Гуревич Георгий
Открытие секунды
Георгий Гуревич
Открытие секунды
Книгу я написал за одну ночь.
Вчера, к концу рабочего дня, в моем кабинете раздался звонок.
Люблю звонки. В них обещание неожиданности. Вдруг вспомнил тебя друг детства, приехавший с Марса, вдруг тебя самого посылают на Марс. Путешествие, приключение, споры, нарушающие размеренный ритм жизни у письменного стола. И хотя обычно мне звонят родные или редакторы, я всякий, раз с волнением тянусь к экрану.
Редактор был и на этот раз. Голос его звучал жалобно.
- Голубчик, выручай! Получил рукопись, ни в какие ворота не лезет. То есть все основательно, добротно, выверено, но читать... Невыносимо! Формула на формуле, ссылка за ссылкой. Специалист писал для специалистов, стеснялся понятные слова употреблять. А мы же популярные, общедоступные. Дружок, сделай милость, напиши для нас. Материал ты знаешь, темпорология - твоя стихия!
Я ответил, что сейчас у меня нет времени. Докончу работу, потом поеду в отпуск на Новую Землю или в Новую Зеландию, еще не решил - куда. Осенью сяду за эту книгу, к будущему лету сдам...
- К лету? О лете не может быть и речи! Рукопись нужна мне завтра в девять утра.
- В девять утра? Ты хочешь, чтобы я...
- Да, я хочу, чтобы ты написал книгу в Т-граде. И не спорь, пожалуйста, друзей надо выручать. Запрос я уже сделал, место обеспечено. Город принимает тебя в 22 часа 48 минут, отправление в 22.28. Не подводи, дорогой. Сам понимаешь, идет серия . "Делается открытие", и читатель ждет третий выпуск после второго. Ты наш постоянный и надежный автор, мы в тебе уверены...
И я согласился. Главным образом потому, что хотелось побывать в Т-граде.
Взглянул на часы. 16 часов 03 минуты по московскому времени. Запомнил и три минуты. Отныне счет жизни пошел на минуты. До срока . семнадцать часов без трех минут.
Вечер на сборы. Ну, для литератора срочная командировка - дело привычное. Тем более, еду в благоустроенный город, нет заботы о пище, одежде, крове. И отбываю всего на одну ночь, нет истерических предотъездных забот: дозвониться, извиниться, посетить, уладить, доделать... Улажу и доделаю завтра. На сегодня одно-единственное: ничего не забыть. Картотека, выпивки, расчеты, микробиблиотечка... Какие еще материалы нужны для размышлений? Ведь из Т-града запрос не пошлешь. Пока прибудет ответ, пройдет вся ночь... Ну вот и все вроде. Такси заказываю на 21.10. Еще записка жене: "Уезжаю на ночь..." Писать, что уезжаю в Т-град? Не стоит, пожалуй, она у меня впечатлительная, разволнуется, ночь не будет спать. Лучше неопределенное: "Срочная командировка километров за двести. К утру вернусь..."
В 21.07 на экране возникает робот-диспетчер:
- Ваш дом восемь? Вы заказывали такси? Поднимайтесь на крышу, машина ждет.
Действительно, аэротакси на крыше. Подрагивают крылья, шипят газовые струи, уходя в небо; отдачей машине плотно прижата к мягкой кровле. Привычно забираюсь в кресло, пристегиваюсь, пристраиваю чемодан с микробиблиотечкой. Ну и где тут адресный код? Веду глазами по алфавиту: Р... С... Та... Те... Те... Вот он - Темпоград. 21-19-46. Набираю цифры на диске. Все. Лети машина.
21 час 23 минуты.
Честно говоря, не люблю я эти автоматы. Сидишь в одиночестве, словно наказанный, словом перемолвиться не с кем. Сорок минут взаперти... когда счет идет на минуты. Ладно, подумаем о книге.
Итак, серия "Делается открытие". Тема волнует меня с молодых лет. Как это получается: бродит человек по комнате, давит сигареты в пепельнице, волосы ерошит... или в саду лежит под яблоней, травинки покусывает, смотрит сквозь ветки на облака. И яблоко упало... Бах! Открытие!
Вот Гурьянов - великий открыватель. Я и хотел написать его биографию. Глядь: у него предшественники, у тех тоже предшественники, а там еще предшественники. Эстафета! Длиннющая цепь больших, средних и микроскопических находок и ошибок. Гора усилий, на вершине - открытие.
Начинали эстафету, как водится, мечтатели, наивные люди, счастливые неудачники. Счастливые, потому что жили в будущем, а неудачники - потому что родились раньше времени. Это естественно, и в темпорологии тоже был свой мечтатель. Человек великого кругозора и нулевой практичности, автор вдохновенных писем, перечеркнутых резолюциями: "В архив!"
Потом пришел математик, этот формулами подкрепил идею. Формулы можно было проверить, все плюсы и минусы стояли там на месте. Но больно уж странный был вывод. Специалисты не поверили. Сказали: "Все правильно, но физического смысла тут нет".
Эстафету принял библиограф, собиратель фактов, любитель листать страницы. У него была картотека: двадцать тысяч фактов о природе. Факты сводились в графики и таблицы, на глаз видно было, к чему дело идет. Легко напрашивался вывод, но так и неведомо, сделал ли вывод тот библиограф. Может, и сделал, да не захотел выбираться из-за спокойного стола на арену дискуссий.
На арену вышел четвертый: отважный, талантливый полемист, человек ясного и быстрого ума. Не пробил идею. Доказательств требовали у него. Для новинок всегда требуют неопровержимые доказательства.
Не пробил, но идея застряла в умах. Стало известно, что есть такая дерзкая мысль, надо подтвердить ее опытом.
И опытом подтвердили ее искусные экспериментаторы, люди с воображением конструктора, тонкими пальцами ювелира и терпением вола.
Методика была создана, за нее ухватились другие экспериментаторы, и открытия посыпались, как из рога изобилия. Их надо было осмыслить. Явилась школа теоретиков. Глава школы - мудрый, вдумчивый, прозорливый, чуткий к чужому таланту... и молодые, дерзкие, нетерпеливые и самонадеянные таланты. Последний из них был самым талантливым, он и завершил, разобрался во всех тонкостях, в которых прежде никто не мог разобраться.
Тогда-то Дмитрий Гурьянов и произнес свое знаменитое: "Будет и город..."
Кажется, вот он - город.
В ночной темноте под колесами ослепительно-желтое "Т".
Дмитрий Гурьянов...
Пришло время, и в магазинах Америки появилась книга "Храм Кроноса облицован". Она свидетельствовала: да, темпорология выстроена и отделана окончательно. И в эти самые дни на другом конце света, в другом полушарии, в Академгородке, что возле Новосибирска, в кабинет директора одного из институтов вошел стройный и подтянутый мужчина среднего, возраста с остроконечной черной бородкой.
- Ну, поздравляю, поздравляю, - сказал директор, вертя в руках нарядный диплом доктора наук. - Читал твой реферат, читал. И защиту слушал по теме. Значит, к нам опять? На прежнее место - на сверхпроводники?
- Естественно, - кивнул чернобородый.
- А у меня другое предложение. - Директор все еще вертел диплом, явно смущенный. - Мы создаем лабораторию темпорологии. Дело новое, неизученное. Есть возможность наткнуться на что-либо невероятное. Ты не взялся бы?
- То есть ты не хочешь смещать моего заместителя? - догадался чернобородый.
- И это есть, - признался директор. - Но главное: интересы дела. Твой зам - добротный продолжатель. А ты хорош как зачинатель. Темпорология - пустое место в науке, терра инкогнита.
- Ну, не такая уж инкогнита, - пожал плечами доктор. - Теория отработана, опыты поставлены. Перепроверять? А это очень нужно?
- Никому не нужно, - тут же согласился директор. - Вот и предложи новое направление. Подожди, не говори "нет" из упрямства. Сейчас я еду в Гималаи, подышать качественным воздухом, через месяц вернусь и выслушаю соображения. Даже если откажешься от темпорологии, соображения представь.
Впоследствии Гурьянов говорил, что судьбу его решил гималайский отпуск директора. Если бы на раздумье дали три дня, Гурьянов ответил бы категорическим отказом, поискал бы другую работу по сверхпроводникам. Но месяц пришлось думать о темпорологии, и соображения появились. Сложился план работ, и неудержимо захотелось этот план выполнить.