Наташа уже два часа сидела в кабинете над чистой тетрадью и в конце концов не выдержала. Она выскочила в коридор и тут же споткнулась о радиоуправляемую машинку. Поднявшись с пола и потерев саднящее колено, Наташа чертыхнулась и пнула машинку так, что она разбилась о стену.

- Я могу хотя бы вечером спокойно поработать? - спросила она, входя в гостиную. Ее никто не услышал. Мальчик прыгал по дивану, распевая "Мы едем, едем, едем", а рядом метались отец и няня, урезонивая шалопая.

Наташа прибавила громкости:

- В конце концов, мои книги дают 70% семейного дохода, и ради этого можно создать мне нормальные условия для работы? И почему надо всю квартиру превращать в детскую площадку? Если я наткнусь еще на одну игрушку в коридоре, то выброшу все к лешему!

Умом она с ужасом понимала, что говорит жестокие вещи и несправедливо обижает близких, но остановиться не могла. Переписывание текста из испорченной тетради по памяти, ноющая над бровью тупая боль и ставшие тесными брюки наслоились на капризы тоскующего на изоляции Вити-младшего, и гнев захлестывал Наташу.

Она крупным шагом подошла к дивану и схватила мальчика, испуганно притихшего при виде рассерженной мамы. Наташа отнесла его в детскую, уложила в кроватку, подняла створку и сурово сказала:

- Закрывай глаза и спи. И прекрати шуметь, пока я не рассердилась еще больше!

Наташа хлопнула рукой по выключателю и вышла из детской, не обращая внимания на тихое похныкивание за спиной.

- Сделайте что-нибудь, чтобы он ложился вовремя, а не носился полночи по квартире, - велела она пришедшей следом няне. - В этом доме права есть не только у ребенка, но и у нас. И выведите его завтра на площадку. Она всего в десяти метрах от дома, на разрешенной территории. Пусть там разрядит свою гиперактивность, может, тогда вечером не будет на ушах стоять.

Послушав, как няня воркует над питомцем и поет ему колыбельную, Наташа выдохнула и прижалась лбом к косяку. Опять она сорвалась. Мальчик просто хочет внимания, об этом ей говорят и няня, и муж. А вместо этого снова получил отповедь. И опять не она, а няня баюкает мальчика перед сном. "Что я за мать!".

Уланов ждал ее в гостиной.

- Ну как, тебе уже легче? - спросил он. - Ты обращаешься с Младшеньким, как с солдатом. А он все-таки еще не солдат...

- Но и не кисейная барышня, - снова вспылила Наташа. - Много толку от вашего кудахтанья и увещеваний? Он нарочно ходит колесом, чтобы все вокруг него плясали. А он, в конце концов, мальчик, и его надо приучать к дисциплине. Ты хочешь, чтобы твой сын вырос мужчиной или капризной бабой? А я не хочу, чтобы мой сын рос какой-то долбаной Мальвиной! Да, пока он не солдат, но будет. А С твоим воспитанием он и в армии будет падать на плац, колотить ногами и орать, когда ему прикажут бежать марш-бросок или дежурить на кухне.

- Значит, я неправильно воспитываю сына? - тихо спросил Уланов, усаживаясь в кресло. - По-твоему, я не хочу, чтобы он вырос достойным человеком? Наташа, ведь пандемия и карантин - не навсегда, и когда все это закончится, тебе будет стыдно за эти слова. Это ведь раздражение в тебе кричит.

- Иногда мне кажется, что это никогда не кончится, - призналась Наташа. - Приходится мириться с ограничениями, с тем, что все наши планы на весну обрушились, с тем, что книга в четырех стенах еле движется, а редактор требует рукопись в срок. А тут еще и Витя-младший стал совершенно неуправляемым. Нет, - горько покачала головой Навицкая, - моей маме нужно дать орден "За мужество" за то, что она без всяких нянек и модульных детских садов вырастила троих детей. И, если Катя и Оля были потише, то я задавала жару с тех пор, как начала ходить. Как только маме хватало терпения? А я и с одним не могу сладить. Извини, Витя. Просто я как будто снова в тюрьме оказалась с этими запретами и продлениями срока. Не лучшие воспоминания.

- Да, понимаю, - Уланов отлично помнил, как они с Ефимом и Игорем защищали Наташу от ложного обвинения в особо тяжком преступлении и полтора года не могли убедить суд в очевидном: Навицкую подставили. Только чудо помогло им вывести на чистую воду настоящего преступника, бывшего возлюбленного Наташи, который готов был пожертвовать ею ради своей карьеры в большом бизнесе... В этом им помогла Белла, эксцентричная кронштадтская учительница по прозвищу "Авадакедавра". После того, как изобличенный преступник отправился на скамью подсудимых, а с Наташи сняли все обвинения, Ефим предложил Белле перейти на службу в его адвокатскую контору "КУН". Два года назад Измайлова получила второе высшее образование, юридическое, и уже выиграла несколько процессов. А в ноябре у него и Наташи будет первый юбилей свадьбы, пять лет. Вот только с чем они подойдут к этой дате? Уланов знал, что не все супружеские пары выдерживают испытание изоляцией в полном отрыве от прежней жизни. И не хотел, чтобы и они с Натой пополнили эту статистику. И Наташа тоже этого не хочет. Но как спасти отношения?

Зазвонил Наташин телефон.

- Наташ, ты не могла бы позвонить Макаровым? - забыв поздороваться, затарахтела Белла. - Там у них я не понимаю, что. Звоню Инге - телефон отключен. Набираю Антона - отвечает какой-то незнакомый голос и говорит, что Тошка не может подойти. Потом какие-то помехи пошли, сигнал пропал. Что за дурацкая связь! Сидим по домам, как зэки, да еще и со связью траблы!

- А на домашний телефон ты позвонить не можешь?

- Неееееа, - протянула Белла. - У меня в мобильном нет номера их стационарки, а наш аппарат... Мммммм... Он не работает. Разбился, - решила быть честной Измайлова.

- Опять в Ефима запустила? - догадалась Наташа.

- Да ну, - буркнула подруга, - уткнулся с утра в телик, смотрит какие-то шоу про бракоразводные суды и установление отцовства. Я его пять раз просила выйти в магазин за овощами для минестроне, а он - ноль внимания.

- Перешла на супы? - Наташа вспомнила Витин рассказ о том, как Белла увлеклась итальянской кулинарией.

- Ага, а то на выпечке к концу карантина так разожремся, что из квартиры выйти не сможем, в двери застрянем! Фима заодно бы и размялся. Как кашалот уже! А он меня игнорит, а потом говорит: сама сходи! Я и говорю: а есть суп я тоже сама буду? Сам же первым обедать прибежишь. А надо так: кто работает, тот и ест. А он: отстань! Прикинь, нормально? Ну я в него трубкой и засветила, - рассмеялась Белла.

- Попала? - тоже развеселилась Наташа.

- Попала в стену. Как Фима подскочит! Мамма мия! Как будто я ему кипятка в штаны плеснула. Как завопит: с ума сошла, у меня там такие телефоны были в памяти забиты! А я: надо было в книжку продублировать! И когда я прошу, подняться и сходить в магазин! - Белла фыркнула. - Один плюс: пока мы друг на друга орали, время обеда прошло. А потом разошлись по комнатам, бойкотировали друг друга - и пропустили время ужина! И даже не вспомнили - так завелись, что на адреналине и есть не хотелось.

Коган владел такой же огромной квартирой с эркером, как у Наташи и Уланова. Там было достаточно места, чтобы разойтись по разным углам и переживать обиду после очередной семейной бури.

- Может, новую диету запатентуем, - хихикала Белла, - завтракаем, потом орем друг на друга, потом дуемся. Глядишь, и не разжиреем за карантикулы! О! Может, послать в газету рецептик - "Как вернуться в форму после самоизоляции"?

Ссоры Беллы и Ефима были для них чем-то вроде фитнесса, и через 2-3 часа Измайлова и Коган сами над собой смеялись и мирились. И Наташа завидовала им.

По домашнему телефону Макаровых ей ответил слегка раздраженный мужской голос:

- Капитан Гарин, Н отделение! Слушаю!

- Я, наверное, ошиблась номером? - спросила Наташа.

- А кому вы звоните?

- Макаровым. Антону или Инге, - в душу Наташи уже закралась тревога.

- Назовитесь, - потребовал капитан. - Кем приходитесь хозяевам квартиры?

- Что-то случилось?

- Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.