– Она конечно же изображает старую добрую Елизавету, – заметил Рошфор, проследив направление взгляда Франчески. – В преклонные годы, полагаю.

– Смотрите, как бы она вас не услышала, – предостерегла Франческа. – Она уже долгое время не принимала гостей, поэтому решила устроить прием сразу для всех своих почитателей. Как это удобно, не правда ли?

С этими словами Франческа повернулась к Калли, с улыбкой протягивая к ней руки.

– Калли, дорогая моя. По крайней мере, на вас я могу рассчитывать. Какой у вас милый наряд.

Каландра улыбнулась подруге. Она знала леди Хостон всю свою жизнь, потому что та приходилась сестрой виконту Лейтону и выросла в Редфилдсе, расположенном неподалеку от дома герцога в Дэнси-Парк. Франческа была несколькими годами старше Калли, и в детстве Калли относилась к ней с благоговейным трепетом. Франческа вышла замуж за лорда Хостона и переехала из Редфилдса, но Калли продолжала видеться с ней во время ее визитов к родителям. Позднее, когда Каландра сама стала выезжать в свет, она постоянно общалась с Франческой, вдовствующей уже пять лет и являющейся одной из важных особ высшего света. Она обладала утонченным вкусом, и даже сейчас, тридцати с лишним лет, считалась одной из красивейших женщин Лондона.

– Спешу вас заверить, что вы полностью меня затмили, – заметила Калли Франческе. – Выглядите превосходно. Но как леди Оделии удалось завлечь вас на роль встречающей гостей?

– Ах, дорогая, ей удалось сделать гораздо большее. Она решила, что не в состоянии организовать бал самостоятельно, поэтому переложила все заботы на плечи своей сестры леди Рэдбурн и, конечно, новой герцогини Рэдбурн – вы знаете Ирен, – сказала Франческа, делая жест рукой в сторону стоящей рядом с ней женщины.

– Разумеется, – ответила Калли.

Высшее общество не было многочисленным, и на протяжении какого-то времени она была немного знакома с Ирен. Несколько месяцев назад она узнала ее ближе, когда та вышла замуж за Гидеона, лорда Рэдбурна, приходившегося герцогу и его сестре дальним родственником.

Ирен искренне улыбнулась девушке и сказала:

– Приветствую, Калли. Рада вас видеть. Франческа уже сказала вам, как я воспользовалась ее добротой душевной?

– Ну, я бы не стала это так называть, – возразила Франческа.

Ирен рассмеялась. Она была высокой женщиной с густыми вьющимися светлыми волосами, и наряд гречанки был ей очень к лицу. В ее золотистых глазах плясали веселые чертики. Калли подумала о том, что замужество пошло Ирен на пользу. Сейчас она казалась особенно красивой.

– Франческа имеет в виду, что в действительности все оказалось гораздо хуже, – пояснила Ирен, признательно глядя на подругу. – Вы же знаете, как неуверенно я себя чувствую на балах. Все легло на ее хрупкие плечи, и можно смело сделать ей комплимент по поводу того, как успешно она справилась.

Франческа тепло улыбнулась и отвернулась, чтобы поприветствовать следующего гостя, а Калли подошла к Ирен и ее мужу, лорду Гидеону Рэдбурну, пришедшему на бал в костюме пирата. Девушка отметила, что этот наряд очень соответствовал его нетрадиционному облику. С черными, слегка взъерошенными волосами и крепким телосложением он больше походил на морского разбойника, грабящего корабли, чем на джентльмена, и с удовольствием щеголял заткнутой за кушак саблей.

– Леди Каландра, – с поклоном приветствовал ее Гидеон, – благодарю, что пришли. – На мгновение улыбка смягчила его жесткие черты. – Очень рад видеть знакомое лицо.

Калли улыбнулась в ответ. Всем было известно, что Гидеон некомфортно чувствовал себя в обществе пэров – волею судьбы с детства он воспитывался лондонскими бедняками, и ему удалось выжить и преуспеть только благодаря собственной смекалке. Когда взрослым человеком он занял причитающееся ему по праву рождения положение, то не смог до конца вписаться в великосветское общество. Он был немногословен и до сих пор благополучно избегал большинства приемов. В Ирен с ее прямыми речами и пренебрежением чужим мнением он сразу же распознал родственную душу. Калли, время от времени встречая в свете, находила его интересным собеседником.

– Я рада быть здесь, – заверила его девушка. – Боюсь, зима в Маркасле показалась мне утомительной. Как бы то ни было, отсутствие на балу по случаю дня рождения тетушки Оделии может быть расценено как дурной тон.

– Полагаю, теми же соображениями руководствовалась половина Англии, – произнес Гидеон, обводя взглядом переполненный зал.

– Позвольте мне проводить вас к почетной гостье, – предложила Ирен, беря Калли под руку.

– Предательница, – чуть слышно произнес ее муж. Его теплая улыбка, адресованная жене, контрастировала с колким словом. – Ты просто пользуешься возможностью улизнуть от этой треклятой обязанности приветствовать прибывающих гостей.

Ирен захихикала, и губы ее изогнулись в дразнящей усмешке.

– Можешь присоединиться к нам, если хочешь. Уверена, что Франческа и одна отлично справится с этой обязанностью.

– Хм-м. – Лорд Рэдбурн принял задумчивую позу. – Ты поставила меня перед сложным выбором: встречать гостей или предстать пред леди Оделией. А третьего, более интересного варианта нет? Например, ворваться в охваченное огнем здание?

Улыбка, которой он при этом одарил жену, могла быть расценена как особый вид нежности.

– Уж лучше мне остаться здесь, – продолжил он, – в противном случае тетушка Оделия, без сомнений, вернет меня обратно, потому что я не нарядился сэром Фрэнсисом Дрейком по ее совету и не заявился на бал с глобусом под мышкой.

– Глобусом? – чуть слышно переспросила Калли, увлекаемая прочь Ирен.

– Да, потому что сэр Фрэнсис Дрейк совершил кругосветное плавание, хотя я не уверена, что он действительно обогнул земной шар. Но для тетушки Оделии это вряд ли имеет значение.

– Неудивительно, что Рэдбурн не стал рядиться в этот костюм.

– Но не этот факт вызвал его отвращение к похожим на шар коротким панталонам Дрейка.

Калли засмеялась:

– Я удивлена, что вы вообще смогли убедить его нарядиться в костюм. Сенклер и слышать о нем не хотел, согласился только на маску.

– Несомненно, герцог боится лишиться чувства собственного достоинства, – заметила Ирен. – Знаете, я нахожу довольно забавным то, какой силой убеждения обладает она. – Глаза ее сверкнули в прорезях маски, а рот изогнулся в мягкой соблазнительной улыбке.

Калли почувствовала, как щеки ее заливает жаркий румянец от этих слов, затронувших ее любопытство. Женщины обычно быстро прекращали разговор о брачном ложе, окажись поблизости незамужняя девушка, поэтому познания Калли о том, что происходило в спальне между мужем и женой, были довольно скудны. Однако благодаря тому, что она выросла в деревне, некоторые общие моменты соития были ей известны на примере собак и лошадей.

Тем не менее Калли не переставала думать о чувствах – эмоциях и физических ощущениях, – сопутствующих этому самому интимному человеческому акту. Задать откровенный вопрос было делом немыслимым, поэтому девушке оставалось довольствоваться собранными по крупицам знаниями, почерпнутыми из подслушанных бесед или случайных оговорок. Слова Ирен, решила она, отличались от того, что она обычно слышала из уст замужних дам. Несмотря на напускную веселость, в ее голосе звучали довольные нотки – более того, она чуть ли не мурлыкала от удовольствия, говоря о силе женского убеждения, которой сама недавно воспользовалась.

Калли искоса посмотрел на подругу. Если на свете и есть женщина, с которой она могла бы поговорить о таинстве брачной жизни, то это, без сомнения, Ирен. Некоторое время девушка обдумывала, как направить разговор в нужное ей русло, но не успела ничего изобрести, потому что, скользнув взглядом в противоположный конец зала, увидела нечто, всецело завладевшее ее вниманием.

Мужчина стоял прислонившись плечом к одной из колонн, опоясывающих комнату, со скрещенными на груди руками. Он казался совершенно расслабленным. На нем был костюм роялиста [2]: один край широкополой шляпы был лихо заломлен вверх, а с другого свисало роскошное перо. Руки его по самые предплечья были затянуты перчатками из мягкой кожи, а на ногах красовались бриджи желтовато-коричневого цвета, заправленные в сапоги до колен с притороченными к каблукам золотыми шпорами. Камзол мужчины был лишен какого-либо орнамента, а поверх него имелся короткий плащ, завязанный под шеей и откинутый на один бок, чтобы выставить на обозрение висящий на талии меч.