Усилием воли она решительно выбросила из головы всю эту дурь и строго посмотрела на гостя.
— Я проверю это здесь и сейчас. Ну-ка расскажите мне что-нибудь из истории Ренессанса!
— Надеюсь, вы владеете итальянским? — вежливо поинтересовался Джонас.
— Плохо.
— В таком случае я переведу для вас. — Он помолчал, очевидно, собираясь с мыслями, а потом задумчиво процитировал.
О Прекрасная Дама, сомненья твои раной горят в груди.
Каждый жест, каждый взгляд твой разит наповал, как кинжал!
Как хочу усладить тебя негой своей лучезарной любви…
Но не раньше, чем верить научишься мне, о моя Госпожа!
Прислонившись к косяку, Верити скрестила руки на груди и попыталась напустить на себя грозный вид.
— И что это должно означать?
— Всего лишь быстрый и довольно топорный перевод отрывка из поэмы малоизвестного поэта эпохи кватроченто. Довольны?
Здоровое чувство юмора подсказало Верити достойный выход из создавшегося положения. И вообще, разве можно бояться человека, цитирующего любовную лирику итальянского кватроченто?! Хотя не следует упускать из виду, что самые кровожадные и беспощадные убийцы XV — XVI веков не только свободно декламировали подобные стихи, но и охотно сочиняли их. Было бы в высшей степени наивно полагать, что убийца патологически не способен набросать возвышенный сонет. Кто-кто, а Верити прекрасно знала, что галантный кавалер эпохи Ренессанса должен был не только искусно владеть шпагой, но и не менее искусно воспевать в стихах самые утонченные чувства.
— Должно быть, это и в самом деле весьма малоизвестный автор. В свое время я читала поэзию Ренессанса, но что-то не припомню подобного опуса.
— Еще одно очко в мою пользу, — невозмутимо парировал Джонас.
— Разумеется, — кивнула Верити. — Вот только никак не пойму, какое отношение имеет любовная лирика к мытью посуды.
— Если желаете, могу процитировать и Макиавелли.
Как вам его мысли по поводу управления с помощью страха? Помнится, великий гуманист, наставляя государя, указывал, что всегда выгоднее нагонять страх на подданных, чем добиваться их любви. Думаю, это в полной мере относится и к управлению рестораном.
— Вздор! Я читала Макиавелли и прекрасно знаю, что ко мне это не относится.
— На вашем месте я бы не зарекался, — многозначительно протянул Джонас. — А кстати, с чего вдруг вы читали «Государя»?
— Мой отец всегда говорил, что труды Макиавелли до сих пор лежат в основе всей современной политики.
Поэтому он заставлял меня штудировать его произведения, — рассеянно ответила Верити, снова уткнувшись в резюме. — Я смотрю, вы все больше работали в барах.
Что представляет из себя бар «Гринвич»в Виргинии?
— Типичная забегаловка для туристов. К слову, у меня богатый опыт обслуживания этой публики, — скромно заметил Джонас.
— А таверна «Огни гавани» на Таити?
— Ну, там были посетители совсем другого сорта…
Мягко говоря, проще.
— Гриль-бар «Морячок»в Маниле?
— В основном обслуживал матросов в увольнении.
Там я приобрел ряд бесценных профессиональных качеств.
Вот увидите, я прекрасно предотвращаю буйные ссоры, плавно перерастающие в поножовщину.
— Избави Боже, — выдохнула Верити. Она была просто очарована — и снова не хотела признаться себе в этом…
Если, конечно, этот субъект не наделен чересчур богатым воображением. — А что за таверна была на Гавайях?
— «Прямо в десятку». Еще одна солдатская забегаловка, хотя в принципе заведение рассчитано на туристов. Малость поприличнее «Морячка».
— Ну а сингапурский «Хрустальный колокольчик»?
— Место сбора эмигрантов.
Верити опустила глаза на следующую строчку и едва не поперхнулась.
— Кантино «Эль-Торо Ройо»?!
— Там тоже было полно эмигрантов. Знаете, этот типаж — доморощенные гении слова и кисти. Приезжают покорять Мехико, а кончают у стойки за глотком дешевой текилы.
— Знаю, — выжала из себя Верити. — И кантино это тоже знаю. Несколько месяцев назад я была в Пуэрто-Валлерта и случайно оказалась в этом заведении.
Джонас с любопытством покосился на нее, продолжая укладывать в стопку чистые тарелки.
— Что вы забыли в этом злачном месте?
— Я искала там отца, — нахмурилась Верити и побарабанила пальцами по бумаге. — Ну а вы-то? Вы ведь торчали там не для того, чтобы собирать материал для великого романа, верно? Как вы могли работать в таких грязных притонах?!
Оставив без внимания ее вопрос, Джонас спокойно спросил:
— Ну и как, отыскали отца?
— Нет, — покачала головой Верити. — Но это пустяки.
Рано или поздно сам объявится. Он всегда так делает. — Она оторвалась от стены и направилась в свой офис. — Прошу прощения. Я ненадолго.
Джонас выронил сковородку в раковину.
— Эй, постойте-ка! Что вы собираетесь делать?
— Звонить, — сладко пропела Верити и улыбнулась.
Несколько секунд Джонас не отрываясь смотрел на нее. Казалось, Верити Эймс буквально обезоружила его улыбкой… Джонасу пришлось здорово постараться, чтобы стряхнуть с себя колдовское наваждение.
— Вы хотите звонить в эти бары?
— Я всегда тщательно проверяю все ссылки на предыдущие места работы. А в чем, собственно, дело, мистер Куаррел? Неужели вы думали, что я не смогу набрать номер Манилы или Таити?
Не спуская с нее глаз, он вытер руки полотенцем.
— Нет, отчего же? Просто многим невыгодно звонить в отдаленные места.
— Хочу вас обрадовать, мистер Куаррел. Вы далеко не единственный, кто успел поработать во всех уголках света. Я провела полтора года на Таити, три месяца в Маниле, год в Мехико и еще год на Гавайях. Возможно, мне слегка изменяет память, но, кажется, я была не только в «Эль-Торо», но и еще по меньшей мере в паре грязных кабаков, которые вы тут указали.
Телефон «Огней гавани» сразу показался мне знакомым…
К моему искреннему огорчению, это можно сказать и о «Прямо в десятку».
Джонас был ошарашен.
— Вы шутите, мэм? Откуда вы знаете эти заведения?
— Отец позаботился о том, чтобы я получила разностороннее образование, — бросила Верити и гордо прошествовала в офис, довольная тем, что сумела наконец поставить выскочку на место.
— Эти звонки выльются вам в кругленькую сумму, — слабо огрызнулся Джонас.
— Я вычту их стоимость из вашего первого заработка, — победно ухмыльнулась Верити, садясь за свой стол и протягивая руку к трубке… Все это становилось по-настоящему любопытным.
Ровно через час она получила ответы на все свои вопросы, а Джонас к тому времени успешно расправился с посудой… Работодатель и проситель вновь изучающе уставились друг на друга.
— Все в порядке, — тихо промолвила Верити. — Вы приняты. Везде я получила о вас самые лестные отзывы.
Теперь я знаю, что вы исполнительны, обязательны, можете вовремя открыть и закрыть заведение, не балуетесь наркотиками, не запускаете руку в кассу и не пьете на рабочем месте. Весьма высокая оценка, надо сказать… особенно если учесть, в каких местах я ее получила. Ах да, чуть не забыла:
Большой Эл из «Морской сирены» просил передать вам пламенный привет и заверения, что немедленно высылает долг по указанному мной вашему новому адресу.
Джонас Куаррел заметно приободрился. Взгляд из настороженного стал любопытным и довольным.
— Спасибо, Верити, — с чувством поблагодарил он. — Я никогда не забуду вашей доброты.
— Вижу, с тарелками вы покончили. Отлично. Начинайте шинковать лук для овощного пирога А я пока займусь выпечкой.
— К вашим услугам, шефиня! — Джонас уверенно взял кухонный нож с длинным широким лезвием. Похоже, это орудие было ему прекрасно знакомо. — Нам осталось решить еще одну небольшую проблему.
Верити так и замерла возле огромного холодильника, откуда как раз собралась вытащить пакет с холодным тестом.
— Что еще?
— Мне надо где-то остановиться, — широко улыбнулся Джонас Куаррел. — Есть идеи? Поскольку вы положили мне крошечное жалованье, я не смогу самостоятельно оплачивать жилье. Сегодня утром я освободил номер в мотеле у озера. Куда мне теперь?