Где же выход?! Тут за мной кинулись мужчины, стоявшие около трона, так что далеко убежать мне не удалось. Покорно позволила увести себя в небольшую часовню в том самом аббатстве, где происходила коронация. Меня о чем-то спрашивали, требовали вернуться, но я лишь молчала и качала головой. Боже, верни меня домой!.. Мужчины пытались взять штурмом, выжать из меня хоть слово, но я знала, что, если начну говорить, они все поймут.
Узнают, что перед ними самозванка, а вовсе не новопровозглашенная королева Англии и… Чего-то там еще!
Поэтому я встала и пошла. Куда?! Куда глаза глядят, подальше от всех. Ноги подкашивались, в голове распускались малиновые сполохи. Мир рябил, шел разноцветными полосами, словно сломавшийся телевизор советских времен. На этот раз меня никто не заставлял вернуться. Вместо этого – тяжесть меховой накидки на плечах, морозный воздух и затянутое тучами вечернее небо. Но стало легче лишь на минуту. Я уж и не помню, как попала на королевскую баржу с загнутым, как у гондол, носом. Мы плыли по реке, судя по разговорам, возвращались домой.
Домой… Во дворец Уайтхолл вниз по Темзе!
Кажется, сознание я потеряла в той самой барже. Приходила в себя, затем снова проваливалась в забытье. Очнулась, когда меня нес на руках темноволосый мужчина, прижимая к себе, словно ларец с драгоценностями. Я видела его лицо – на нем застыл ужас.
После была огромная кровать под светлым пологом. Чужое тело отторгало мою душу, но я с упорством обреченных возвращалось в него вновь и вновь, пока оно не смирилось, а, быть может, побороло отравление. Но каждый раз, закрывая глаза, я мечтала, что очнусь в больнице.
Ничего подобного! Вместо медсестер – пожилая женщина, отирающая мое лицо влажной тряпицей. Ее прогоняли, но она не уходила, утверждая, что она – старшая фрейлина и моя няня… Няня Кэти. Кажется, ее звали Кэти Эшли.
Вместо докторов здесь были мужчины в черных одеждах. Может, священники, что пришли изгнать мою душу из чужого тела, либо мясники, решившие перерезать мне вены… Но я не давалась! Выла и билась в их руках. Выхватила странного вида острую железяку, которой они пытались пустить мне кровь. Заехала железным тазиком по голове одному из них. «Прочь!» – крикнула на чужом языке. Они ушли, но затем явились снова. Попытались чем-то напоить, но для этого им пришлось бы меня убить.
Хватит, уже один раз отравили!
Затем пришли другие – уговаривали, настаивали, подсовывали на подпись документы. Наивные! После шести лет работы в банке что-то подписать, не прочитав?! Молили назвать преемника, чтобы Англия не утонула в крови гражданской войны, но я молчала. И все потому, что собиралась выжить.
И я выжила. Очнулась от странного ритмичного звука, словно кто-то медленно, с расстановкой, бил в гигантский колокол. Замерла и лежала, пока не поняла, что это стучит собственное сердце. Затем долго привыкала к тому, что из тела пропала боль, что больше его не сводит судорогой и не мучает лихорадка. Жар спал, ушел, забрав с собой последние силы.
Я чувствовала себя вполне неплохо. Единственное, жутко хотелось пить.
Так и лежала, наслаждаясь тишиной и прохладой удобной подушки под головой, прислушивалась к звукам дыхания, своего и чужого. Наконец, решилась и открыла глаза.
Ночь! В дальнем конце огромной комнаты был затоплен камин, тепло долетало до меня, нежно касаясь моих щек. Слева колыхалось пламя свечи, бросая фантастические тени на светлый полог над кроватью.
Я осторожно пошевелилась.
– Ваше величество! – тут же раздался негромкий мужской голос.
Сердце ухнуло, забилось с бешеной скоростью. Я повернула голову и уставилась на темноволосого мужчину средних лет. У него было широкое, немного простодушное лицо, большой нос. Мой ночной сторож поднимался с кресла у кровати, придерживая рукой книгу в темном переплете, которую, кажется, только что читал.
– Тише! – шикнула на него. – Сейчас же сядьте, а то всех перебудите!
И снова набегут с тазиками… Вены резать, кровь пускать или, того хуже, наследника Англии требовать. Но, кажется, обошлось, хотя у меня тут форменная ночлежка! Я быстро огляделась, оторвав голову от подушки. Кажется, в дальнем кресле спят, на кушетке спят и еще на той, что в дальнем углу, тоже…
Мужчина тем временем послушно сел.
– Кто вы? – тихо спросила у него.
В этот момент я осознала, что мы говорим на английском. На английском!.. Я изучала этот язык, приходилось на работе с документами возиться, но не знала его настолько, чтобы вот так, не задумываясь, свободно общаться.
Чудеса, да и только!
– Вы не узнали меня? – удивился мужчина.
Покачала головой, чувствуя кожей прохладный шелк постельного белья. Подозреваю, дали бы мне зеркало, я бы и себя не узнала! Одно помнила – у новой меня длинные рыжие волосы, разглядела их на коронации, а затем, когда металась в бреду, они постоянно лезли в глаза.
Мужчина тем временем взял свечу с прикроватного столика и поднес к своему лицу, кажется, решив, что это поможет мне вспомнить. Наивный! Несмотря на то, что я говорила на другом языке, чужую память мне не оставили.
– Роджер Эшам, – наконец, произнес он сконфуженным тоном, догадавшись, что я так его и не узнала. – Ваш бывший учитель из Хэтфилд-Хауса, где вы жили до коронации. Уроки словесности, итальянский, латынь, древнегреческий…
– Что вы делаете здесь в такой час? Вряд ли у нас запланировано занятие!
– Вы бредили, ваше величество! Говорили на языке, который оказался выше понимания ваших придворных. Меня вызвали, чтобы перевести ваши слова. Боялись, что объявите наследника или дадите указания, которые они не смогут исполнить. Ходят слухи, что вы говорили на древнегреческом…
Вздохнула. Не думаю! Скорее всего, на русском, который здесь явно не в ходу.
– Вот, значит как, Роджер Эшам! – протянула я, словно пробуя его имя на вкус. Новый голос был глубоким и грудным. Язык, на котором говорила – непривычный, отличающийся от того, что учила в Москве, с большим количеством шипящих, сипящих звуков. – Удалось ли вам выяснить, кого я назвала наследником?
А то мало ли!.. Могла всякого наговорить, пока себя не контролировала.
– В моем присутствии вы лишь спали, моя королева! – улыбнулся Эшам. – Но я польщен тем, что для языка беспамятства вы выбрали греческий… Значит, мои уроки не прошли даром. Вы были отличной ученицей, лучшей в Английском королевстве!
Похвала женщине, чье тело я занимала, оказалась неожиданно приятной. Тем временем Эшам продолжал:
– Я принес вам книгу, ваше величество! Думал подарить ту самую, с речами Демосфена, которую вы любили читать в тенистых аллеях Хэтфилда. Но вместо этого выбрал другую. Она куда более уместна у постели выздоравливающей.
И Роджер снова улыбнулся. Я чувствовала себя спокойно и уверенно рядом с ним, словно откуда-то из глубин чужого сознания на поверхность вынырнул ответ: Эшаму можно доверять. Та женщина, чье место я заняла, без колебаний вручила бы ему свою жизнь.
– Что же это за книга? – полюбопытствовала я.
– «Илиада» Гомера.
– Восхитительный выбор! Роджер, – я была уверена, что к человеку, заслуживающему доверие, надо обращаться именно так, – вы правы, мне значительно лучше.
– Рад это слышать, ваше величество!
– Зовите меня как и прежде, Елизаветой. Вы не могли бы принести воды? В горле пересохло. Только умоляю, не перебудите остальных!
– Конечно, моя Елизавета!
Он ушел в темноту, затем вернулся с бокалом, наполненным водой. Поклонился, протянул. Если меня хотели отравить, подсыпав яд, все равно бы выпила, потому что жажда сводила с ума.
– Я вижу в том кресле Кэти Эшли. Ваша бывшая гувернантка, – негромко произнес Роджер, вернувшись на свое место, – теперь милостью вашей главная фрейлина и хранительница королевского гардероба. Она заснула впервые за все это время. Только когда удостоверилась, что кризис миновал. Ее столько раз пытались выгнать из покоев, но она не уходила!
Я вновь почувствовала волну тепла и благодарности к неизвестной женщине. Кажется, тело реагировало на имена! Кэти Эшли… Надо запомнить! Сдается, няня очень любила прежнюю меня, и я отвечала ей взаимностью.