Потрахаться, в конце концов!

 Здесь меня никто не знал. И я никого не знала. Нужно просто выпить на пару коктейлей больше обычного, и понеслась!

  Но никто из мужчин дальше гляделок и комплиментов в воздух не зашел. К сожалению или к счастью?

  У меня как будто на лбу было написано: «Идите на хер!».

  Подойти познакомиться самой? Да не! Это уже чересчур! Еще не хватало, чтобы я сама под мужика подкладывалась! Может, ему еще и минет потом сделать? Я не такая!

 Раскачиваемая на этих шатких качелях, я просто рассматривала остальных отдыхающих. На пляже детей было особенно много. Малыши всех возрастов носились туда-сюда по песку и весело плескались у самой  кромки моря.

  Почему у меня нет хотя бы ребенка? Сейчас я бы не страдала херней, а следила за своим наследием, чтобы  в воде не утопло. Мне бы не было так тоскливо и одиноко одной, потому что я бы уже никогда не была одной. Ребенок тоже человек.

  Может быть, мне рискнуть и тоже ребеночка родить? Безо всяких замужей. Сейчас же модно рожать для себя? Только вот, интересно, от кого? Можно было бы и от женатого даже. Разницы нет. Для себя же рожать собралась, а не для жены его.

  Как не перебирала я в голове знакомых мужиков, никто на роль осеменителя даже не подошел. У меня слишком завышенные требования к мужчинам? Или у них ко мне? От кого попало рожать, тоже не хочется.

 Я хотя бы смогу забеременеть в своем возрасте?

 Черт!

 Места для шага вперед оставалось все меньше и меньше, а мое отчаяние по поводу одиночества, между тем, разрасталось все больше и больше.

  Из отпуска я привезла магнитики на холодильник, пару фоток для инсты, еще тройку лишних килограммов и стойкое ощущение, что жизнь моя, как женщины, закончена.

  Зато, на работе меня ценили. По возвращении домой первым делом я вставила в телефон свою местную сим-карту. Мобильник тут же завибрировал, жалобно с надрывом задрожал от входящих сообщений. Большинство из них было от моего начальника, и носили они совершенно не свойственный для мужчины, истеричный характер.

   Что-то случилось в мое отсутствие? И, судя по всему,  что-то очень страшное и серьезное, раз без меня никак.

4. Богдан

– Это хорошая работа!  – говорили они. – Да ты даже в Москве столько бабок не срубишь!  Ты не смотри, что Сибирь – это жопа мира! Там все делается через то же самое место! Курорт, а не работа!

 Так мои коллеги уговорили меня на эту непыльную шабашку. Больше никто ехать в эту самую Сибирь, как в ссылку, не захотел. Все, видите ли, семейные! А я?

  Развелся только что. Свидетельство об этом акте на руки получил. Печать еще просохла – пачкает! Треснула наша лодочка любви с Наташей, и накрылась ею ячейка общества.

    Долго моя бывшая жена продержалась. Нет, не так… Жена, и все! Больше я в этот институт для бракованных ни ногой, ни головой, ни хуем!

 16 лет промаялся! В прошлом году так годовщину отмечали, мама дорогая!

 Сначала жена моя безденежье терпела, которому ни конца, ни края  не было. Учились мы оба потому что. Студентами поженились по залету. А потом, когда я начал бабки заколачивать, понял, что не только жене своей нравлюсь.

  Дома редко появлялся, все в какие-то «командировки» ездил. Дочкой не занимался совершенно. Ни одно собрание родительское не посетил. «Работал». Спроси, в каком классе учится? Да хер бы его знал!

  Скотина я, кобелина и отвратительный отец!

  Вот и нашла Наташка лучше. И, сука, моложе!

  Не виню ее ни капли! Сам виноват! Обидно, что оставила меня бывшая жена после развода с голой жопой. Это не фигура речи. Ушел, в чем был. Опять же, сам лоханулся. Надо было разводу больше внимания уделять, а не юбкам коротким на радостях!

  А теперь я, сорокалетний бездомный голодранец, должен еще и алименты конские платить!

 Что мне было в столице делать? Хату за сотку в Замкадье снимать?

 Сбагрили меня коллеги в сибирский филиал, как того самого, которого не жалко. Мол, терять мне уже нечего, никто меня дома не ждет. Да и дома-то нет. Бабки, охереть какие, пообещали, премии, командировочные, тудым-сюдым. С женщинами, опять же, я лажу великолепнейшим образом.

  А тут, знаете ли, прям надо было ладить. О начальнице моей новой даже в Москве были наслышаны. Стерва, говорили, редкостная, гнида и мужененавистница. Как эта Овечкина Елена Павловна столько лет в мужском коллективе проработала – загадка века, но я обещал коллегам ее разгадать и им потом подробно рассказать, что она за птица такая диковинная.

  Лично мне похер совершенно на эту Овечкину. Мне вообще на всех похер, лишь бы деньги вовремя перечисляли и в обещанных количествах. Мне теперь жизнь нужно новую строить. И как строителю, и как разведенному мужику.

   В конторке сибирской встретили меня, как родного. Жилье временное выделили, пока хату не сниму. Тут не Москва, тут квартиры в пять раз дешевле. И это вместе с коммуналкой! Уж это я хотя бы потяну!

  Кабинет хороший, без изысков. Секретарь с Овечкиной одна на двоих, но краля, каких поискать. Роскошная девица с редким именем Тамара. С такими же редкими буферами и красивыми глазами. Титьки я люблю! Все остальное можно даже не показывать.

  К Тамаре я быстро нашел подход. Достаточно было улыбнуться и конфеток ей коробочку подсунуть, чтобы она стала шелковая, услужливая и разговорчивая. Даже трахать не пришлось. Но это еще успеется. Не на неделю я сюда устроился.

  Томочка поведала мне некоторую информацию о нашей с ней общей начальнице. То, что Елена Павловна редкостная тварь – девушка признала сразу. И пожалела меня бедненького, что придется мне не сладко с того самого дня, как она из отпуска вернется.

  Так ей туда не терпелось, что не могла меня дождаться пару дней. Пришлось самому разбираться, что к чему. Столько бумаг мне оставила, что я еще и на объекте носа не показывал.

  А мой предшественник, оказывается, уволился по собственному, потому что Елена Павловна чепушилой его обозвала. Это же надо! Взрослого мужика, и так оскорбить!

  Но мужик тоже, по-моему, как истеричка себя повел. Нет, я бы не уволился. Говорю же, мне даже на такое похер!

  Но жутко любопытно, что там за Овечкина такая? Мне отчего-то представлялась взрослая дама с гитлеровскими замашками. Ангела Меркель – не меньше! Тут мое мужское обаяние не поможет, тут работать надо, да так, чтобы комарик носа не подточил.

  Вот я и работал.

  Беда пришла, откуда не ждали. Рано утром мне позвонил прораб Виктор Александрович и упавшим голосом просипел мне в трубку:

– Богдан Алексеевич, это пиздец! Срочно дуй на объект!

  Я был на утренней пробежке, поэтому, не останавливаясь, и даже прибавив газку, дунул мыться и переодеваться.

  Благо, были не в Москве, городишка маленький.

  Через час и двадцать минут я стоял у фасада строившегося нашими усилиями здания  и понимал, что это пиздец! Самый, что не на есть настоящий! Во весь фасад!

не забываем жамкать звездочки и подписываться на автора, если, конечно, все всем нравится.

5. Богдан

«Ирка сука я тебя лю» – таково было недописанное послание неизвестного Ромео, женщине, чье имя мог видеть каждый, у кого были глаза. На слоге «лю» надпись обрывалась в виде потеков красной краски. Они начинались на уровне буквы «ю» и стекали до самого низа стены. Либо романтик-вандал нечаянно выронил ведро, либо бросил намеренно, потому что его спугнули.

  Хоть надпись и не была закончена, чувства писавшего она выражала в полной мере. Такой огромной «лю» во всю стену девятиэтажного дома, позавидовала бы любая женщина, и даже немного я сам.

  Не перевелись еще на Руси романтики.

  Хорошо, что Овечкина в отпуске. Сейчас бы натянула меня первого по самые помидоры за эту романтику. Было бы мне и "лю" и "на".

  Мы сидели  с прорабом, как два последних мудака, возле забора, делая вид, что мы зашли на эту стройку случайно, что мы тут вообще ни при чем. Между тем, почесывали бороды и решали, чем, а главное как, оттирать эту любовь от кирпичной стены. Это вообще возможно как-то убрать?