дама закрыла глаза, в которых едва ли теплилась жизнь, она не приукрашивала. Она действительно была на грани, когда уже плевать на то, что будет, потому что хуже уже быть не может. С этой мыслью в памяти всколыхнулись не самые приятные воспоминания, и он горько усмехнулся.
Хуже быть может. Причем настолько, что даже представить невозможно… Это возможно лишь пережить самому.
Глава 1
Мы приехали.
Куда-то точно приехали. Наверное, я впала в транс, а может, просто уснула, но очнулась я рывком, причем именно тогда, когда машина остановилась и незнакомец заглушил мотор. Мы были внутри какого-то помещения… маленького помещения.
Хватило всего пары секунд, чтобы понять – мы в гараже.
Еще через секунду он вышел из машины и открыл мне дверь, терпеливо дожидаясь, пока я выйду.
Что ж…
– Где мы?
И снова молчание и почему-то недовольный взгляд.
Нахмурившись, потому что не понимала его поведения, я повысила голос, который от этого стал еще ниже и неприятнее:
– Почему вы не отвечаете? Ответьте!
– Как пожелаете… – наконец открыв рот, незнакомец усмехнулся уголками губ. – Мы у меня дома. Вам необходимо переодеться в сухое.
– Я хочу домой.
– После. Сначала вы переоденетесь в сухое.
Какой бред…
Мужчина не производил впечатления больного или маньяка, но мне все равно стало не по себе. Что за ненормальная навязчивость? Что за ненормальный Робин Гуд, помогающий мокрым библиотечным крысам?
– Зачем вы это делаете? – Я все-таки вышла из машины, но он не стал отвечать, вместо этого перехватив меня за локоть и направившись к боковым дверям. – Кто вы вообще такой?!
– Кирилл. Кирилл Саминов.
Мой бог…
Я запнулась на ровном месте, но не упала, он не позволил.
– Я. Хочу. Домой.
За эти три недели было выпито столько успокоительного, что сейчас я с трудом, но удержала себя в руках. Дернулась… Но меня никто не отпустил, и моим словам никто не внял.
– Обязательно. После.
– Нет. Я никуда не пойду.
– Анна…
То, что он знал, как меня зовут, почти не стало для меня новостью.
– Нет!
Я никогда не видела его лично. И, если честно, надеялась, что никогда не увижу. Я знала лишь, что он высок, сероглаз и темноволос.
Но я бы никогда не подумала, что он может просто взять и увезти меня к себе…
Меня. Зачем? Неужели?.. Неужели он в курсе?..
– Анна, я ведь могу заставить. Вы знаете.
В его серых глазах промелькнула усмешка, когда я снова безуспешно дернулась.
– Пожалуйста, не делайте себе хуже. Я ведь просто хотел помочь…
– Отпустите мою руку. – Я уже не сипела – я шептала.
Понимала, что сама подписала себе приговор, когда села в его машину, но…
Но когда он отпустил и сделал шаг вправо, а затем открыл дверь и махнул в сторону коридора рукой, я поняла, что он знал. Он все знал уже тогда, когда предлагал подвезти. Знал, что у меня никого нет. Что меня не хватятся. Что за меня никто не вступится. Он знал, что я не так чиста перед законом, как думали большинство окружающих.
Неужели он знал абсолютно все?
– Еще нет, но вы можете рассказать мне сами…
Я шла впереди, причем сама, а он – на шаг позади, но его тихие слова я услышала так хорошо, словно он сказал их мне на ухо. Чертов эмпат… Выходит, я сама подписала себе вышку?
Длинный коридор оканчивался большим холлом с лестницей, ведущей наверх. Ну и куда? Прямо, налево, наверх?
– Наверх. Второй этаж, налево, вторая комната. Это гостевая. В ванной есть полотенца. Сухую одежду принесут.
Он больше не скрывал ни своего статуса, ни своих способностей, ни того, что я обязана подчиняться его словам как приказам.
А как иначе, если с тобой разговаривает сам маршал?
– Анна, мне очень жаль, что ваши родители погибли. Поверьте…
– Ни слова!
Плевать, что маршал. Я ненавижу сочувствие в любом виде. Даже от того, кто царь и бог этой местности.
– Вам наверх.
Серые глаза потемнели еще больше и стали почти черными, но я видела и не такое – не испугалась. Лишь выпрямилась, как струна, кивнула и ушла наверх.
Наверху, на втором этаже «того самого» дома, которого боялись все, кто был так или иначе связан с миром иных, я без труда нашла вторую дверь.
Не поняла. Это гостевая? Странно… Комната поражала своими размерами и оформлением. Куда ни глянь – то настоящий персидский ковер известных мастеров (уж я-то в этом разбиралась!), то дизайнерская резная мебель, то картины, которые даже на черном рынке невозможно продать, потому что они все – в неприкосновенном списке.
Если это гостевая, то какова хозяйская?!
Хотя… Мне это неинтересно.
Ванную я нашла сразу, но туда не пошла, а прошла в спальню (о ее шикарном содержимом умолчу, это было выше моего понимания).
Поймав свой взгляд в большом зеркале на полстены, я тускло улыбнулась. На меня смотрела мокрая, грязная, безликая бывшая сирена. Улыбка превратилась в гротескный оскал, и я отвернулась. Не могу. Не хочу! Я слишком похожа на маму… И лишь багровые глаза – папины. Багровые, с полопавшимися сосудами, пугающие всех без исключения, когда я снимала солнечные очки, которые носила последние три недели.
В огромную ванну из черного мрамора хлынула обжигающе горячая вода, грязные и насквозь мокрые вещи полетели на пол одна за другой. Налив в воду самых разных пен и насыпав многочисленных солей, спустя минут пять я легла в мини-бассейн, не став дожидаться, пока вода наберется до верха.
Я никогда не любила воду, предпочитая сокращать контакт с ней до минимума, но три недели назад во мне что-то перегорело. Сломалось. Засбоило. Поменялось полюсами. Заледенело.
Сирена, которая могла очаровать собеседника в секунды, потеряла голос и теперь могла либо шептать, либо сипеть. Демоница, когда-то умеющая вызывать огонь на кончиках пальцев, теперь предпочитала каждый вечер принимать душ, смывая безысходность и боль одиночества водой.