А потом в памяти что-то переменилось. Будто кто-то сторонний нагло ворвался туда и стал подмешивать в чудесные образы ересь. Огонь, война, кровь близких на руках, отец, изгнание и Книга Звёзд. Корвус отогнал эти мысли и вернул монету в кошель. Прошлое пусть остаётся в прошлом.

Что-то переменилось не только в памяти. Как же он сразу не заметил? Непростительная невнимательность! Трое спереди, двое сзади. Сзади дышат часто и взволнованно, молодняк. Прячутся за деревьями, только арбалетчик и показался. Худощавый лысый мужичок. Он уже зарядил болт, сейчас выстрелит. Дёрнулась тетива, очень чётко слышу свист. Это медленно.

Корвус двигался с чудовищной скоростью. Увернувшись от болта он успел подняться и отскочить, пока нападавшие соображали, что происходит. Грязные и вонючие, в шкурах, оборванных штанах, небритые, из-за деревьев повыскакивали все остальные. Слева — взрослые, весьма крупные, один с бородой и слепым левым глазом, с каким-то нелепым ржавым мечом, другой, чуть ниже его — вовсе с топором для колки дров. Справа — молодняк, два пацана лет пятнадцати, один рыжий, другой чёрный, с кинжалами, напуганные.

— Бей его! — Заорал слепой на один глаз бородач.

Арбалетчик попятился. Он ожидал закончить всё одной стрелой и ошалел. Первыми к Корвусу рванулись двое с мечом и топором. Болваны, сами себя хороните. Двое молодых парней справа возились, сомневались, переминались с ноги на ногу. Когда двое бугаёв наконец добежали к нему, он ловким и быстрым движением вынул необычный, чёрный меч без гарды. Кожаная рукоять, как всегда, идеально лежала в руке. Точный и безумно сильный удар. Чёрный клинок коротко свистнул и меч бородатого рассыпался. По топору удар пришёлся на деревянную ручку, она рассеклась надвое. Это вам не на безоружных нападать, ублюдки.

Брызнула кровь, обильно одаривая снег у ног багровыми красками. Упали головы со стеклянными тупыми глазами. У бородача с топором открылся рот. Остался арбалетчик. Он всё это время заряжал арбалет, до сих пор не успел. Как же ты так долго возишься? В пару прыжков Корвус оказался у него. Он едва успел вскрикнуть и потянуться за кинжалом на поясе. Очередная голова в окровавленном снегу.

Остались двое молодых. Корвус обернулся и увидел, что они побросали оружие и подняли руки.

— Дядь не убивай. — Напугано протараторил один из них.

Корвус зашагал к ним. Парни попятились, но убегать не стали, потому что понимали, что не смогут. Не убивать? Да, вы всего лишь дети, подумал Корвус. Дети, которых жизнь кинула в эти обстоятельства. Очевидно, вы даже не убивали. Работаете в лагере мальчиками на побегушках. Пришли из нужды, а вынуждены выполнять все прихоти ублюдков. Вас насиловали? Вполне вероятно, и не раз. А что вы здесь забыли? Вам пришло время учиться, вот вас и стали учить. Учить ориентироваться в лесу, охотиться, и, надо же, какая удача, как раз подвернулся усталый путник, а значит можно и посмотреть на убийство, возможно, убить самим. Идеальный момент для взросления. Вот так распорядилась судьба, так приказал этот проклятый мир. Да, вы всего лишь несчастные дети и я избавлю вас от ваших бед.

Всё тем же отточенным ударом Корвус снёс их неокрепшие головы. Бездыханные тела повалились в снег. Смерть есть дар и я его вам щедро преподнёс. Корвус присел, вытер меч о накидку из шкуры одного из трупов и вернул в ножны. В лес вновь вернулась спокойная тишина. Лес не волновало, что только что оборвалось пять жизней. Весь мир это не волновало.

Корвус перебрался в место поскрытнее, соорудил лежанку и уснул.

Зачем тебе эта деревня?

— Ты в край одурел?! — Орал бородач со шрамом по кличке Клык. — На кой хрен тебе сдалась деревня?

— Зачем ты задаёшь вопросы, ответы на которые далеко за гранью твоего понимания? Грабя, убивая, разоряя до этого, ты задавал те же вопросы? Ответ тебе ничего не даст, а потому мы не будем тратить на это время. — Спокойно говорил человек в маске Лисы.

Он сидел за столом с Клыком, пока тот плотно налегал на эль и чем пьяней он становился, тем больше он терял страх и позволял себе сомневаться в предлагаемой работе. Так или иначе, выбора у него не было и человек в маске ещё раз дал это понять, убив десять его лучших людей за одно мгновение. Клык тогда решил, что он заключает сделку лично с дьяволом, ведь у его соседа по столу была поистине дьявольская сила. Всё, что бородач со шрамом успел тогда увидеть — человек в маске сжимает в кулак левую руку. Он даже не достал меч, а на полу уже лежали десять обезглавленных тел.

— А откуда я буду знать, что ты меня не кинешь? — Сбивчиво, пьяным тоном поинтересовался Клык.

Зелёные хитрые глаза смотрели на него через прорези в этой лисьей маске, которая снилась теперь в кошмарах.

— Ты пьян, раз задаёшь такие вопросы. Однако, меня радует твоя храбрость перед лицом смерти, поэтому я дам тебе обещание. — Лис встал из-за стола и положил руку в чёрной перчатке на плечо Клыку. По коже пробежал холодок. — Сейчас я покину тебя, а завтра вернусь с мешком золотых. Там будет первая половина. Вторую ты получишь, когда сделаешь свою грязную работу. Приходи в…

Корвус добрался до тайной двери в скале. Перед этим пришлось повозиться и взобраться по весьма крутому подъёму, но теперь он наконец здесь. Я был тут пятьсот лет назад и ничего не изменилось, думал он, идя по крутому уступу к спрятанной двери. И через тысячу лет не изменится. Архатрас будет стоять. Поколения сменят друг друга, короли будут рождаться, всходить на престол и гибнуть, а гора так и останется недвижно на этом месте, окружившая себя одеялом Архонского леса. И никто после этого дня не узнает, что внутри спрятана некогда великая твердыня, одна из пяти. И никто не узнает, что это я виновен в сотворении этой горы. Сегодня я отдам последнюю монету, уже вечером тайный проход навсегда закроется и я отправлюсь домой.

Корвус дошёл до входа. Неприметная серая стена, а перед ней — небольшой каменный выступ с углублением. Самая мерзкая часть, чтоб его. Он подошёл к выступу и снял чёрную перчатку с левой руки. С секунду он смотрел на уродливый чёрный шрам, вырезанный когда-то на тыльной стороне ладони, вновь стал замечать ноющую боль. Будет болеть сильнее, опять привыкать. Корвус прислонил руку к выступу, шрамом в углубление, и сжал в кулак. Острая боль пронзила его руку с такой силой, что отдавалась во всём теле. Мир вокруг помрачнел, лучи полуденного солнца притупились, краски потускнели. Стена перед Корвусом медленно и тяжело сдвинулась, открылся проход.

Перед тем, как пойти, Корвус сел на снег перевести дух. Краски и свет вернулись. Левая кисть пульсировала, казалось, она вот-вот лопнет. Корвус достал из сумы готовую самокрутку и прикурил её от небольшого огонька, возникшего между указательным и большими пальцами. Старые фокусы.

Докурив, он нехотя поднялся и вошёл в скрытую твердыню. Дверь за ним медленно закрылась и тьма окутала Корвуса. Тут стоял затхлый запах старины. Он подождал пару минут, пока привыкнут глаза, и направился вверх по длинной винтовой лестнице.

Подъём займёт пару часов. Дело осталось за малым. Узнать, что к чему и смыться отсюда поскорей. Домой, в деревню. Корвус думал о ней. Какое замечательное место. Спокойное. Маленькие деревянные домики, добрые жители, живущие здесь поколениями и не знающие бед серьёзней, чем починить сломавшиеся качели для детей. Достаточно часто я навещал их, теперь стану одним из них, стану частью их коротких жизней. Увижу Брана, увижу Харта. Всего неделя прошла, а я соскучился.

Но если услышанное от пророка окажется настолько важным, что ты не сможешь остаться в стороне? Видения просто так не приходят, их насылают. Но сейчас не может быть провидцев. Исключено, люди давно забыли искусство звёзд. Что же тогда случилось? В памяти всплыло само видение. Горящая соломенная игрушка без головы, бычий череп с человеческими красными глазами и лиса с чёрным кроликом в зубах. Она на секунду останавливается, и оборачиваясь, смотрит на меня. Не понимаю.