Ответ, последовавший после продолжительной паузы, прозвучал несколько настороженно.

– Насколько мне известно, я первый, кто извещает вас об этом.

– В четверть шестого утра сюда звонил человек, представившийся неким Янгом. – Я посмотрела в блокнот. – Инициалы – «С» и «Т».

Еще одна пауза.

– Понятия не имею, о ком вы говорите, – тем же тоном ответил Рош. – У нас вообще нет никого с такой фамилией.

Я сделала пометку в блокноте. В крови уже шумел адреналин. Часы показывали десять тридцать. Я не знала, что и думать. Если первый звонивший не был полицейским, то кто же он тогда, почему звонил и откуда знает доктора Манта?

– Где обнаружено тело?

– Около шести утра охранник заметил за одним из кораблей стоящую на якоре мотолодку «джонбот». Он также заметил шланг, уходящий в воду. Через час мы обнаружили, что лодка и шланг оставались в том же положении, и тогда нам позвонили. Мы отправили водолаза, который и обнаружил тело.

– Личность установлена?

– В лодке найден бумажник. Водительское удостоверение на имя белого мужчины по имени Теодор Эндрю Эддингс.

– Репортер? – Я не поверила своим ушам. – Тот самый Тед Эддингс?

– Тридцать два года, волосы русые, судя по фотографии, глаза голубые. Адрес – Ричмонд, Уэст-Грейс-стрит.

Тот Тед Эддингс, которого я знала, был известным, отмеченным многочисленными премиями репортером, и работал он на «Ассошиэйтед пресс». Мне он звонил едва ли не каждую неделю – по разным вопросам. На мгновение я даже потеряла дар речи.

– Кроме того, в лодке был также девятимиллиметровый пистолет, – добавил Рош.

Придя в себя, я твердо заявила:

– Информация о личности погибшего ни в коем случае не должна стать достоянием прессы или кого-либо еще до полного подтверждения.

– Я так всем и сказал. Можете не беспокоиться.

– Хорошо. И что же, ни у кого нет никаких предположений относительно того, почему этот человек спускался под воду в районе верфи?

– Возможно, искал какие-то старые штуковины, оставшиеся со времен Гражданской войны [3].

– И на чем основано такое предположение?

– Здесь ведь многие ищут в речках снаряды и все такое. В общем, мы его вытащим. Нечего ему там больше делать.

– Я возражаю. Не хочу, чтобы его трогали, а от того, что он проведет в воде еще немного времени, уже ничего не изменится.

– И что вы намерены делать? – настороженно спросил детектив.

– Пока не знаю. Мне нужно добраться до места происшествия.

– Ну, думаю, вам приезжать вовсе не обязательно…

– Детектив Рош, – оборвала его я. – Нужно ли мне приезжать или нет, какие действия производить и когда – это решать не вам.

– Видите ли, у меня здесь пара человек, а после полудня ожидается снег. Ждать на пирсе, на ветру удовольствие небольшое.

– В соответствии с законами штата Вирджиния, тело – в пределах моей юрисдикции, а не вашей. Ни полиция, ни другие службы – пожарная, спасательная, похоронная – заниматься им не в праве. Никто не должен притрагиваться к телу без моего разрешения.

Я произнесла это достаточно жестко, чтобы он понял – я могу быть и такой.

– Но мне придется задержать людей, спасателей и работников верфи, а им это не понравится. Военные требуют очистить место, пока не появилась пресса.

– Военных это тоже не касается.

– Это вы им сами скажите. Корабли-то им принадлежат.

– Обязательно скажу. А пока сообщите своим подчиненным, что я уже выезжаю.

Я понимала, что могу вернуться не скоро, через несколько часов, поэтому приклеила к входной двери записку с зашифрованными инструкциями для Люси – как попасть в коттедж, если меня еще не будет.

Я спрятала ключ так, чтобы найти его могла только она, собрала медицинский чемоданчик и положила в багажник своего черного «мерседеса» гидрокостюм.

К 9.45 температура поднялась до 38 градусов. Мои попытки дозвониться в Ричмонд, до капитана Пита Марино, оказались безуспешными.

– Слава богу, – пробормотала я, хватая трубку, когда телефон в машине наконец-то подал голос. – Скарпетта.

– Привет.

– У тебя включен пейджер – я в шоке.

– Если в шоке, тогда какого черта звонила? – Марино явно был рад, что я его побеспокоила. – Что стряслось?

– Помнишь того репортера, которого ты недолюбливал? – Разговор могли прослушивать, поэтому я старалась обойтись без подробностей.

– Это какого?

– Того, что работает на «АП» и частенько ко мне заскакивает.

Он на секунду задумался.

– Так в чем дело? Ты с ним поцапалась?

– Ну-у… Может быть. Я еду сейчас к реке Элизабет. Звонили из чесапикской полиции.

– Минутку. Так у тебя с ним что-то другое.

– Боюсь, что да.

– Ни хрена себе.

– У нас только водительское удостоверение, так что полной ясности пока нет. Хочу посмотреть, что и как, прежде чем его уберут.

– Подожди-ка. А на кой черт тебе что-то делать? Другие разве не могут?

– Мне нужно посмотреть самой, – повторила я.

Марино всегда старался, порой излишне рьяно, оберегать меня от неприятностей, и услышанное ему явно не понравилось. Я почувствовала это даже по его молчанию.

– Просто я подумала, что ты, возможно, захочешь проверить его квартиру в Ричмонде.

– Да уж, проверю.

– Я не знаю, что мы там найдем.

– Будет лучше, если сначала найдут они.

В Чесапике я повернула налево на Хай-стрит и некоторое время ехала мимо каменных церквей, стоянок подержанных автомобилей и трейлеров. Дальше, за городской тюрьмой и управлением полиции, шли казармы, постепенно растворявшиеся в бескрайнем, угнетающем однообразием пейзаже, самой примечательной деталью которого была автосвалка, окруженная проржавевшей оградой с протянутой поверху колючей проволокой. В центре этой территории, заваленной железяками и заросшей сорняками, находилась электростанция, сжигавшая мусор и уголь, чтобы поставлять энергию судоверфи, уныло, словно по инерции, продолжавшей свой обреченный бизнес. Сегодня здесь было тихо, над трубами не вился дым, не громыхали по рельсам вагонетки, замерли краны. Как-никак канун Нового года.

Я повернула к административному зданию, сложенному из серо-коричневых шлакоблоков. За ним показались длинные, вымощенные брусчаткой пирсы. Из будки у опущенного шлагбаума решительно выступил парень в штатском. Я опустила стекло. Ветер гнал по небу серые тучки.

– Режимная зона, – бесстрастно объявил он.

– Доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт. – Я предъявила латунную бляху, удостоверявшую мое право заниматься всеми случаями внезапной, необъяснимой или насильственной смерти на территории штата Вирджиния.

Он наклонился и внимательно, несколько раз взглянув на меня, изучил документ, после чего посмотрел на машину.

– Значит, вы – главный судмедэксперт? Тогда почему не на катафалке?

Такого рода вопрос мне задавали и раньше, поэтому я терпеливо ответила:

– На катафалках ездят работники похоронных бюро. Я там не работаю. Я – судмедэксперт.

– Мне нужно какое-то другое удостоверение.

Я показала ему водительские права, уже не сомневаясь, что это лишь первое препятствие и за ним последуют другие. Охранник отступил от машины.

– Одиннадцатый – второму, – произнес он в рацию и отвернулся, как будто собирался сообщить своему товарищу какую-то секретную информацию.

– Второй, – последовал ответ.

– У меня здесь какая-то доктор Скайлатта. – Не исковеркать мое имя он, конечно, не мог. Но это обычное дело.

– Десять-четыре [4]. Мы ее ждем.

– Мэм. – Охранник повернулся ко мне. – Проезжайте. Парковка будет справа. – Он протянул руку. – Оставьте там машину и идите к пирсу номер два. Спросите капитана Грина. Вам нужно к нему.

– А где мне найти детектива Роша? – спросила я.

– Вам нужно к капитану Грину, – повторил охранник.

Я опустила стекло, а он поднял шлагбаум, на котором была прикреплена табличка с предупредительными знаками. Они оповещали о том, что впереди промышленная зона, где можно испачкаться, где требуется защитное снаряжение, а безопасность парковки не гарантируется. Вдалеке, на сером, холодном горизонте, громоздились серые махины грузовых судов, заправщиков, минных тральщиков, фрегатов и СПК [5]. У второго пирса теснились полицейские автомобили и машины «скорой помощи». Там же собралась небольшая группка людей.