея множество сведений, которые позднее использовал в своем трактате о России, а Горсей убедил Флетчера в своей невиновности настолько, что по возвращении тот защищал Горсея в особой записке, доказывая, что «вины» Горсея выдуманы его русским недругом, дьяком Андреем Щелкаловым [22].

Распря Компании с Горсеем между тем продолжалась. Купцы отказывались признать, что добытые Флетчером широкие привилегии в русской торговле — это результат хлопот Горсея, требовавшего себе за это вознаграждения. Но их недовольства были сущим пустяком в сравнении с убийственной характеристикой Горсея, содержавшейся в привезенной Флетчером царской грамоте, адресованной королеве:

«…А последнее… просишь о Еремее (Джероме Горсее. — А. С.), как… не ведомо для какие притчи тайно из вашего государства выехал, и вы приказали послу своему… в Аглинскую землю его прислати: и мы того Еремея с послом твоим, с Елизаром (Джильсом Флетчером. — А. С.), к тебе… послали; а Еремей за свое воровство жив быть не достоин, как меж нас, великих государей, и меж тебя… смуты делал… И вперед бы такие воры с гостми твоими в наше государство не ездили, чтоб в таких ворех смуты меж нас такими воры порухи не было» [23]. Это должно было означать конец дипломатической карьеры Горсея в Московии. Однако вопреки всему высокие покровители Горсея — Уолсингем и Берли — и на этот раз добились оправдания Горсея и убедили королеву послать его с новой миссией к царю Федору и правителю Борису Годунову весной 1590 г. (а не 1589 г., как в записках Горсея). Впоследствии королева Елизавета назовет среди мотивов своих действий и такие: «…Мы решились употребить службу (Горсея. — А. С.)… и по причине знания им нравов и обычаев вашей страны, с которой он хорошо знаком» [24].

Руководствуясь какими-то политическими расчетами [25], Уолсингем посылает Горсея сначала в Европу; тот сопровождает германского посла Палавичино, а затем под чужим именем пробирается через польские земли в Смоленск. Неясно, зачем это понадобилось Горсею, но сам факт лишь усилил подозрения русских [26]. Уже первые шаги Горсея в России в 1590 г. обнаруживают окончательную утрату им прежнего расположения: его ссылают в Ярославль по подозрению в шпионаже и по навету А. Щелкалова, высказавшего сомнения в подлинности королевских грамот, привезенных Горсеем из Англии [27]. В результате в 1591 г. он был вынужден покинуть Россию, чтобы больше уже никогда сюда не возвращаться.

Итак, можно составить следующий список посольских служб и путешествий Горсея в Россию и Англию:

1573 — прибыл в Россию как слуга Московской компании;

1580 — отбыл в Англию послом Ивана IV;

1580, весна — вернулся в Россию;

1585, сентябрь — отбыл в Англию послом Федора Ивановича;

1586, июль — вернулся в Россию послом Елизаветы;

1587, июнь — август — отбыл в Англию послом Федора Ивановича;

конец 1587 — начало 1588 г. — тайно вернулся в Россию;

1589, май — выслан в Англию с Флетчером;

1590, апрель — вернулся в Россию послом Елизаветы;

1591 — окончательно вернулся в Англию.

По возвращении в Англию Горсей поселился в Букингемском графстве и, судя по замечанию в записках, на первых порах все еще интересовался событиями в России конца XVI — начала XVII в. В 1603 г. он получил рыцарское звание, между 1592 и 1620 гг. заседал в парламенте от разных местечек, в 1610 г. стал шерифом Букингемского графства. Точная дата смерти Горсея не установлена, хотя известно, что изданные в 1626 г. извлечения из его труда появились еще при жизни автора [28].

Самое значительное из произведений Горсея о России — «Путешествия» — открывается посвящением государственному секретарю Фр. Уолсингему. В нем автор, в сущности, сам обозначил главные цели своего труда: сообщить определенные сведения своему покровителю Уолсингему, удовлетворить любознательность своих «добрых друзей». В историографии довольно рано утвердились две точки зрения на направленность источника и тесно связанную с ней проблему достоверности записок в целом. Анализ материалов Московской компании в исследованиях по русско-английским отношениям подготовил почву для мысли об «оправдательной» цели сочинений Горсея. В то же время Н. И. Костомаров высказал мнение о записках как о «воспоминаниях старика о прошлом», в основе которых обычные для мемуариста самолюбивые мотивы создания книги воспоминаний «после странствии по чужим землям» [29].

Сторонники «оправдательной» направленности записок полагают, что Горсей хотел, а возможно, и вынужден был рассказывать о своей деятельности так, чтобы снять предъявленные ему обвинения, употребляя для этого все средства, в том числе и фальсификацию. Утверждению такого мнения способствовала статья Чарльза Сиссона с характерным названием «Англичане в Московии шекспировских времен, или Жертвы Джерома Горсея» [30], посвященная конфликту в Москве между Горсеем и соперничавшим в торговых делах с англичанами голландским купцом Яном де Валле. Статья Сиссона стала еще одним аргументом в пользу мнений об «оправдательности» труда Горсея. Последовательно проводят эту же мысль современные издатели записок иностранцев Л. Е. Берри и Р. О. Крамми: «Горсей, вероятно, писал „Путешествия“ как окончательный ответ сроим обвинителям…», поэтому опасно доверять его известиям об отношениях двух стран [31].