Если быть более точным, то в 5.40 на Борисов пошел разведывательный батальон и танковый полк дивизии, а спустя сорок минут — мотострелковые и артиллерийский полки. Именно такое время отражено в оперативных сводках Западного фронта.

Здесь необходимо дать небольшое пояснение. Дело в том, что документов о боевых действиях 1-й моторизованной дивизии в архивах сохранилось крайне мало. Это связано с тем, что в июле 1941 года дивизия дважды попадала в окружение — 17 и 27 июля. Поэтому главным источником о действиях Московской Пролетарской дивизии долгое время служили воспоминания ее тогдашнего командира Я. Крейзера, опубликованные в 1966 году. Последние, в свою очередь, основывались на историческом формуляре дивизии, содержащем ряд неточностей. Например, Крейзер пишет о том, что его дивизия получила приказ на марш в 4 часа 30 июня, к полудню прибыла в Борисов и начала занимать оборону.

В формуляре речь идет о еще более раннем времени выдвижения дивизии — вечере 29 июня 1941 года. Согласно этому документу к утру следующего дня части 1-й Московской Пролетарской заняли оборону и в 16.00 уже вступили в бой. Но как уже говорилось выше, приказ на выдвижение к Березине дивизия получила ночью, а движение начала в 5 утра 1 июля.

Прежде чем перейти к рассказу о боевых действиях под Борисовым, следует разобраться с танковым парком 1-й моторизованной дивизии. Как уже говорилось выше, к 24 июня она насчитывала 205 бетешек, причем, судя по документам, это были дизельные машины БТ-7М. По распоряжению Военного Совета 20-й армии (в ее состав входил 7-й мехкорпус, а с вечера 30 июня 1-я мотодивизия подчинялась непосредственно штабу армии) № 10 от 30 июня 1941 года 1 июля в распоряжение штаба армии был направлен «батальон танков БТ-7 дизельные из состава 12 ТП», всего 28 машин. Таким образом, к 1 июля в 1-й Московской пролетарской дивизии имелось 177 бетешек.

Маневры 1-й Московской Пролетарской дивизии. Весна 1941 года. На БТ-7, изображенном на фото слева, хорошо видна цифра 5 на маске пушки. На маске среднего танка цифра также присутствует, но ее плохо видно (РГАКФД).

Еще один вопрос, который, по мнению автора, требует уточнения — об участии Т-34 и КВ в боях в составе 1-й моторизованной дивизии. Так, в воспоминаниях Я. Крейзера сказано, что «находясь в районе Орши, дивизия получила 30 танков Т-34 и 10 танков КВ». Эти цифры впоследствии повторялись во многих публикациях. Однако изучение архивных документов показывает, что ситуация была несколько иной.

Дело в том, что еще 24 июня 1941 года в адрес 7-го механизированного корпуса с Кировского завода в Ленинграде было отгружено 40 танков КВ-1 и КВ-2. Машины разгрузились в Смоленске и 30 июня командующий 20-й армией Ремизов приказал командиру мехкорпуса:

«1. Роты батальона танков КВ не позднее 1.00 1 июля придать:

Две роты 14-й танковой дивизии, одну роту 18-й танковой дивизии, одну роту (76-мм) мотодивизии.

2. Командиру мотодивизии использовать роту танков КВ как танково-артиллерийский резерв на направлении Орша — Толочин с тем, чтобы при появлении противника перед Оршей уничтожить их контрударом.

3. Для движения по маршруту Бабиновичи — Орша использовать ночь».

Как видно из документа, 1-я Московская Пролетарская дивизия получала роту КВ-1 (с 76-мм пушками) — всего 10 машин. При этом одна машина сломалась при следовании со станции разгрузки и неизвестно, дошла ли она до пункта назначения. Что касается танков Т-34, то к началу боев на Борисовском направлении (1–5 июля) их в составе 1-й мотодивизии НЕБЫЛО (выделено мной — М. К.), что подтверждается документально. Однако это не значит, что Я. Крейзер в своих мемуарах лукавит — Московская Пролетарская действительно получила тридцатьчетверки, только это произошло несколько позже, о чем будет рассказано ниже. Все это говорит о том, что к мемуарам надо относиться критически, так как за давностью лет люди могли ошибаться, путать даты, смешивать разные события в одно и т. п.

Теперь попробуем восстановить, как развивались события у Борисова в июле 1941 года. Как и в случае с 1-й моторизованной дивизией, документов об этом сохранилось довольно мало. Попробуем восстановить картину, используя для этого имеющиеся как советские так и немецкие материалы.

Точно неизвестно, в какое время 1 июля подошли к Борисову части 1-й моторизованной дивизии. В своих мемуарах Я. Крейзер указывает, что «части же нашей дивизии подошли к Березине только к 12 часам» (при этом ошибочно указывает, что это было 30 июня).

Подбитый танк БТ-7М 1-й Московской Пролетарской дивизии на обочине шоссе Минск — Москва. Июль 1941 года. Слева от машины виден крест, установленный местными жителями на могиле экипажа. Этот же танк изображен на предыдущих фото на страницах 12 и 13.

Тем не менее, можно провести некоторые расчеты, исходя из имеющихся сведений о выдвижении 1-й моторизованной дивизии от Вязьмы к Смоленску 25–26 июня 1941 года. Согласно этим данным, средняя скорость движения определялась 20 км/ч, при этом «хвост» колонны прибывал в пункт назначения только через 3 часа после «головы». Причем это сведения для мотострелковых полков и тылов, движущихся на автомашинах (танковый и артиллерийский полки двигались по железной дороге). Исходя из этих данных и учитывая, что скорость движения танкового и артиллерийского полков дивизии была еще меньше (примерно 15 км/ч), можно прикинуть, что 130-километровый марш танки 1-й моторизованной дивизии пройдут не менее чем за семь — восемь часов и это при условии безостановочного движения. Зная, что выступили они в 5.40, можно сказать, что передовые части Борисова достигли около 13.00 1 июля (подразделения разведбата возможно и раньше, около полудня), причем полностью танковый полк мог сосредоточиться не ранее 15.00, а возможно и позже. Это кстати, подтверждается и немецкими документами. В частности, по данным авиаразведки в 10.15 (в 11.15 по московскому времени) 1 июля 1941 года «приблизительно 100 танков на автомобильной магистрали Крупки — Борисов, начало в 8 км к востоку от Борисова, окончание Крупки». Таким образом можно сказать, что передовые части 1-й Пролетарской дивизии подошли к Борисову примерно в 11.30–12.00 1 июля 1941 года.

Что касается сосредоточения всех частей соединения, учитывая трехчасовую разницу между прибытием «головы» и «хвоста», о которой говорилось выше, а также неизбежные задержки на марше, можно смело сказать, что последние из них могли достигнуть Борисова не ранее пяти — шести часов вечера, а может быть и позже.

По воспоминаниям Крейзера, 6-й мотострелковый полк с приданным танковым батальоном и артдивизионом занял оборону севернее Борисова в районе совхоза Веселово, два мотострелковых батальона 175-го полка и танковый батальон размещались за позициями танкового училища на автостраде Минск — Москва восточнее Борисова, а еще один мотострелковый батальон прикрывал переправу через Березину южнее города, у населенного пункта Большие Ухолоды. Кроме того, один танковый батальон оставался в резерве. Но следует учесть, что для переброски частей дивизии в районы севернее и южнее Борисова также требовалось время. Таким образом, сосредоточение соединения Крейзера и занятие им обороны на Березине было довольно растянуто по времени и началось во второй половине дня, даже ближе к вечеру 1 июля.

Тот же танк БТ-7М, что и на предыдущем фото. Июль 1941 года. Снимков этой машины сохранилось довольно много: проезжающие по шоссе Минск — Москва немецкие солдаты и офицеры его часто фотографировали.

Вдоль автострады Минск — Москва наступали части 47-го танкового корпуса немцев в составе 17 и 18-й танковых, 29-й моторизованной и 167-й пехотных дивизий. К 22 июня 1941 года танковые дивизии корпуса имели 384 танка всех типов. Естественно, что к 1 июля части понесли потери, но тем не менее представляли значительную силу. Любопытно, что в составе 18-й танковой дивизии (а именно она наступала по шоссе Минск) Москва — имелись так называемые Tauchpanzer — Pz.III Pz.IV приспособленные для подводного хода. Эти машины разрабатывались немцами для операции «Морской лев — десантной операции на Британские острова, но после отмены последней оказались «не у дел». 22 июня 1941 года эти танки по дну форсировали реку Буг в Бресте.