Все это Олег проделывал в полной темноте – дом свой, обстановка изучена до мелочей. Он вообще мог бы существовать без света, но вот супруга на это неспособна – пришло время позаботиться и о ней. Едва зажег свечу и бросил горящую щепку назад в печь, как по крыльцу простучали хорошо знакомые шаги, скрипнула дверь. Первым делом Аня споткнулась о высокий порожек, что происходило почти ежедневно:
– Олег! С этой деревяшкой надо что-то делать! Я опять едва миски не выронила!
– Под ноги смотреть надо. Сколько можно его задевать, ведь не первый день здесь живешь.
– Темно сильно, я его не замечаю.
– И не надо замечать, просто помни об этом.
– Я так не могу! Мне нужен свет!
– Прости, дорогая, но с электричеством у нас небольшие проблемы. И вообще, у нас этот диалог стал ритуальным. Если не ошибаюсь, вчера говорили то же самое, слово в слово.
– А холодно почему так? – не успокаивалась супруга.
– Потому что печку только сейчас растопил.
– Вот ты какой нехороший! Хочешь заморозить любимую жену до смерти.
Впрочем, развивать тему Аня не стала, хотя умолкать и не подумала. Просидев полдня на вышке в одиночестве, она, как обычно бывало в таких случаях, заливалась соловьем. В столовой ей явно не удалось выплеснуть скопившуюся лавину слов, так что пришлось отдуваться Олегу. Впрочем, он почти не слушал, что именно она говорит, лишь изредка поддакивал. Нет, за неполные четыре месяца совместной жизни девушка ему ничуть не надоела, скорее наоборот. Ему по-прежнему нравился ее голос, и он был готов слушать ее щебетание часами. Но при этом не собирался вникать в смысл – достаточно одной мелодии слов. Аня, похоже, прекрасно это понимала, но на мужа никогда не обижалась. Да и грех обижаться: где еще найдешь столь идеального собеседника – никогда не перебивает и не заснет на самом интересном моменте.
Впрочем, сегодня девушка была на удивление прагматичной и, свернув потенциально бесконечное описание замеченных за день косяков перелетных птиц, приступила к обсуждению более животрепещущих тем:
– Угадай, что у нас на ужин!
– Судя по запаху, вареные сапоги, – буркнул Олег, присаживаясь за стол.
– Не угадал!
– И что же, раз не сапоги? Грязные носки?
– Лучше. Остатки солонины сварили, да еще корней немного добавили. Вот какая замечательная похлебка!
Олег скептически посмотрел на содержимое миски, окунул в нее ложку, прощупывая дно, печально вздохнул:
– Кулинарный замысел хороший, но исполнение подкачало: солонину в котел явно забыли положить, а корни подгнившие.
– Нормальные корни, – возразила Аня. – Я их позавчера помогала чистить, гнилых почти не было, и никто такие в котел не бросал. Еще по куску сушеной рыбы досталось.
– От нее толку больше, чем от этой сказочной похлебки.
– Представляешь, хвосты и головы накопились, из них уху завтра будут варить. Уха из сушеной рыбы! Как-то не сильно аппетит возбуждает.
Олег, невозмутимо опустошающий свою тарелку, вздохнул:
– Радуйся, что хоть какая-то жратва осталась.
– Ничего, лед сойдет, рыбы опять наловим, много запасем, больше так голодать не будем. Да и не голодаем мы: кормят три раза в день.
– С такой кормежки не разговеешься. Нормальному мужику раза в два больше надо. А за кусок хлеба я вообще готов год жизни отдать.
– И где же его взять? Съешь мою порцию рыбы, мне похлебки хватит. Ты ведь знаешь, я много не ем.
– Ишь какая у меня супруга добренькая! Да кто тебя спрашивать будет? Отощала за зиму, одни глаза остались. Ну на кой мне такая жена? Выброшу, пожалуй, на улицу, а себе потолще девку найду.
Аня, ничуть не взволнованная пугающей перспективой, пожала плечами:
– Это все из-за того, что нас так много стало. Было бы как прежде, всем бы еды хватило.
Спорить с этим утверждением Олег не стал. Действительно, за зиму население поселка увеличилось прилично, перевалив через отметку в четыреста человек. К островитянам прибилось несколько мелких групп, пришедших с севера, где людей вконец достала бескормица, нападения мародеров и набеги хайтов. Кроме того, к ним пришло немало погорельцев – пожары стали настоящим бедствием. Ненадежные печи, освещение лучинами, скученность деревянных хижин, зачастую утепленных связками сухого тростника… Полыхали поселки лихо – выгорая в течение часа, жители оставались без крыши над головой в двадцатиградусный мороз. Не приютить таких бедолаг означало обречь их на верную смерть.
Уничтожив содержимое миски, Олег взялся за рыбу. Она была не слишком соленая, так что можно не опасаться последующей жажды. Впрочем, ее было чем утолить – Аня подняла крышку в плите, установила неказистый медный чайник, самую ценную посуду супругов. Напиток, приготовляемый по рецепту Млиша из обожженных орехов, чем-то по вкусу напоминал кофе. К сожалению, сахара у островитян не было, мизерный запас меда давно вышел, так что приходилось мириться с горьким вкусом.
Аня, взявшись за свой кусок рыбы, как бы невзначай поинтересовалась:
– И что вы с Добрыней так оживленно на стене обсуждали?
Олег усмехнулся и ответил преувеличенно сурово:
– Сие есть великая тайна, не предназначенная для женских ушей!
– Тоже мне великий секрет, – фыркнула Аня. – Решали, как реагировать на сигналы из лагеря охотников?
– Раз такая догадливая, то почему спрашиваешь?
– А потому! Что-то подсказывает, что мой муж собрался в очередную авантюру. Скажи прямо: думаешь попробовать добраться до берега?
– Я женат на детекторе лжи! – рассмеялся Олег. – Нет, даже хуже: не успею соврать, а она уже всю правду выдает!
Не поддержав веселье супруга, Аня нахмурилась:
– Ты с ума сошел! Река белая ото льда, пройти невозможно.
– Не переживай, пройдем. У нас есть парочка подходящих лодок.
– Знаю я наши лодки: один хороший удар – и они разобьются.
– А кто тебе сказал, что мы ударяться собрались? Не бойся, возьмем шесты, с их помощью от любой льдины оттолкнемся. Лодки маленькие, легкие и подвижные, пройдем без проблем.
Аня покачала головой:
– Мой муж самый сумасшедший человек в мире! Ну почему ты всегда встрянешь в любую намечающуюся неприятность? Что, кроме тебя, некому?
– Да прекрати причитать, будто по покойнику! Дойдем нормально, не бойся, льда поменьше стало, к утру почище будет.
– Да, конечно! Почище! Будто я сверху не вижу! Сегодня льдина прошла длиной в сотню шагов! А ты говоришь: «почище»!
– Про сотню шагов ты загнула, и вообще, крупных льдин немного. Большая часть сошла, сейчас идут опоздавшие, их с мелей половодье поднимает. Так что не переживай, все будет нормально.
– И мне с тобой, разумеется, нельзя, – безнадежно уточнила Аня.
– Догадливая.
– А раз нельзя, то, значит, там опасно! Ты никогда меня не возьмешь, если чего-то опасаешься!
– Неправда. По осени, когда ходили к порогам за купеческим кораблем, тебя с собой взял. А ведь плавание опасное, всякое могло случиться.
– Это тебе похоть мозги затуманила! – лукаво произнесла девушка. – Ты как раз дорвался до моего тела и не в силах был с ним разлучиться!
– В высшей мере странное заявление, – улыбнулся Олег. – Насколько мне помнится, за время плавания у меня не было ни малейшей возможности с тобой уединиться, чтобы воспользоваться упомянутым телом.
– Но ты все равно умудрялся это делать! – Не сдержавшись, Аня рассмеялась.
Олег тоже не сдержал смех, супругам было что вспомнить. Плавание в тот раз выдалось спокойным, так что максимальные переживания были связаны как раз с невозможностью уединиться. Из-за этого произошло несколько трагикомических историй, одно воспоминание о которых заставляло улыбаться.
– Ладно, Анька, ты сама прекрасно понимаешь, что тебе в лодке не место.
– Да понимаю я… Ладно, ты там поосторожнее… Хорошо?
– Само собой. Не волнуйся, я не из тех людей, что с гвоздем в руках на танки бросаются.
– И возвращайся скорее. А не то буду тебе изменять.
– Не будешь, – преувеличенно сурово заявил Олег. – Я тебе так лицо разукрашу, что на такой кошмар даже шимпанзе не польстится. Никогда тебя не наказывал, но за такие слова сам бог велел.