Катер летел с максимально возможной скоростью, оставляя за собой крутую волну. Иван Викторович опаздывал. Под одним из мостов они не смогли разминуться с речным трамвайчиком. Никто не хотел уступать. Возникла пробка на пятнадцать минут, пришлось воспользоваться карабином. Опоздать на такую встречу – заранее поставить себя в невыгодное положение. Этикет.
За изгибом реки показался особняк. Где-то впереди играл уличный оркестр, добавляя в атмосферу романтизма.
– Право руля, – скомандовал Лопатин, – малый вперёд.
Пилот притормозил, и направил катер к причалу. Телохранитель привстал с кормы и стал внимательно осматривать набережную.
Группа иностранных туристов на противоположном берегу приветливо замахала руками Ивану Викторовичу. Тот любезно ответил, несмотря на важность момента. Он тоже был публичной фигурой и не хотел прослыть невежей. Когда же Лопатин повернул голову к причалу, что-то чёрное мелькнуло перед взором, после чего резкий удар потряс переносицу.
– Ой!
Зажав разбитый нос ладонью, он зажмурился от боли и упал на палубу. Когда же смог открыть глаза, увидел перед собой лежащий вверх подмёткой чёрный ботинок.
– Что за хрень?!
К Лопатину подскочил охранник.
– Шеф, я видел! Это из джипаря кинули!
– Какого джипаря? – Ваня кое-как сел на скамью и задрал голову к небу, чтобы остановить кровотечение.
– Вон, того, – показал охранник, – серебристого, с мустангом.
Лопатин посмотрел в указанном направлении. Оба-на! Это ж Зеленого тачка! Она самая! Три шестёрки на номере!
– Точно оттуда кидали? – уточнил он.
– Точно. Длинный швырнул. Он ещё прицеливался, сволочь.
Длинный… Водила Зеленого.
Мысли вихрем закружились в раненой голове Лопатина. «Это Саша, значит, так мира хочет? Я к нему с чистым сердцем, а он мне ботинком по роже. Да ещё каблуком в нос попал. Полный беспредел. Ну, позвонил бы, сказал бы, что не хочет встречаться… А то вот так, на людях. Типа, с дерьмом не общаюсь. Ну, с-сучонок…»
Иван Викторович до боли в костях сжал кулаки. «Ладно, Зелёный, я тебе тоже сюрприз приготовлю. Сегодня же… На всю оставшуюся жизнь запомнишь. Если, она, конечно, останется…»
– Задний ход! Полный назад!
– Шеф, может, я выйду, рыло им начищу, – предложил охранник, – это ж хулиганство злостное.
– Я сказал, полный назад!
– А стрелка как же?
– Отменяется.
Иван Викторович подобрал с палубы башмак, взял его за носок и со всей силы швырнул обратно на набережную.
– Это тебе ответка, Зелёный! Лови…
Ботинок по восходящей дуге устремился к берегу…
– Ну, все точно теперь выгонят! – сокрушался вахтенный, выслушав Эдика.
– Может, сказать, что крысы утащили? – с виной в голосе посоветовал реставратор. – Тут в архиве их полным-полно.
– Да на хрена крысам ботинок? Да ещё испанский… В общем, как хочешь, брат, а ботинок верни. Хоть в Мойку ныряй, хоть сачком его лови!
– Да его уж в Неву унесло, наверно. Или утонул.
– Твои проблемы. Или мою семью кормить будешь.
Эдик покинул особняк. Ботинки и носки высохли, но настроение окончательно ушло в минус. Старая примета в очередной раз подтвердилась. Как день начнётся, так же и закончится. А ещё ведь не вечер.
Сам не зная почему, вместо того, чтобы идти к метро, он свернул за угол, к набережной. Вдруг ботинок, на самом деле ещё плавает?
Ничего не плавало, кроме бутылок, которые специальным сачком на удилище вылавливал молодой бомж. Обуви среди улова не было. Эдик минуты две с грустной миной поторчал у гранитного парапета, развернулся и побрёл к метро.
Возле стены особняка, рядом с декоративной урной валялся чёрный башмак. Эдик заметил его, когда переходил улицу. Что-то знакомое было в контурах ботинка. Такой же острый носок, серебристая пряжка. «Нет, не может быть. Я ж своими глазами видел, как он улетел в Мойку». Реставратор подошёл к урне, поднял ботинок. «Сделано в Испании», сорок пятый размер… Он самый. Мистика.
Прижав ботинок к сердцу, Эдик бросился в особняк.
Жизнь налаживалась.
Вечером Эдик, сидя за ужином, поделился с женой случившимся с ним происшествием.
– Значит, он не выкинул его в реку. А тебе просто показалось. Со страха.
– Я, вообще-то не испугался.
– Но не сам же он из Мойки вынырнул.
Реставратор пожал плечами, ничего не ответив.
– Я вот сегодня видела историю, так историю. От мамы шла, а на проспекте джип взорванный. Народу полно, милиции, телевидение. Жуткая картина. Авторитета какого-то убили и ещё двоих с ним. «Зелёный» – прозвище. Не слышал про такого?
– Я этим не интересуюсь.
– Говорят, подбежал парень в маске на светофоре и из автомата очередь дал, а после гранату кинул. Совершенно спокойно. Хорошо, больше никого не задело. Журналистка там крутилась, сказала, это Лопатина какого-то рук дело. Скоро, мол, война начнётся.
– Какая война?
– Обыкновенная. Криминальная.
– Да она, по-моему, и не прекращалась… Лучше скажи, куртку можно отстирать или в химчистку тащить?
– Отстираю… Ты уж не стой возле лужи в следующий раз.
– Постараюсь.
«И все-таки, приметы не всегда сбываются», – подумал Эдик.
Жизнь определённо налаживалась.