— Я взял твоего Кулюля, я съел твоего Булюля!

— Пойдем сразимся! — зовет коза волка на поединок-бой.

Коза дала мастеру молока, и он заострил ей рога, а волку мастер посоветовал поесть кислых яблок — набил волк оскомину, зубы у него притупились. Пошел волк на козу сверху с горы, а коза встала внизу. Волк только лязгнул зубами, не причинил вреда козе, а коза распорола волку брюхо и вызволила Кулюля и Булюля.

Персонажи действуют в сходных сказках у каждого народа по-разному. Сказка всякий раз воспроизводит на свой лад их поведение. Оно соответствует разным представлениям об уме, находчивости, целесообразности, об отваге и хитрости.

Национальное и народное варьирование вместе с тем демонстрирует единство: все народы мира единодушны в том, что считать истиной и неправдой, справедливостью и обманом, преступлением и наказанием, геройством и трусостью, что считать достоинством человека, а что — низостью.

В особенности устойчиво повторяются нравственно-этические понятия, выраженные волшебными сказками. Они воссоздают народный кодекс понятий о чести и достоинстве людей в сочетании с передачей древних историй первобытной эпохи. Переработанное мифологическое наследство мы узнаем в волшебных сказках всех континентов. Так, в одной южноамериканской сказке поведано о том, как на помощь огнеземельцам пришел герой Тайин. Люди пропадали из-за недостатка воды: взрослые уже едва держались на ногах, а дети умирали. Воду не давала злобная Таита, она закрыла шкурами все источники и озера, все пруды и болота. По совету филина Кауха, умного и всеми почитаемого старика, огнеземельцы послали за его внуком — Тайином. Это чилийский колибри — птица, редко залетающая на Огненную Землю. Человек-птица умел ловко обращаться с пращой. Он метал камни и, когда злая женщина выглянула из хижины, попал в нее и убил. Но кровь Таиты широко брызнула и испортила воду в источниках. Тогда Тайин зачерпнул грязную воду и выплеснул ее далеко на север; там и теперь, рассказывается в сказке, вода в озерах как кровь — солоновата и темна. А остальная вода чистая и пригодная для питья. Много еще доброго сделал Тайин для людей…

Героика этой сказки, при всей ее очевидной связи с мифами, сходна в главной мысли с волшебными историями других народов. Их герои тоже убивают чудовищ, дарят людям огонь, учат ремеслам, освобождают из плена несчастных жертв. Таковы русские сказки о бое Ивана — третьего сына с чудовищным змеем; чувашская сказка о Качикруше-патаре, богатыре, который убил шайтана-вихря и спас свою сестру Кулине; эстонская сказка о юноше, победившем чудовище, опустошавшее все вокруг; такова и английская сказка о Джеке — победителе великанов… Нет народа, у которого не было бы подобных сказок.

Сказки народов мира во всех разновидностях составляют бесценную сокровищницу демократической культуры человечества. Это искусство создано в веках на исторических путях народов в борьбе за жизнь и счастье. Изящество поэтических форм, ясность сказочного стиля и его простота отмечены безупречным вкусом творцов этой великой художественной культуры. Свое восхищение сказкой свидетельствовали самые взыскательные, самые тонкие художники мира. М. Горький писал о «цветистой фантазии» народов — шелковые нити ее, по словам писателя, «простерлись по всей земле, покрыв ее словесным ковром изумительной красоты», а у А. С. Пушкина в письме к брату под свежим впечатлением сказок, услышанных в селе Михайловском, вырвались слова: «Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»

Десятитомное собрание сказок, открывающееся русскими сказками, включает в себя сказки всех стран и континентов. Это сказки народов СССР, Европы и Азии, Африки, Америки, Австралии. Сказки публикуются по лучшим в текстологическом отношении изданиям и в соответствии с традицией детских книг. Сказочный фольклор представлен в по, длинных записях и в редакции известных писателей, не заменявших фольклора собственным творчеством. Получившие всемирную известность сказки А. С. Пушкина, братьев В. и Я. Гримм, Ш. Перро, Х.-К. Андерсена и других знаменитых писателей прошлого, а равно сказки писателей нашего времени составят особые тома серии.

Каждый том открывает статья, в которой приводятся самые необходимые сведения о публикуемых сказках. В примечаниях поясняются местные и устаревшие слова, включены географические и исторические данные, важные для понимания отдельных мест текста.

Сводная публикация такого масштаба, как настоящая, предпринимается в нашей стране впервые. На полки школьных библиотек, в семьи попадут сказки, про которые М. Горький говорил, что они «были сочинены для детей, рассказаны детям и воспитывали из детей Спартаков, Фра-Дольчино и других революционеров». Всемирная сказка в лучших образцах займет свое место в круге читательских интересов подростков и юношей.

В. П. Аникин

Русские народные сказки

В. П. Аникин. Русская фольклорная сказка

Тысячелетия отделяют нас от времени, когда повелось рассказывать сказки. Уже в XII веке церковные деятели осуждали обычай «баять басни» («баять» — говорить, сказывать). Сказочников называли бахарями. В одном древнем документе представлена бытовая сцена: отходящего ко сну боярина забавляет рассказыванием сказок такой бахарь. Сказкой тешились и цари. Иван Грозный держал при себе слепцов-рассказчиков. У царя Михаила были сказочники Клим Орефин, Петр Сапогов и Богдан Путята. За умение им было пожаловано по четыре аршина сукна и по кафтану.

Обыкновение рассказывать сказки перед сном сохранилось и до наших дней. В самих сказках встречаются эпизоды, когда сказывают сказки — такова северорусская история о Барме. Сказочники развлекали, смешили, поражали и учили своих слушателей, но боялись гнева господ и меняли смысл историй, а среди своих давали волю остроумию и воображению — рассказывали, как давно велось в народе. Сказывание сказок церковь порицала, приравнивала к тяжелому греху, к преступлению против веры. О сказочниках и о тех, кто их слушает, писали: «Сказки сказывают небылые, и празднословием, и смехотворением, и кощунанием души свои губят такими помраченными делами». Однако никакие гонения, никакие преследования не помешали сказке жить среди народа. Искусство веселое, затейливое и пленительное, сказки донесли до нас народное свободомыслие.

В каждой сказочной истории при откровенном вымысле всегда было нечто истинное, реальное, во имя чего, собственно, и сказывалась сказка. И это касается всех сказок — в том числе и так называемых волшебных, как бы затейливы ни были их чудеса. А в этих сказках есть чем увлечься! Иван-царевич попадает на берег моря и видит из-за куста, как прилетают на взморье двенадцать голубиц — ударились о сырую землю и сделались девицами, все до единой красоты несказанной; играют девицы, плещутся, смеются, песни поют… Прилетает в царский сад в полночь Жар-птица. Весь сад осветило, клюет птица золотые яблоки… Идет через чистые поля, темные леса, высокие горы невеста Финиста — ясного сокола, и не трогает ее ни волк, ни медведь — все ей помогают… Найденная в болоте Иваном-царевичем лягушка оказывается прекрасной царевной… Едет царевич по зеленым лугам, каменным горам в той стороне, куда и ворон костей не заносит, едет за живой водой… Скорый гонец на бегу превращается в быстроногого оленя, потом — в зайца, в птицу — золотую головку… Чудовищного змея побеждает Никита Кожемяка, запрягает в соху и пропахивает борозду до самого Черного моря…

В иной сказке чудо следует за чудом и нет предела вымыслу. В сказке об Андрее-стрельце («Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что») горлица оказывается Марьей-царевной. Андрей попадает «на тот свет» и узнаёт, как поживает там отец царя, — а на покойном царе черти возят дрова. Кот Баюн урчанием за три версты наводит на всю окрестность сон. В незнаемое царство ведет стрельца чудесный клубочек. Побывал Андрей и в избушке на курьих ножках у бабы-яги. Чудовищная лягушка-скакушка переносит стрельца через огненную реку. В тереме он встречает мужичка с ноготок, борода с локоток… Еще о многих иных чудесах говорится в сказке, но сквозь вымысел, как и в любой другой, постепенно обрисовываются черты реального мира. У царя власть, и она — источник страданий стрельца и Марьи. Своеволие, прихоть власть имущего и муки несчастных подчиненных составляют основу сказочной истории. Сказочники не мирились со злом. Злого царя убила чудесная дубинка, стрелец стал править государством. Непоправимых бед и несчастий сказка не знает. Народ мечтал о справедливости. Стало возможным невозможное. Чудо служит добру.