— Понимайте как хотите, Андрей Викторович, — Чирков застегнул молнию своей папки и поднялся со стула, — к сожалению, я не шучу. Впрочем, могу вас успокоить — действовать мы будем в рамках закона. Правда, вот этих парней вряд ли что остановит. — Он похлопал папкой по плечу своего «помощника». — Витя, пошли.

Один из трех «будущих владельцев» нашей «Золотой пули», чьи полные паспортные данные оставили непрошеные визитеры, оказался из группировки Лома. Связь, правда, была косвенной — он по доверенности ездил на автомобиле БМВ, зарегистрированном на некоего Эдуарда Петрова, активного члена ОПГ, дважды судимого за разбой и вымогательство. Эту информацию подтвердили наши друзья из правоохранительных органов.

На коротком совещании Андрей Обнорский подставил перед моим отделом задачу разобраться с убийством Сбитня, отследить все его деловые и личностные связи. Разумеется, ни о каком переоформлении агентства речь не шла.

— Эти пидоры совсем охренели, — от возмущения голос Андрея звенел сталью, — приперлись сюда с угрозами. Передайте, мол, в дар вашу фирму… Хуй им, а не агентство! Угрожать мне, боевому офицеру… Так, Глебушка, передай своим мой приказ: проявлять максимальную бдительность, без твоего ведома никаких контактов с этими ублюдками, включая адвокатов из «Петерса». Я позвонил в РУБОП Резакову, он уже в курсе. Его опера будут нас прикрывать. На всякий случай. Как говорится, береженого Бог бережет. И последнее — все телефонные звонки переводите на меня…

Таким образом, в «Золотой пуле» было, по сути, объявлено чрезвычайное положение. В агентстве постоянно находился оперативник РУБОПа, на связи с ним бойцы СОБРа в постоянной готовности. В помощь оперативнику я выделил Зураба, вооруженного газовым пистолетом. Как-никак — бывший десантник!..

Через две недели обстановка накалилась еще больше. Обнорскому позвонил Чирков и поинтересовался насчет переоформления агентства. Андрей послал его подальше и бросил трубку. А спустя несколько часов незнакомый мужской голос с блатными интонациями сообщил нашему шефу, что его «поставили на счетчик».

Между тем мое расследование по делу об убийстве Сбитня затормозилось. Несмотря на давно сложившиеся хорошие отношения с оперативниками РУБОПа и УУР, информация, которую они мне с трудом предоставили, никак не позволяла вычислить заказчика ликвидации Дяди Славы. Покойный вел настолько бурный образ жизни, что имел немало врагов и по своей коммерческой деятельности, и в личных делах.

По одной из версий, в его устранении могли быть заинтересованы московские бандиты, контролировавшие в Питере аптечный бизнес, в который Сбитень пытался влезть со своей фирмой «Примакрия». По другим предположениям, одну из питерских группировок, контролировавшую нефтебизнес, чрезвычайно раздражали попытки Сбитня подтянуть в эту сферу итальянцев… В общем, версий оказалось такое количество, что я в них, можно сказать, утонул.

— Глеб, брось ты этой бодягой заниматься, — в один голос говорили мне Вадим Резаков и Леня Барсов. — Сбитень — бывший вор в законе, за ним тянулся такой шлейф преступлений, что страшно представить. Какая тебе, к дьяволу, разница, кто его «заказал»? Наверное, грех так говорить о покойном, но туда ему и дорога! Если б ты знал, Егорыч, сколько он нам крови попортил… Оставь покойничка в покое, Глеб…

Не знаю, чем бы закончилось мое расследование, если бы ни его величество Случай. Однажды к Обнорскому пришел его старый знакомый Владимир Анатольевич Алексеев…

Алексеева я немного знал, когда, уйдя »из НИИ, начинал свою журналистскую карьеру и забегал в «Молодежку», чтобы пристроить свои первые в жизни статьи. А он работал там в криминальном отделе.

По рассказам коллег, Володя, до того как попасть в газету, долгое время провел на Ближнем Востоке, служил то ли в ГРУ, то ли в ПГУ — сам он предпочитает на этот счет не распространяться, уволился по сокращению в звании подполковника, имеет много наград. С Обнорским они познакомились в какой-то североафриканской стране, кажется Ливии, но чем там занимались, никто не знает…

— Глеб, это Владимир Анатольевич, мой давнишний приятель, однополчанин и с некоторых пор — коллега по криминальной журналистике. — Обнорский зашел в мой кабинет вместе с моложавым загорелым мужчиной невысокого роста в очках. — Кажется, вы немного знакомы. Прошу любить и жаловать.

— Можно просто Володя, — Алексеев пожал мою руку и улыбнулся, — мы действительно знакомы.

— Глебушка, я вас оставлю, сам знаешь — куча дел. А Володя тебе расскажет кое-что по нашей теме. Думаю, тебе это будет безумно интересно. — Обнорский направился к двери, на секунду остановился, повернулся и добавил: — Володя, когда закончите, зайди ко мне…

Рассказ Алексеева был, что называется, в тему и, по большому счету, поставил точку в нашем расследовании по делу об убийстве Сбитня. Вот что он мне рассказал.

«…Вы знаете, что финансовое положение в питерских ежедневных газетах весьма и весьма неважное. Особенно тяжелое оно в „Мол одежке", где я работаю: гонорары и зарплаты низкие, да и платят нам нерегулярно. В прошлом году мои бывшие коллеги, скажем так — военные переводчики-арабисты, предложили подработать в Египте в качестве гида-переводчика туристической фирмы „Москва-Тур плюс".

Таким образом, я дважды в прошлом и один раз в этом году работал с туристическими группами из Петербурга на египетском курорте Хургада на побережье Красного моря. Скажу честно, платили хорошо, но работа — не мед. Знаете, когда приходится общаться с „новыми русскими", а часто — откровенными бандитами, увешенными золотыми цепями, и их капризными подружками, простите, блядями высокого пошиба, становится тошно…

Так вот, осенью прошлого года в моей группе была очень красивая молодая женщина по имени Татьяна Сбитнева. Да, да, жена того самого Вячеслава Сбитнева, убитого в июне. Конечно, тогда я этого не знал. Татьяна летела из Питера одна, а мы не имеем обыкновения интересоваться семейным положением наших туристов.

Курорт есть курорт. Поэтому люди легко знакомятся и довольно часто завязывают очень близкие, прямо скажем, интимные отношения. Это случилось и с Татьяной Сбитневой. Жила она в отеле „Шедван Голден бич", а в соседнем номере оказался молодой бизнесмен тоже из Питера — Александр Очаковский. Мужик молодой, респектабельный, богатый. Вот, кстати, оба они на фотографии. Это я, а это туристы из моей группы.

В общем, познакомились они очень быстро и, как ни пытались скрыть свои близкие отношения, это у них плохо получалось. Ездили вместе в Каир, Луксор, в бедуинскую деревню, на морские прогулки… А один раз, прогуливаясь ночью около пляжа „Голубая лагуна" на территории отеля, я случайно засек эту парочку на топчане, где они бурно занимались любовью, предварительно искупавшись голышом… К счастью, они так были заняты собой, что меня не заметили.

Естественно, я, свободно владея арабским языком, помогал нашим туристам общаться с арабами, в основном при покупках всяких товаров в местных магазинах.

Как-то подошли ко мне Очаковский с Татьяной и попросили помочь купить украшения. Она выбрала дико дорогие бусы из натурального черного жемчуга и золотой кулон-картуш с древнеегипетскими иероглифами. Я помог сторговаться, расплатился Очаковский, который тут же предложил мне „обмыть" с ними покупки. Я не возражал, и вскоре мы сидели в симпатичном морском ресторанчике…

Алкоголь, как известно, прекрасное средство для развязывания языков. Мне приходилось в прошлом… Впрочем, не буду — это к делу не относится… Минут через сорок я, сам того не желая, узнал некоторые подробности из жизни этих туристов. До сих пор удивляюсь, почему они были так откровенны в компании со мной. Алкоголь, скорее всего, помог…

Итак, Татьяна — совладелица довольно крупной фирмы „Примакрия" в Петербурге, имеет вид на жительство в Швеции (диву даюсь, как ей это удалось?), а недавно приобрела дом в Стокгольме. Кажется, где-то на пересечении улиц Тегнергатан и Регерингга-тан, неподалеку от маленького отеля под названием „Ком". Не удивляйтесь, Глеб, — профессиональная память.