– Не знаю, Наум. Версий много. Болезнь новая, неизученная.

– Заметь: Нестерова тоже курит и, судя по антителам, переболела или в бессимптомной форме, или в легкой: пару раз чихнула, попила колдрекс и снова как огурчик. Вот только сейчас она, здоровая, сидит в СИЗО, эфиоп его налево!

– Наум! – не выдержала Вероника. – Эфиоп ТВОЮ налево! Что с Константином?!

Она уже догадалась, почему Гершвин так тянет с ответом.

– Его не спасли, – наконец-то сказал Наум. – Говорят: несколько дней лечился дома, не сообщал об ухудшении самочувствия, недомогание колдрексами всякими глушил… – он проводил взглядом пикирующую над водой чайку. – Вот после этого Олесю и загребли под белы руки. Народ сейчас нервный, перепуган до полного мозгового паралича, тут же перепугались, что могли тоже заразу в тяжелой форме подцепить… Нашлись кликуши, которые чуть СИЗО штурмом не взяли, желая самостоятельно "разобраться" с Нестеровой. Начальнику пришлось усилить охрану и шугануть этих чокнутых водометами. Мне угрозы кидали, что зеленкой обольют за то, что я эту биологическую террористку защищаю. Я ответил: пусть рискнут, у меня после Чечни нервы ни к черту, могу и по асфальту размазать. Я им не какой-то дохляк-интеллигентик и не толстовец, – воинственно расправил могучие плечи адвокат, – так что пусть кроме зеленки не забудут завещание прихватить! Вроде подействовало, отстали.

– А тебе за что угрожали?

– Говорю же: за то, что защищаю Нестерову. Блин, не узнаю Выборг, – развел руками Наум, – всегда такой тихий спокойный город! Эк же нас всех тряхануло!

Они поднялись и не спеша зашагали по набережной, украшенной живописными рисунками на асфальте под деревьями. Пробиваясь сквозь ветви и листья, солнечные лучи рисовали на асфальте причудливые, все время меняющиеся узоры. А Замковый остров и крепость зеркально повторялись на гладкой воде Залива.

– Трудное дело, – сказал Наум, – есть уже и потери, и Николай до сих пор под аппаратами, и в колледже уже шестеро госпитализированы, и общественность против Олеси. А следователь – он же из этого общества, вот и настроен против нее и изначально считает виноватой.

– И судья тоже из этого общества, – подхватила Ника, – и, хотя, по идее, должен судить беспристрастно, де-факто может поддаться настроению большинства.

За Круглой башней зеленел парк Эспланада – один из немногих в Ленобласти открытый для посещений. И к башне стекалось несколько узких улочек старого города. Ника немного постояла, любуясь приземистой башней на фоне густой зелени. Давненько уже она не была в Выборге! В первый раз она приехала сюда лет 10 назад по работе, и бывший финский Виипури настолько очаровал девушку, что с тех пор она ездила сюда нередко.

Позже, сидя в номере отеля "Виктория" в номере с видом на Залив, Вероника листала блокнот, пытаясь систематизировать полученную информацию и делала заметки, на что нужно обратить внимание. Колледж, где работала Олеся Нестерова. Больница, где лечился Константин и лежат Николай и сотрудники колледжа. Побеседовать с окружением Олеси и обоих мужчин. Присмотреться к крикливой сотруднице колледжа… Да, сейчас вести расследование будет непросто с учетом ситуации. Но она должна разобраться в этой истории!

***

Виктор ответил не сразу и прежде чем поздороваться, раздраженно бросил кому-то за кадром:

– Я бы хотел услышать что-то новое! Ты утомительно однообразен. Как это возможно?.. А это твои проблемы, не мои. Да, Ника? Ты уже в Выборге?

– Да, еле добралась. С расписанием творится полная неразбериха, – Вероника прилегла на кровать. – Каждый день меняют; "Туту" не всегда успевает внести изменения своевременно. Так, я не знала, что мой любимый рейс на Выборг в 08.15 отменили…

– У нас то же самое… Я занят! Пусть подождет!

В трубке раздавались еще какие-то звонки. Потом они стихли, и Виктор вздохнул:

– Ну, вот, перевел их в секретариат, а то и поговорить не дадут. Дурдом, третьи сутки из мэрии не вылезаю. Какая-то резкая вспышка заболеваемости; то один-два человека за сутки, а сегодня – одиннадцать, рабочие на стройке. Кстати, о стройке, больницу еще неделю назад должны были сдать, готовую к открытию, и что-то завозились с внутренними работами. Теперь у них труба лопнула. А в обычную городскую больницу зараженных класть рискованно, ты помнишь, какой там пасторальный домик старше моей бабушки, там создать дистанцию и изоляцию для такого количества сложно. Я уже своим юристам надавал подзатыльников: как угодно, но здание должно быть готово к разрезанию ленточки в четверг, а то потом – длительные выходные, работа встанет! Работнички, – щелкнула зажигалка. – Дрына хорошего на них нет.

– А почему такой скачок заболеваемости? – спросила Ника. – Ведь Краснопехотское до сих пор было стабильной территорией.

Виктор громко выдохнул, словно зашипел. Совсем как его домашний любимец – манул Мася, когда бывал чем-то рассержен.

– Да вот есть люди, – пояснил он, – для которых законы и правила не писаны. Им хочется – остальное неважно. Явился какой-то папарацци, которому хотелось написать о новой больнице раньше всех, приехал из "красной зоны", прошмыгнул мимо всех кордонов, нафоткал стройку, знаешь, на месте "Релакса", пообщался с прорабом и парой работяг… И вот результат! Жаль, уже ускользнул, поганец, а то я бы его научил, что закрытый город закрыт для всех и нечего туда без проверки и пропуска шляться.

– Ничего себе, – заметила Ника.

– Я уже безопасникам накидал гвоздей во все места, чтобы лучше караулили, в том числе и "козьи тропы" отслеживали. Теперь мимо них без проверки и муха не пролетит. Поняли науку.

– Суров ты, Витя.

– Обстоятельства суровы, а я, как прежде, белый и пуффыстый, – шутливо ответил Морской. – А что у тебя?

– Женщину собираются судить за то, что она, якобы, занесла вирус на работу, пообщавшись с человеком из Москвы, – Ника поудобнее подбила под голову подушки. – Он нарушил изоляцию и вскоре заболел, но ему устроить аутодафе не успели. И теперь готовятся привязать к столбу женщину, с которой он беседовал.

– Охота на ведьм, – хмыкнул Морской, – как мне это знакомо. Люди сейчас на взводе и в неадеквате. У нас в "СССР" на днях вышла драка. Две дамы избили парня, который спустил маску с носа в зале и, на свою беду, чихнул, – Виктор подавился смехом. – Одна отходила его палкой твердокопченого сервелата, вторая схватила селедку, хорошо, что хоть не мороженую. Так эти мегеры потом и на полицейских телегу накатали! Ребята приехали молодые, стали протокол составлять и, как услышали про эту продуктовую битву, от смеха не удержались, а дамы обиделись на такое неуважение… Да я и сам хохотал до колик, когда в сводке прочел.

– Когда-нибудь тем, кто сейчас истерит, будет стыдно за свое поведение, – Вероника тоже рассмеялась, представив себе этот поединок с колбасой и рыбой. Да, умеет Витя разрядить обстановку вовремя рассказанной остроумной историей! – За то, что вот так бросались на каждого, кто приспустил маску или чихнул, за то, что вырывали друг у друга последний пакет гречи и нагребали ожерелья из туалетной бумаги и готовы были затащить на костер любого, кто показался им "фу-заразой"…

– А кому-то и стыдно не будет, найдут себе оправдание для самоуспокоения. Тяжело ведь понимать, что ты струсил, протупил, поступил подло или жестоко. Легче объяснить это тем, что "иначе было никак" и чувствовать себя не дураком, трусом или подлецом, а жертвой обстоятельств. Это и звучит лучше…

***

Вероника шла по улице, быстро отыскав медицинский колледж на карте. Конечно же, он был недалеко от "Виктории". После необъятных проспектов Питера и небоскребов "Северной долины" непривычно было, что здесь все в шаговой доступности. И зачем местным нужен городской транспорт? В Выборге до любой точки за полчаса дойти можно.

Орлова решила прощупать почву и как-то разыскать скандальную коллегу Нестеровой. Профессиональная интуиция подсказывала Нике, что к этой даме нужно присмотреться.